А он, Корнелий Икел, мог бы и…
Откуда-то сбоку на него кинулась бесшумная тень. Будто огромный пес схватил мертвой хваткой за горло. Икел рухнул на мостовую, подмятый противником. Тот был силен, но не сильнее старого бойца. Вывернувшись, Икел извлек кинжал и уже замахнулся, метя нападавшему в бок. Но ловкач успел перехватить его руку. И тут же на голову Икела обрушился удар кулака и оглушил. Но противник не торопился добивать префекта, он лишь несколько раз ударил его кисть о мостовую, пытаясь выбить кинжал, но еще не родился на свет человек, который бы сумел заставить бывшего трибуна «Нереиды» разжать пальцы.
— А ты все также силен, Икел, — прохрипел нападавший, разбив кисть префекта претория в кровь, но так его и не обезоружив.
— Курций? — среди тысяч он узнал бы этот голос. — Поднял руку на друга?
— На убийцу Цезаря, — Курций вновь ударил — но все так же безрезультатно.
— Я не убивал мальчишку, клянусь водами Стикса. Я прислал убийц к Элию. Но не к Цезарю, нет…
— Кто же тогда убил Александра?
— Не знаю. Отпусти меня. Взамен я открою тебе тайну, которая стоит жизни десяти таких, как Элий. В конечном счете этот хромой козел — всего лишь гладиатор, хотя он и надел тогу с пурпурной полосой, — не удержался от выпада в адрес Элия префект претория. — Жаль только, что он удрал с арены.
Кажется, Курций колебался. Во всяком случае хватка его ослабла. Он прижимал руку с кинжалом к земле, но не делал больше попыток одолеть Икела.
— Ты брал клейма у Макрина, — прохрипел Кур-ций. — И чего ты просил? Власти?
— Я просил новой войны. Война принесет Риму спасение. Но для себя я не желал ничего.
— Хорошо. Говори о своей тайне.
— Проверь, чем занимается академик Трион в филиале своей академии в Вероне. У него лаборатория в помещении бывшего стадиона. Клянусь Геркулесом, старина, это стоит всех тайн на свете.
— Я отпущу тебя, если ты поклянешься водами Стикса, что не тронешь Элия.
Икел молчал довольно долго, так долго, что Кур-ций решил, что бывший префект претория откажется.
— Хорошо, — наконец выдохнул он. — Клянусь! Курций разжал пальцы. Икел вскочил на ноги с ловкостью и быстротой мальчишки и нырнул в ближайший переулок. Статуя Меркурия на перекрестке проводила его насмешливым взглядом. Икелу показалось, что его пытались преследовать — крики слышались на соседней улице. Но он легко ушел от погони.
Что ж, пусть Элий живет, если этого так хочет Курций. Нарушить клятву — значит оскорбить Юпитера. Пойти на такое Корнелий Икел не мог.
Трион устал так, что буквально валился с ног. Только к полуночи он добрался до своего ничем не примечательного домика на окраине Вероны. После ванны прошел в триклиний. В комнате царил полумрак — горел только светильник на бронзовой подставке. В отличие от большинства римлян Трион ел сидя. Ему казалось, что так он поглощает пищу быстрее. А он ценил время. Он как никто другой знал, насколько его мало у смертного. Теперь, когда он подчинил себе самую страшную силу природы, Трион начал ценить время вдвойне.
Старый слуга поставил перед ним на стол блюдо с холодным мясом, тарелку пунийской каши и бокал вина. Трион выпил вино, хотел приняться за мясо, но передумал. Есть не хотелось. Его подташнивало, и голова кружилась. Неужели он облучился? Трион вновь наполнил бокал и осушил залпом. Против воли вспомнил Гая Габиния. Его граничащее с эйфорией возбуждение, нелепый смех, еще более нелепые шуточки. Гай отпускал их между приступами рвоты. Трион велел немедленно увезти Гая Габиния из Вероны. Он не хотел, чтобы другие видели, что может произойти с каждым. Трион знал, что молодой человек обречен.
— Вот именно. Разве вы все, люди, не приговорены к смерти?
Трион обернулся.
— Кто здесь? — Рука сама потянулась к кнопке звонка.
— Не торопись. Я скоро уйду, — пообещал гость. — К тому же твоя охрана так же не увидит меня, как и ты.
Трион включил верхний свет, но никого не увидел.
— Что тебе надо? — устало спросил Трион. Гость засмеялся. Неприятный торжествующий смех.
Гость расхаживал по комнате взад и вперед — Трион чувствовал колебания воздуха.
— Представь, ничего. Просто зашел посмотреть, как выглядит человек, способный уничтожить богов и весь мир в придачу. Неужели тебе мало миллионов погибших в Третьей Северной войне, что ты хочешь создать еще и это оружие? Зачем тебе это бессмысленное жертвоприношение?
— Тебя прислал Гетр?
— Твой гений? О нет! Я сам по себе. А ты, как я вижу, заодно с гениями? Голос из пустоты раздражал академика. Ему казалось, что он говорит сам с собою. Почти что бредит. А может быть, это и в самом деле так?
— Что тебе надо? — повторил он, но ответа не последовало.
Неведомый гость исчез. Он в самом деле заходил только посмотреть на Триона. Они узнали. Вернее, один из них узнал. Кто-то из богов наконец-то понял, чем занят Трион. Что теперь будет? Что он сделает?. Триону захотелось повалиться на землю и закричать:
«Прости!» Но не потому, что он раскаялся, а потому. что боялся. Боялся, что он не даст ему довести дело до конца. Это дело было для него важнее всего. Важнее миллионов человеческих жизней. И своей собственной тоже.
Глава 4
Четвертый день ожидания Меркуриевых игр в Антиохии
«Всю ночь к вилле Цезаря в Каринах люди несли цветы. Чувство вины перед несчастным юношей не покидает римлян».
«Кто ответит на вопрос, почему города с мощными укреплениями, такие как Бухара и Самарканд, сдавались варварам практически без боя» ?
«Акта диурна», 16-й день до Календ августа
— Я вспомнила… Да, да, вспомнила, что написала на полях книги, — сказала Петиция.
Элий, задремавший под мерное покачивание фургона, открыл глаза. Свет из крошечного, затянутого цветным экраном оконца придал всему странный оранжевый оттенок, казалось, на лицо Петиции падает отсвет пожара. Девочка сидела, поджав ноги, и расчесывала гребнем коротко остриженные волосы.
Пророчица… Сивилла… Заберется в пещеру и будет кричать хриплым голосом о грядущих бедах. И беды не заставят себя ждать… Нет, он ей этого не позволит. Ни за что. Элий приподнялся на локте. И тут же боль в плече ожила. Элий стиснул зубы, чтобы не застонать.
— Так что ты написала? — Его голос звучал хрипло.
— «На самом деле Траян Деций утонул в болоте, а его армия была разбита». Читала книгу, и вдруг перед глазами картина: римские легионеры в своих тяжелых доспехах тонут в болоте, какой-то солдат из последних сил пытается метнуть дротик, но болотная тина засасывает его. На римлян градом сыплются стрелы, копья варваров разят беспомощных легионеров. Среди гибнущих — сам император.
«Точка перелома», — подумал Элий.
Чужая мысль. То мысль не Элия, но Гэла. Пророчество, обращенное в прошлое.
Время двинется вспять…
Он, Элий, не знает, как это может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Откуда-то сбоку на него кинулась бесшумная тень. Будто огромный пес схватил мертвой хваткой за горло. Икел рухнул на мостовую, подмятый противником. Тот был силен, но не сильнее старого бойца. Вывернувшись, Икел извлек кинжал и уже замахнулся, метя нападавшему в бок. Но ловкач успел перехватить его руку. И тут же на голову Икела обрушился удар кулака и оглушил. Но противник не торопился добивать префекта, он лишь несколько раз ударил его кисть о мостовую, пытаясь выбить кинжал, но еще не родился на свет человек, который бы сумел заставить бывшего трибуна «Нереиды» разжать пальцы.
— А ты все также силен, Икел, — прохрипел нападавший, разбив кисть префекта претория в кровь, но так его и не обезоружив.
— Курций? — среди тысяч он узнал бы этот голос. — Поднял руку на друга?
— На убийцу Цезаря, — Курций вновь ударил — но все так же безрезультатно.
— Я не убивал мальчишку, клянусь водами Стикса. Я прислал убийц к Элию. Но не к Цезарю, нет…
— Кто же тогда убил Александра?
— Не знаю. Отпусти меня. Взамен я открою тебе тайну, которая стоит жизни десяти таких, как Элий. В конечном счете этот хромой козел — всего лишь гладиатор, хотя он и надел тогу с пурпурной полосой, — не удержался от выпада в адрес Элия префект претория. — Жаль только, что он удрал с арены.
Кажется, Курций колебался. Во всяком случае хватка его ослабла. Он прижимал руку с кинжалом к земле, но не делал больше попыток одолеть Икела.
— Ты брал клейма у Макрина, — прохрипел Кур-ций. — И чего ты просил? Власти?
— Я просил новой войны. Война принесет Риму спасение. Но для себя я не желал ничего.
— Хорошо. Говори о своей тайне.
— Проверь, чем занимается академик Трион в филиале своей академии в Вероне. У него лаборатория в помещении бывшего стадиона. Клянусь Геркулесом, старина, это стоит всех тайн на свете.
— Я отпущу тебя, если ты поклянешься водами Стикса, что не тронешь Элия.
Икел молчал довольно долго, так долго, что Кур-ций решил, что бывший префект претория откажется.
— Хорошо, — наконец выдохнул он. — Клянусь! Курций разжал пальцы. Икел вскочил на ноги с ловкостью и быстротой мальчишки и нырнул в ближайший переулок. Статуя Меркурия на перекрестке проводила его насмешливым взглядом. Икелу показалось, что его пытались преследовать — крики слышались на соседней улице. Но он легко ушел от погони.
Что ж, пусть Элий живет, если этого так хочет Курций. Нарушить клятву — значит оскорбить Юпитера. Пойти на такое Корнелий Икел не мог.
Трион устал так, что буквально валился с ног. Только к полуночи он добрался до своего ничем не примечательного домика на окраине Вероны. После ванны прошел в триклиний. В комнате царил полумрак — горел только светильник на бронзовой подставке. В отличие от большинства римлян Трион ел сидя. Ему казалось, что так он поглощает пищу быстрее. А он ценил время. Он как никто другой знал, насколько его мало у смертного. Теперь, когда он подчинил себе самую страшную силу природы, Трион начал ценить время вдвойне.
Старый слуга поставил перед ним на стол блюдо с холодным мясом, тарелку пунийской каши и бокал вина. Трион выпил вино, хотел приняться за мясо, но передумал. Есть не хотелось. Его подташнивало, и голова кружилась. Неужели он облучился? Трион вновь наполнил бокал и осушил залпом. Против воли вспомнил Гая Габиния. Его граничащее с эйфорией возбуждение, нелепый смех, еще более нелепые шуточки. Гай отпускал их между приступами рвоты. Трион велел немедленно увезти Гая Габиния из Вероны. Он не хотел, чтобы другие видели, что может произойти с каждым. Трион знал, что молодой человек обречен.
— Вот именно. Разве вы все, люди, не приговорены к смерти?
Трион обернулся.
— Кто здесь? — Рука сама потянулась к кнопке звонка.
— Не торопись. Я скоро уйду, — пообещал гость. — К тому же твоя охрана так же не увидит меня, как и ты.
Трион включил верхний свет, но никого не увидел.
— Что тебе надо? — устало спросил Трион. Гость засмеялся. Неприятный торжествующий смех.
Гость расхаживал по комнате взад и вперед — Трион чувствовал колебания воздуха.
— Представь, ничего. Просто зашел посмотреть, как выглядит человек, способный уничтожить богов и весь мир в придачу. Неужели тебе мало миллионов погибших в Третьей Северной войне, что ты хочешь создать еще и это оружие? Зачем тебе это бессмысленное жертвоприношение?
— Тебя прислал Гетр?
— Твой гений? О нет! Я сам по себе. А ты, как я вижу, заодно с гениями? Голос из пустоты раздражал академика. Ему казалось, что он говорит сам с собою. Почти что бредит. А может быть, это и в самом деле так?
— Что тебе надо? — повторил он, но ответа не последовало.
Неведомый гость исчез. Он в самом деле заходил только посмотреть на Триона. Они узнали. Вернее, один из них узнал. Кто-то из богов наконец-то понял, чем занят Трион. Что теперь будет? Что он сделает?. Триону захотелось повалиться на землю и закричать:
«Прости!» Но не потому, что он раскаялся, а потому. что боялся. Боялся, что он не даст ему довести дело до конца. Это дело было для него важнее всего. Важнее миллионов человеческих жизней. И своей собственной тоже.
Глава 4
Четвертый день ожидания Меркуриевых игр в Антиохии
«Всю ночь к вилле Цезаря в Каринах люди несли цветы. Чувство вины перед несчастным юношей не покидает римлян».
«Кто ответит на вопрос, почему города с мощными укреплениями, такие как Бухара и Самарканд, сдавались варварам практически без боя» ?
«Акта диурна», 16-й день до Календ августа
— Я вспомнила… Да, да, вспомнила, что написала на полях книги, — сказала Петиция.
Элий, задремавший под мерное покачивание фургона, открыл глаза. Свет из крошечного, затянутого цветным экраном оконца придал всему странный оранжевый оттенок, казалось, на лицо Петиции падает отсвет пожара. Девочка сидела, поджав ноги, и расчесывала гребнем коротко остриженные волосы.
Пророчица… Сивилла… Заберется в пещеру и будет кричать хриплым голосом о грядущих бедах. И беды не заставят себя ждать… Нет, он ей этого не позволит. Ни за что. Элий приподнялся на локте. И тут же боль в плече ожила. Элий стиснул зубы, чтобы не застонать.
— Так что ты написала? — Его голос звучал хрипло.
— «На самом деле Траян Деций утонул в болоте, а его армия была разбита». Читала книгу, и вдруг перед глазами картина: римские легионеры в своих тяжелых доспехах тонут в болоте, какой-то солдат из последних сил пытается метнуть дротик, но болотная тина засасывает его. На римлян градом сыплются стрелы, копья варваров разят беспомощных легионеров. Среди гибнущих — сам император.
«Точка перелома», — подумал Элий.
Чужая мысль. То мысль не Элия, но Гэла. Пророчество, обращенное в прошлое.
Время двинется вспять…
Он, Элий, не знает, как это может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109