Она сама была подавлена, горюя о Джоне Рурке, и склонна к милосердию, благодаря отголоскам удовольствий прошлой ночи, все еще звенящим в ее нервных окончаниях.
Симона, согнувшаяся над лоханью с мыльной водой, была одна в прачечной. Фиби остановилась в дверях и стала ждать, пока Симона не дала понять, что заметила ее, неприветливым, резким кивком.
— Он научил тебя хорошим манерам, — заметила Симона без особой злобы. Она терла льняную рубашку и не отрывалась от работы.
— Ты довольно быстро нашла дорогу назад, — заявила Фиби в ответ. Став хозяйкой в доме Дункана, она не подходила близко к прачечной и была вынуждена признать, что ничуть о ней не скучает. — Наверно, все остальные были слишком заняты своими делами, но мне бы хотелось знать, как ты сюда попала.
Симона пожала плечами, не поднимая глаз. Ее былая непокорность исчезла, как будто девушку покинула душа, но Фиби не находила удовлетворения в этом факте.
— Я родилась на этих островах, — сказала Симона. — Я всегда найду путь к дому.
Фиби оставила дверной проем, где стояла в ореоле солнечного света, и встала с другой стороны от корыта Симоны.
— Что с тобой случилось в Куинстауне? — спросила она, взяв служанку за крепкую смуглую руку.
В чудесных темных глазах Симоны промелькнуло страдание, когда она, наконец, посмотрела на Фиби.
— Я поняла, что нужно было оставаться здесь, — сказала она. — Там для меня не нашлось честной работы во мне хотели видеть только шлюху или рабыню.
— Мне очень жаль, — искренне сказала Фиби.
По щеке Симоны скатилась слеза.
— Прибереги свою жалость для кого-нибудь другого, — предупредила она злобно. — Мне она не нужна. — Она перевела взгляд на еще не округлившийся живот Фиби, и в ее лице появилось что-то вроде презрения. — Скоро Дункану понадобится любовница, и он вернется ко мне.
Ее слова уязвили Фиби, на что и были рассчитаны, хотя ничем не удивили ее. Она расправила плечи и вздернула подбородок.
— Я не собираюсь спорить с тобой, Симона, так что можешь не пытаться разозлить меня. — Затем, поскольку говорить больше было не о чем, она повернулась и направилась в дом.
Разговор с Симоной нисколько не ослабил ее подозрений, но Фиби тревожила вовсе не перспектива неверности Дункана, он был человеком, ценившим дары природы, и она подозревала, что чем очевиднее будет становиться ее беременность, тем более заинтригован он будет. Нет, ее тревожило что-то иное, неуловимое, как дым, незаметное, как гадюка, скользящая в густой траве.
На следующее утро, через час после рассвета, когда Фиби лежала, свернувшись, рядом с Дунканом, набираясь сил после очередной бурной ночи, внезапно раздался оглушительный грохот, потрясший весь дом.
Дункан, изрыгая проклятья, выскочил из постели, сорвал с себя повязку и отшвырнул ее в сторону, прежде чем натянуть одежду.
— Что случилось? — спросила Фиби прерывающимся голосом. Ей еще сильнее захотелось свернуться и натянуть одеяло до подбородка.
— На нас напали, — ответил Дункан резко, очевидно, посчитав ее вопрос глупым. Грохот повторился, и вслед за ним раздался треск обрушившейся террасы. — Сукин сын! — прорычал он, подбегая к окну. — Мерзавцы овладели кряжем и развернули наши пушки на нас!
Фиби выскочила из кровати и схватила халат. Неизвестные нападающие уже разрушили террасу, и, будучи разумной женщиной, она не собиралась ждать, когда обрушится стена дома. Бросившись к двери, она внезапно поняла, что именно в поведении Симоны так сильно встревожило ее.
Чувство вины.
— Что мне делать? — спросила Фиби, когда Дункан, вытолкнув ее за дверь, схватил под мышки и приподнял в воздух в весьма успешной попытке привлечь ее внимание.
— Найди мою мать и Филиппу. Старуха вас спрячет. Времени нет, поэтому я скажу тебе только одно: если ты ослушаешься меня и навредишь себе или нашему ребенку, я никогда тебе этого не прощу.
От этих слов у Фиби по спине пробежал холодок; она поняла, что Дункан не шутит.
— Будь осторожен, — сказала она. Дункан не ответил. Он поспешно поцеловал ее в лоб и исчез.
Филиппа и Маргарет вместе с остальными домочадцами были разбужены канонадой. Под грохот неутихающей стрельбы они торопились вниз в ночных рубашках, неся с собой одежду, которую успели схватить на ходу. Старуха ждала в холле с безмятежным и спокойным видом, готовая спрятать их в погребе вместе со служанками.
Фиби заметила, что Симоны нигде не видно.
— Это англичане явились за Дунканом? — спросила Филиппа, когда все они собрались в сыром подвале, освещенном единственной свечой, одетые как попало, в первое, что подвернулось под руку.
— Это пират, — ответила Старуха. — Жак Морно.
Фиби, усевшись на ящик, подтянула колени к груди и обхватила их руками. На ней было платье из грубой бесцветной ткани, одолженное ей одной из служанок.
— Он обманул часовых, — пробормотала она, — и захватил пушки на кряже над домом.
— Да, — подтвердила Старуха и взглянула на Фиби; в ее глазах мерцало отраженное пламя свечи. Имя Симоны витало между ними, как призрак, но ни одна из них не упоминала его.
— Нас убьют? — спросила одна из молодых служанок дрожащим голосом.
— Нет, детка, — уверенно ответила Mapгарет Рурк. Она села рядом с девушкой и крепко обняла ее. — Нет никаких причин считать, что дело дойдет до этого.
Фиби пока что не тревожилась за собственную жизнь, но она прекрасно понимала, что Дункан подвергается смертельной опасности. Что еще хуже, подумала она, у проклятого глупца нет чувства страха, и он не умеет беречь свою жизнь.
— Как вы думаете, где Алекс? — спросила Филиппа еле слышно. — Я его не видела. Фиби и Маргарет обменялись взглядами, но ничего не сказали.
Очередной пушечный залп потряс дом, и Фиби едва не всхлипнула от ужаса. «Неужели этим все и кончится» — думала она. Неужели она оказалась в другом времени и влюбилась в Дункана Рурка только для того, чтобы погибнуть под горой обломков?
Филиппа встала и принялась ходить от стены к стене, Фиби положила подбородок на колени и стала ждать, погрузившись в полузабытье. Она не знала, сколько прошло времени. Снаружи продолжался бой, бесконечный, оглушающий, но, как ни странно, ужасно монотонный. Некоторые из служанок действительно заснули, а Старуха бормотала глухие, бессловесные напевы: молитвы, обращенные к какой-то древней островной богине. Маргарет погрузилась в размышления. Возможно, несмотря на ее храбрые заверения, что смерть не грозит им, она надеялась вскоре соединиться с Джоном в каком-то другом, счастливом мире.
Свеча погасла, и Старуха заменила ее другой. Когда снова загорелось пламя сильнее и ярче, Фиби оглянулась в поисках Филиппы, но нигде ее не увидела.
Филиппа карабкалась по ступенькам, ведущим из погреба, усеянным обломками стен и потолка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Симона, согнувшаяся над лоханью с мыльной водой, была одна в прачечной. Фиби остановилась в дверях и стала ждать, пока Симона не дала понять, что заметила ее, неприветливым, резким кивком.
— Он научил тебя хорошим манерам, — заметила Симона без особой злобы. Она терла льняную рубашку и не отрывалась от работы.
— Ты довольно быстро нашла дорогу назад, — заявила Фиби в ответ. Став хозяйкой в доме Дункана, она не подходила близко к прачечной и была вынуждена признать, что ничуть о ней не скучает. — Наверно, все остальные были слишком заняты своими делами, но мне бы хотелось знать, как ты сюда попала.
Симона пожала плечами, не поднимая глаз. Ее былая непокорность исчезла, как будто девушку покинула душа, но Фиби не находила удовлетворения в этом факте.
— Я родилась на этих островах, — сказала Симона. — Я всегда найду путь к дому.
Фиби оставила дверной проем, где стояла в ореоле солнечного света, и встала с другой стороны от корыта Симоны.
— Что с тобой случилось в Куинстауне? — спросила она, взяв служанку за крепкую смуглую руку.
В чудесных темных глазах Симоны промелькнуло страдание, когда она, наконец, посмотрела на Фиби.
— Я поняла, что нужно было оставаться здесь, — сказала она. — Там для меня не нашлось честной работы во мне хотели видеть только шлюху или рабыню.
— Мне очень жаль, — искренне сказала Фиби.
По щеке Симоны скатилась слеза.
— Прибереги свою жалость для кого-нибудь другого, — предупредила она злобно. — Мне она не нужна. — Она перевела взгляд на еще не округлившийся живот Фиби, и в ее лице появилось что-то вроде презрения. — Скоро Дункану понадобится любовница, и он вернется ко мне.
Ее слова уязвили Фиби, на что и были рассчитаны, хотя ничем не удивили ее. Она расправила плечи и вздернула подбородок.
— Я не собираюсь спорить с тобой, Симона, так что можешь не пытаться разозлить меня. — Затем, поскольку говорить больше было не о чем, она повернулась и направилась в дом.
Разговор с Симоной нисколько не ослабил ее подозрений, но Фиби тревожила вовсе не перспектива неверности Дункана, он был человеком, ценившим дары природы, и она подозревала, что чем очевиднее будет становиться ее беременность, тем более заинтригован он будет. Нет, ее тревожило что-то иное, неуловимое, как дым, незаметное, как гадюка, скользящая в густой траве.
На следующее утро, через час после рассвета, когда Фиби лежала, свернувшись, рядом с Дунканом, набираясь сил после очередной бурной ночи, внезапно раздался оглушительный грохот, потрясший весь дом.
Дункан, изрыгая проклятья, выскочил из постели, сорвал с себя повязку и отшвырнул ее в сторону, прежде чем натянуть одежду.
— Что случилось? — спросила Фиби прерывающимся голосом. Ей еще сильнее захотелось свернуться и натянуть одеяло до подбородка.
— На нас напали, — ответил Дункан резко, очевидно, посчитав ее вопрос глупым. Грохот повторился, и вслед за ним раздался треск обрушившейся террасы. — Сукин сын! — прорычал он, подбегая к окну. — Мерзавцы овладели кряжем и развернули наши пушки на нас!
Фиби выскочила из кровати и схватила халат. Неизвестные нападающие уже разрушили террасу, и, будучи разумной женщиной, она не собиралась ждать, когда обрушится стена дома. Бросившись к двери, она внезапно поняла, что именно в поведении Симоны так сильно встревожило ее.
Чувство вины.
— Что мне делать? — спросила Фиби, когда Дункан, вытолкнув ее за дверь, схватил под мышки и приподнял в воздух в весьма успешной попытке привлечь ее внимание.
— Найди мою мать и Филиппу. Старуха вас спрячет. Времени нет, поэтому я скажу тебе только одно: если ты ослушаешься меня и навредишь себе или нашему ребенку, я никогда тебе этого не прощу.
От этих слов у Фиби по спине пробежал холодок; она поняла, что Дункан не шутит.
— Будь осторожен, — сказала она. Дункан не ответил. Он поспешно поцеловал ее в лоб и исчез.
Филиппа и Маргарет вместе с остальными домочадцами были разбужены канонадой. Под грохот неутихающей стрельбы они торопились вниз в ночных рубашках, неся с собой одежду, которую успели схватить на ходу. Старуха ждала в холле с безмятежным и спокойным видом, готовая спрятать их в погребе вместе со служанками.
Фиби заметила, что Симоны нигде не видно.
— Это англичане явились за Дунканом? — спросила Филиппа, когда все они собрались в сыром подвале, освещенном единственной свечой, одетые как попало, в первое, что подвернулось под руку.
— Это пират, — ответила Старуха. — Жак Морно.
Фиби, усевшись на ящик, подтянула колени к груди и обхватила их руками. На ней было платье из грубой бесцветной ткани, одолженное ей одной из служанок.
— Он обманул часовых, — пробормотала она, — и захватил пушки на кряже над домом.
— Да, — подтвердила Старуха и взглянула на Фиби; в ее глазах мерцало отраженное пламя свечи. Имя Симоны витало между ними, как призрак, но ни одна из них не упоминала его.
— Нас убьют? — спросила одна из молодых служанок дрожащим голосом.
— Нет, детка, — уверенно ответила Mapгарет Рурк. Она села рядом с девушкой и крепко обняла ее. — Нет никаких причин считать, что дело дойдет до этого.
Фиби пока что не тревожилась за собственную жизнь, но она прекрасно понимала, что Дункан подвергается смертельной опасности. Что еще хуже, подумала она, у проклятого глупца нет чувства страха, и он не умеет беречь свою жизнь.
— Как вы думаете, где Алекс? — спросила Филиппа еле слышно. — Я его не видела. Фиби и Маргарет обменялись взглядами, но ничего не сказали.
Очередной пушечный залп потряс дом, и Фиби едва не всхлипнула от ужаса. «Неужели этим все и кончится» — думала она. Неужели она оказалась в другом времени и влюбилась в Дункана Рурка только для того, чтобы погибнуть под горой обломков?
Филиппа встала и принялась ходить от стены к стене, Фиби положила подбородок на колени и стала ждать, погрузившись в полузабытье. Она не знала, сколько прошло времени. Снаружи продолжался бой, бесконечный, оглушающий, но, как ни странно, ужасно монотонный. Некоторые из служанок действительно заснули, а Старуха бормотала глухие, бессловесные напевы: молитвы, обращенные к какой-то древней островной богине. Маргарет погрузилась в размышления. Возможно, несмотря на ее храбрые заверения, что смерть не грозит им, она надеялась вскоре соединиться с Джоном в каком-то другом, счастливом мире.
Свеча погасла, и Старуха заменила ее другой. Когда снова загорелось пламя сильнее и ярче, Фиби оглянулась в поисках Филиппы, но нигде ее не увидела.
Филиппа карабкалась по ступенькам, ведущим из погреба, усеянным обломками стен и потолка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84