— Дункан, — сказала она спокойно, — не выставляй себя дураком. Филиппа, вы такая сестра, о которой я мечтала всю свою жизнь, но вы не должны вмешиваться в мои отношения с мужем. Вы оба поняли, или мне стукнуть вас лбами?
Наступила короткая пауза, не обещающая ничего хорошего, затем Дункан нахмурился, повернулся и зашагал прочь по пляжу. Филиппа понурилась, поникла, опустив глаза в землю. Бросив покаянный взгляд на Фиби, она подобрала со дна лодки туфли и надела их, забавно перепрыгивая с одной перепачканной в песке ноги на другую.
— Простите меня, Фиби, — произнесла она еле слышно, пока они смотрели, как Дункан исчезает в зарослях. — Я хотела вам помочь.
Фиби взяла Филиппу под руку и улыбнулась.
— Знаю, — сказала она мягко. — Дункан проходит через то, что когда-нибудь назовут «темной ночью души», — продолжала она, ведя Филиппу по тропинке к большому дому. — Я уверена, что он преодолеет свои тревоги, он полон жизненных сил. А пока что мы должны просто оставить его в покое пусть сам разберется в себе.
Филиппа казалась очень юной и беззащитной в своей мокрой юбке, с обгорелым носом и покрасневшими от слез глазами.
— Это будет нелегко, — сказала она.
— Да, — согласилась Фиби со вздохом. — Знаю.
С этими словами они вошли в дом, где их встретила радостная Старуха. Обняв девушек, она повела их кормить, позаботилась о бане, чистой одежде и всячески суетилась вокруг.
— Похоже, ты рада, что приехала Филиппа, — сказала Фиби Старухе спустя несколько часов, только что проснувшись в хозяйской спальне после долгого освежающего сна. Старуха принесла холодный лимонад, приготовленный на родниковой воде из лимонов и сахара, выращенных на острове, а также поднос с сандвичами и аппетитными пирожными. — Наверное, о нашем скором прибытии тебе поведал хрустальный шар?
Старуха отнеслась к поддразниваниям Фиби, как всегда, добродушно.
— Мисс Филиппе у нас понравится, — сказала она. — Она здесь нужна.
Фиби вздохнула. Она сидела в кресле у дверей, ведущих на террасу, глядя на море и лакомясь угощением, которое приготовила для нее Старуха.
— Ты наверняка заметила, что Дункан не в духе, — сказала она.
Когда муж был рядом, Фиби всегда сохраняла на лице непроницаемое выражение, не показывая ему, насколько сильно его состояние беспокоит ее, но со своей наперсницей могла быть откровенной.
Старуха разбирала и вытряхивала содержимое сундука Фиби, который был привезен с «Франчески», пока она спала.
— В воздухе что-то носится, — кивнула она, — как перед бурей. Беда надвигается. Фиби отпила глоток лимонада. Аппетита у нее не было, и она бы не притронулась к еде, если бы не ребенок.
— Да, — согласилась она. — Беда определенно надвигается. Кстати, как поживает Алекс?
Старуха осмотрела очередное платье, нахмурилась и отшвырнула его в сторону.
— Занимается тем, что жалеет себя, — фыркнула она. — Этому парню нужна хорошая взбучка.
Фиби была потрясена.
— Ты же не серьезно! — сказала она. Ей никогда не приходило в голову, что Старуха, с ее нежными словами и мистическими тайнами, может быть сторонницей насилия. — Ты думаешь, что кто-нибудь должен побить Алекса?
— Его нужно наставить на путь истинный. Выволочка вот чего ему не хватает. — Старуха на мгновение оторвалась от тряпок и застыла, глядя в окно на море, одетое в блестящий покров солнечного света. — С мистером Алексом может случиться все что угодно.
Фиби вздрогнула, ощутив ледяной холодок.
— Что ты хочешь сказать? — спросила она, ставя стакан на столик рядом с креслом, и, быстро поднявшись, пересекла комнату и встала перед Старухой. — Ты увидела что-то в будущем? — спросила она встревоженным шепотом. — Я имею в виду что-то насчет Алекса?
Когда Старуха, наконец, встретилась взглядом с Фиби, девушка увидела в ее глазах сострадание и печаль.
— Есть надежда, что он поправится, — сказала Старуха. — Мы всегда можем на это надеяться, пока его тело не умерло. Но он попал в глубокие воды, наш мистер Алекс, и даже мистер Дункан не может докричаться до него.
— Можем ли мы что-нибудь сделать? — умоляюще спросила Фиби.
Старуха печально улыбнулась и погладила Фиби по щеке.
— Можешь попросить своего Бога послать ангела, — сказала она. — Вот кто нужен мистеру Алексу ангел с упрямым характером и пылким сердцем.
Фиби вспомнила Филиппу, которая явно отличалась упрямым умом и пылким сердцем. Вопрос был в том, можно ли считать ее ангелом?
Филиппа нашла Алекса Максвелла на одной из нижних террас. Рядом с его креслом к стене был прислонен костыль, нога покоилась на плетеной подушке. Он не сразу увидел ее, что позволило ей несколько секунд любоваться им, вспоминая давние дни, когда он часто приезжал в «Трою». Алекс и ее братья были большими друзьями, и Филиппа, тогда еще совсем ребенок, обожала Алекса и мечтала когда-нибудь стать его женой. Она думала, что он самый красивый человек, которого она когда-либо видела. И теперь, когда сердце перевернулось у нее в груди, она поняла, что он по-прежнему ей небезразличен. Но в каком-то новом и очень тревожном смысле.
Она едва не лишилась мужества она, Филиппа Рурк, самая шаловливая девчонка во всей Южной Каролине, приводившая в отчаяние два десятка английских и французских гувернанток, но, в конце концов, заставила себя перешагнуть через порог и заговорить.
— Алекс? — произнесла она, притворяясь, что не сразу узнала его, прикидываясь, что ее душа при первом же взгляде на него не сжалось от боли.
Он обернулся, и она увидела тени под его глазами и тревожную худобу лица. Но если он и узнал ее, то не подал вида.
— Я — Филиппа, — сказала она тихо, заметив его изувеченную ногу, она действительно заметила ее только сейчас. — Вы меня не помните?
Бледное подобие прежней улыбки появилось на знакомых губах. Она представляла эти губы в тысячах своих детских фантазий. Алекс хотел, было, встать, потянулся за костылем, но тут же оставил свою попытку, как будто его потрясло новое, более глубокое сознание своего увечья.
— Филиппа! — сказал он, и она с грустью увидела, как что-то надломилось в его взгляде. — Никогда бы не узнал.
Филиппа вышла на террасу и села рядом с ним, не дожидаясь приглашения. Не чувствуя в себе никакой уверенности, она хотела сорваться с места, убежать и заплакать, потому что Алекс прекрасный, веселый, бесстрашный Алекс погиб. Очевидно, телесные увечья были несравнимы с ранами, нанесенными его душе.
— Неужели я так изменилась, — спросила она, — что меня невозможно узнать?
Алекс долго смотрел ей в глаза, ожидая найти в них жалость и готовясь противостоять ей. Затем он отвел взгляд.
— Вы были чертенком, — произнес он, — с косичками, грязными руками и ободранными коленками. Да, Филиппа, вы изменились, из смешной обезьянки превратились в прекрасную женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84