- холодно спросил
Шахов.
Но военный как-будто не расслышал вопроса.
- Что это за винтовка у вас? - вдруг заинтересовался он. - Вы,
как-будто, политикой занялись. Старая закваска, а? Отличная винтовочка,
Сестрорецкого завода! Говорят, что товарищ Троцкий выписал из Сестрорец-
кого завода винтовочки!
Переход к винтовочкам был так внезапен, что Шахов даже растерялся
немного; впрочем, он тут же обернулся к военному спиной и зашагал по
направлению к площади. Военный, нисколько не смутившись, бросился вслед
за ним.
- Помилуйте, да я вас не первый год разыскиваю! Правда, я надеялся
вас в совершенно ином виде встретить, но ведь что ж поделаешь. А что вы
думаете насчет вот этого подвальчика? Гармонист играет, чорт возьми! Тут
народные бури, борьба классов, а он зажаривает русскую и в ус не дует!
Зайдемте, а?
Шахов остановился так неожиданно, что военный пролетел еще шагов пять
и только тогда воротился обратно.
- Говорите прямо, что вам от меня нужно?
- А вот зайдемте в подвальчик, там я вам расскажу.
- Если бы мне не казалось, что я вас и в самом деле где-то видел, я
бы давно заставил вас отвязаться, - сказал Шахов. - В трактир я не пой-
ду. Говорите здесь, если хотите.
- Не пойдете?
Военный вдруг придвинул к Шахову лицо; он часто и напряженно моргал
глазами.
- Очень жаль, если не пойдете. А я вам хотел один "варшавский анек-
дот" рассказать.
- Варшавский анекдот?
Шахов отступил назад и вдруг побледнел ужасно, до зелени.
Военный всматривался в него с интересом.
- Именно варшавский! Достовернейший анекдот! До крайности достовер-
ный, до мелочей...
- Вы меня встречали в Варшаве? - ровным голосом спросил Шахов.
- В том-то и дело, что встречал, - тотчас же подтвердил военный.
Шахов повернулся, сделал несколько шагов и спустился в подвальчик;
следом за ним вошел военный.
- Анекдот мой, - начал он, когда они уселись за стол и военный зака-
зал два чая, подмигнув предварительно половому, мигом понявшему, какого
рода "чай" требуется посетителям, - должен быть вам отлично известен; вы
к нему имели, если можно так выразиться, некоторое касательство. Дело
идет, собственно говоря, об одном, в высшей степени благородном, юно-
ше... Вы бы поставили сюда винтовку, вот сюда, в простеночек, а то все
вертите в руках...
- Говорите, - сказал Шахов; он был почти спокоен, только на щеке вре-
мя от времени начинала играть какая-то жилка.
- Этот самый юноша был прапорщиком, - продолжал военный, вдруг начи-
ная гримасничать, - разумеется, это все в германскую войну происходило,
а не в какую-нибудь русско-японскую... Так вот этот самый юноша расп-
ространял среди солдат разные книжечки - вот те самые, что теперь можете
в любом книжном магазине приобрести в неограниченном количестве...
Военный наполнил стаканы, выпил и пошел к прилавку закусывать; каза-
лось, он сделал это для того, чтобы со стороны еще раз взглянуть на Ша-
хова.
- Так вот насчет книжечек, - продолжал он, возвратившись, - разумеет-
ся, он не одними книжечками занимался. Но из-за этих самых книжечек за-
кончилась его карьера; иными словами, он попался, был арестован и приве-
зен с фронта в Варшаву...
Он сделал ударение на последнем слове.
- Именно в Варшаву... А в Варшаве посмотрели, понюхали и нашли, что
это называется: революционная пропаганда в действующей армии с целью
открытия фронта неприятелю и низвержения существующего государственного
строя... Прикажете дальше?
- Не нужно.
- Как угодно!
Военный поднял свой стакан, приветственно кивнул Шахову головой и вы-
пил.
- Вы были в полевом суде? - медленно спросил Шахов, вставая со стула.
- Писарь военно-полевого суда Главецкий, - с готовностью подхватил
военный.
Они промолчали несколько минут. Шахов, не отрываясь, пристально смот-
рел военному в лицо; тот аккуратно подтер корочкой пятно на мраморном
столике, застегнул на все пуговицы шинель и встал.
- Вам не поверят, у вас нет никаких доказательств, - с трудом выда-
вил, наконец, Шахов.
- Ай-я-яй, неужели нет? - гримасничая, спросил военный. - А что вы
скажете, если я вам покажу...
Он перегнулся через стол и сказал что-то Шахову на ухо.
Шахов отшатнулся от него.
- Что ж вы такие бумаги на всякий случай у себя сохраняете? - спросил
он, криво усмехнувшись.
- Это уж все равно... - отвечал военный серьезно, - а вот ведь слу-
чай-то вышел.
- Так что же вы теперь от меня хотите?
- Да что, пустяки... хотя впрочем еще не знаю... Да пустяки, стоит ли
об этом говорить!
Шахов вдруг повернулся и пошел к двери. На этот раз военный не оста-
новил его, он насмешливо и с интересом следил за тем, как Шахов идет че-
рез подвал, поднимается по ступеням, отворяет двери...
Когда Шахов отворил двери на улицу, он еще раз услышал голос Главец-
кого; Главецкий коротко, по многу раз произносил вслед Шахову всем из-
вестное заборное слово.
---------------
КНИГА II.
1.
Искусство восстания - самое трудное искусство в мире.
Это искусство требует не только ясного и мужественного ума, не только
тонкого лукавства, не только расчетливости шахматиста. Оно требует преж-
де всего спокойствия: спокойствия, когда нужно гримировать лицо и изме-
нять походку, чтобы из Выборгского подполья руководить революцией; спо-
койствия, когда план, выработанный бессонными ночами в шалаше, в болотах
под Петроградом, готов рухнуть; спокойствия, когда пустая случайность
готова вырвать из рук уже одержанную победу; спокойствия, когда сопро-
тивление сломано; наконец, спокойствия, когда вчерашний политический
беглец начинает руководить шестою частью мира.
Этим спокойствием в полной мере обладали те, кто 24 октября по услов-
ной телеграмме двинули отряды моряков на помощь восставшим солдатам, те,
кто троекратным гудком с Трубочного завода вызвали к Николаевскому и
Дворцовому мостам отряды василеостровских красногвардейцев и бросили на
город восставшие рабочие районы, те, кто должен был из пушек Петропав-
ловской крепости подать сигнал к всеобщему штурму...
Против красногвардейцев - прямолинейного авангарда революции, матро-
сов - людей, привыкших с веселым спокойствием ставить свою жизнь на кар-
ту, и солдат, пропахших потом мировой войны, несущих на своих штыках не-
нависть, воспитанную в Мазурских озерах, - правительство буржуазии про-
тивопоставило свою гвардию - юнкерские училища, свою любовь к романтизму
- ударные отряды смерти и свой комнатный героизм - женские батальоны,
язвительно прозванные "дамским легионом при Временном правительстве".
Впрочем, вежливые адвокаты и осторожные промышленники были уверены в
том, что враг будет побежден при помощи одних только заклинаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Шахов.
Но военный как-будто не расслышал вопроса.
- Что это за винтовка у вас? - вдруг заинтересовался он. - Вы,
как-будто, политикой занялись. Старая закваска, а? Отличная винтовочка,
Сестрорецкого завода! Говорят, что товарищ Троцкий выписал из Сестрорец-
кого завода винтовочки!
Переход к винтовочкам был так внезапен, что Шахов даже растерялся
немного; впрочем, он тут же обернулся к военному спиной и зашагал по
направлению к площади. Военный, нисколько не смутившись, бросился вслед
за ним.
- Помилуйте, да я вас не первый год разыскиваю! Правда, я надеялся
вас в совершенно ином виде встретить, но ведь что ж поделаешь. А что вы
думаете насчет вот этого подвальчика? Гармонист играет, чорт возьми! Тут
народные бури, борьба классов, а он зажаривает русскую и в ус не дует!
Зайдемте, а?
Шахов остановился так неожиданно, что военный пролетел еще шагов пять
и только тогда воротился обратно.
- Говорите прямо, что вам от меня нужно?
- А вот зайдемте в подвальчик, там я вам расскажу.
- Если бы мне не казалось, что я вас и в самом деле где-то видел, я
бы давно заставил вас отвязаться, - сказал Шахов. - В трактир я не пой-
ду. Говорите здесь, если хотите.
- Не пойдете?
Военный вдруг придвинул к Шахову лицо; он часто и напряженно моргал
глазами.
- Очень жаль, если не пойдете. А я вам хотел один "варшавский анек-
дот" рассказать.
- Варшавский анекдот?
Шахов отступил назад и вдруг побледнел ужасно, до зелени.
Военный всматривался в него с интересом.
- Именно варшавский! Достовернейший анекдот! До крайности достовер-
ный, до мелочей...
- Вы меня встречали в Варшаве? - ровным голосом спросил Шахов.
- В том-то и дело, что встречал, - тотчас же подтвердил военный.
Шахов повернулся, сделал несколько шагов и спустился в подвальчик;
следом за ним вошел военный.
- Анекдот мой, - начал он, когда они уселись за стол и военный зака-
зал два чая, подмигнув предварительно половому, мигом понявшему, какого
рода "чай" требуется посетителям, - должен быть вам отлично известен; вы
к нему имели, если можно так выразиться, некоторое касательство. Дело
идет, собственно говоря, об одном, в высшей степени благородном, юно-
ше... Вы бы поставили сюда винтовку, вот сюда, в простеночек, а то все
вертите в руках...
- Говорите, - сказал Шахов; он был почти спокоен, только на щеке вре-
мя от времени начинала играть какая-то жилка.
- Этот самый юноша был прапорщиком, - продолжал военный, вдруг начи-
ная гримасничать, - разумеется, это все в германскую войну происходило,
а не в какую-нибудь русско-японскую... Так вот этот самый юноша расп-
ространял среди солдат разные книжечки - вот те самые, что теперь можете
в любом книжном магазине приобрести в неограниченном количестве...
Военный наполнил стаканы, выпил и пошел к прилавку закусывать; каза-
лось, он сделал это для того, чтобы со стороны еще раз взглянуть на Ша-
хова.
- Так вот насчет книжечек, - продолжал он, возвратившись, - разумеет-
ся, он не одними книжечками занимался. Но из-за этих самых книжечек за-
кончилась его карьера; иными словами, он попался, был арестован и приве-
зен с фронта в Варшаву...
Он сделал ударение на последнем слове.
- Именно в Варшаву... А в Варшаве посмотрели, понюхали и нашли, что
это называется: революционная пропаганда в действующей армии с целью
открытия фронта неприятелю и низвержения существующего государственного
строя... Прикажете дальше?
- Не нужно.
- Как угодно!
Военный поднял свой стакан, приветственно кивнул Шахову головой и вы-
пил.
- Вы были в полевом суде? - медленно спросил Шахов, вставая со стула.
- Писарь военно-полевого суда Главецкий, - с готовностью подхватил
военный.
Они промолчали несколько минут. Шахов, не отрываясь, пристально смот-
рел военному в лицо; тот аккуратно подтер корочкой пятно на мраморном
столике, застегнул на все пуговицы шинель и встал.
- Вам не поверят, у вас нет никаких доказательств, - с трудом выда-
вил, наконец, Шахов.
- Ай-я-яй, неужели нет? - гримасничая, спросил военный. - А что вы
скажете, если я вам покажу...
Он перегнулся через стол и сказал что-то Шахову на ухо.
Шахов отшатнулся от него.
- Что ж вы такие бумаги на всякий случай у себя сохраняете? - спросил
он, криво усмехнувшись.
- Это уж все равно... - отвечал военный серьезно, - а вот ведь слу-
чай-то вышел.
- Так что же вы теперь от меня хотите?
- Да что, пустяки... хотя впрочем еще не знаю... Да пустяки, стоит ли
об этом говорить!
Шахов вдруг повернулся и пошел к двери. На этот раз военный не оста-
новил его, он насмешливо и с интересом следил за тем, как Шахов идет че-
рез подвал, поднимается по ступеням, отворяет двери...
Когда Шахов отворил двери на улицу, он еще раз услышал голос Главец-
кого; Главецкий коротко, по многу раз произносил вслед Шахову всем из-
вестное заборное слово.
---------------
КНИГА II.
1.
Искусство восстания - самое трудное искусство в мире.
Это искусство требует не только ясного и мужественного ума, не только
тонкого лукавства, не только расчетливости шахматиста. Оно требует преж-
де всего спокойствия: спокойствия, когда нужно гримировать лицо и изме-
нять походку, чтобы из Выборгского подполья руководить революцией; спо-
койствия, когда план, выработанный бессонными ночами в шалаше, в болотах
под Петроградом, готов рухнуть; спокойствия, когда пустая случайность
готова вырвать из рук уже одержанную победу; спокойствия, когда сопро-
тивление сломано; наконец, спокойствия, когда вчерашний политический
беглец начинает руководить шестою частью мира.
Этим спокойствием в полной мере обладали те, кто 24 октября по услов-
ной телеграмме двинули отряды моряков на помощь восставшим солдатам, те,
кто троекратным гудком с Трубочного завода вызвали к Николаевскому и
Дворцовому мостам отряды василеостровских красногвардейцев и бросили на
город восставшие рабочие районы, те, кто должен был из пушек Петропав-
ловской крепости подать сигнал к всеобщему штурму...
Против красногвардейцев - прямолинейного авангарда революции, матро-
сов - людей, привыкших с веселым спокойствием ставить свою жизнь на кар-
ту, и солдат, пропахших потом мировой войны, несущих на своих штыках не-
нависть, воспитанную в Мазурских озерах, - правительство буржуазии про-
тивопоставило свою гвардию - юнкерские училища, свою любовь к романтизму
- ударные отряды смерти и свой комнатный героизм - женские батальоны,
язвительно прозванные "дамским легионом при Временном правительстве".
Впрочем, вежливые адвокаты и осторожные промышленники были уверены в
том, что враг будет побежден при помощи одних только заклинаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44