Прошло десять или пятнадцать минут - не больше чем нужно для того,
чтобы умереть или родиться, или принять это пустое решение зайти поздней
ночью в трактир, разумеется, с единственной целью - согреться и выпить
чаю.
Уже отворяя дверь, он вдруг вспомнил, что, может-быть, Главецкий его
и не видел вовсе...
- Да ведь наверное не видел... ведь он же на свету был, а я в темно-
те, за окном...
И тут же, как-будто подталкиваемый сзади чьей-то рукой, которой не
было силы сопротивляться, он перешагнул через порог и направился прямо к
тому столику, за которым сидел Главецкий.
Главецкий вскочил, роняя стул, и бросился ему навстречу.
- Вот не ожидал встретить! - вскричал он, счастливо улыбаясь и протя-
гивая Шахову сразу обе руки, - не ожидал встретить! Ведь я вас второй
день ищу и никак не могу доискаться.
Шахов, заложив руки за спину, смотрел на него растерянно: впрочем, он
тут же пришел в себя, сел за соседний стол и, не глядя на Главецкого,
заказал себе чаю.
- Вот и отлично, теперь и поговорим, - пробормотал Главецкий, нис-
колько не смутившись тем, что ему не подали руки, и с особенным удо-
вольствием устраиваясь на стуле, - теперь и поговорим. А то, ведь, прямо
беда! Ни адреса, ни телефона, решительно никакого намека на местопребы-
вание...
Шахов посмотрел на это постоянно меняющееся лицо с лисьим подбород-
ком, с острым носиком - лицо мигнуло ему и, гримасничая, придвинулось
ближе. Он молча отвернулся.
- Ах, вот как, вам со мною и говорить не угодно, - сказал Главецкий,
придвигаясь еще ближе и суетливо ерзая на стуле, - очень жаль! А у меня
есть для вас кое-какие новости...
- Что вам от меня нужно? - негромко спросил Шахов.
- То-есть, как это, что мне нужно? да ведь мы же с вами вчера услови-
лись встретиться. Ведь это вам со мною переговорить нужно.
- Да я сюда зашел не для того, чтобы... - начал было Шахов и тут же с
чрезвычайной силой почувствовал, что зашел сюда именно для того, что-
бы... - он оборвал и докончил кратко: - мне с вами говорить не о чем!
- Как не о чем? А хотя бы на счет...
Шахов резко оборотился к нему, сжав кулаки; Главецкий пугливо мигнул
глазами, но остался на месте.
- Дело в том, - заговорил он вдруг тихим голосом, - что ведь бумаж-
ку-то я разыскал.
- Какую бумажку?
- Известную вам бумажку.
Он взглянул на Шахова и вдруг весь сжался и втянул голову в плечи.
- Никак не пойму, - продолжал он все тем же сдержанным голосом, - ни-
как не пойму, отчего вы на меня так сердитесь? Ну что же, скажем, у меня
на руках имеются некоторые документы, которыми можно, так сказать, про-
лить свет на ваше прошлое. Вам, допустим, это в данное время невыгодно,
неудобно. Ну, и что ж из этого? Тут дело, если можно так выразиться,
коммерческое. Вы вручаете мне некоторую сумму, по соглашению (он повысил
голос и сделал ударение на этом слове), именно по соглашению, я взамен
возвращаю вам эти документы. Вот и все. Ну есть ли тут из-за чего волно-
ваться?
- Ведь я уже говорил вам, что у меня денег нет, - пробормотал Шахов.
- Знаю! Я и не расчитывал, что получу сейчас же звонкой монетой. Так
сказать - "гони деньгу и никаких двадцать"! Я готов принять не только
монетой, а хотя бы... ну, хотя бы ценными предметами.
Эти последние слова он выговорил как-будто с опаской.
- Вот, например, ценные предметы, - тотчас же продолжал он, - так
сказать, дворцового происхождения. Некоторым лицам, которые стоят, если
можно так выразиться, близко к самому делу, ничего не стоит, например,
будучи где-нибудь там в карауле или...
- Нужно уйти, уйти сейчас же, просто повернуться и уйти, не говоря
больше ни одного слова, - подумал Шахов и сейчас же нарушил это решение.
- Покажите мне вашу бумагу, - сказал он хрипло, стараясь смотреть ми-
мо Главецкого.
Главецкий как-будто только и ожидал этой просьбы.
- Виноват, - сказал он, вскакивая и хватаясь за борт шинели, - тут
может-быть... тут может-быть неудобно. Может-быть, мы туда (он махнул
рукой в сторону двери), туда, на улицу выйдем. На пять минут, не больше!
Шахов послушно встал; они остановились недалеко от трактира, прямо
под фонарем; свет его падал на огромные фабричные стены на разбитый це-
ментный забор, усеянный стеклом и жестью.
Главецкий отступил назад на два шага и начал торопливо расстегивать
шинель.
- Извиняюсь, - снова начал он, немного подхихикивая, должно быть для
того, чтобы придать больше вежливости тому, что он говорил, - я бы поп-
росил, так сказать, ради предосторожности, на всякий случай... Заложите,
пожалуйста, руки за спину.
Шахов молча исполнил его просьбу.
Тогда началась длиннейшая история с вытаскиванием бумаги; Главецкий,
отвернувшись к забору, расстегнул шинель, вывернул на изнанку карман,
отстегнул где-то в подкладке французскую булавку, долго шарил в шинели,
засунув руку до локтя. Наконец, он оборотился к Шахову, держа бумагу в
руках; бумагу эту он осторожно развернул и лицевой стороной показал Ша-
хову.
- Вы слишком далеко держите. Ничего не могу разобрать, - сказал Шахов
тем чрезвычайно ровным голосом, который появлялся у него в минуты
сильного волнения.
Главецкий медленно разогнул руки, бумага придвинулась к Шахову на
полшага.
- Канцелярия Варшавского военного-губернатора, - разобрал он и попро-
сил:
- Еще немного поближе.
От напряжения, с которым он на таком расстоянии разбирал некрупный
канцелярский почерк, он произносил вслух почти каждое слово.
- "Содержащийся в Мокотовской тюрьме до приведения приговора суда в
исполнение государственный преступник Константин Шахов сообщил следова-
телю военно-полевого суда полковнику Собещанскому...
Краска отливала у него с каждым словом.
И вдруг тут же между строк, или над ними, или на этой разбитой це-
ментной стене он увидел серое, как пепел, лицо человека с завязанными за
спину руками, и тень виселицы над его головой, и этот последний взгляд
сочувствия и сожаления, обращенный к нему, к Шахову, к человеку, который
останется жить.
Главецкий следил за ним, напряженно щуря глаза, бумага в его руках
чуть-чуть дрожала.
- В виду важных услуг... - читал Шахов, выдавливая из себя каждое
слово, - настоящим прошу ваше высокопревосходительство о помиловании"...
- Помиловании... - повторил он медленно и раздумчиво, как-будто впер-
вые услышал это слово и, вдруг рванувшись вперед, с силой ударил Главец-
кого кулаком в лицо. Главецкий отлетел в сторону и налету бросил куда-то
скомканную бумагу. Кровь показалась у него на губах, тыльной стороной
руки он вытер кровь, ощупал языком зубы и оглянулся.
Никого не было вокруг, только босой, несмотря на выпавший снег,
мальчишка стоял в воротах и с любопытством ожидал продолжения драки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44