Фиби ухватилась за протянутую им руку и оперлась на нее, поднимаясь на дрожащие ноги.
— Полагаю, я лишена слова при решении данного вопроса? Все-таки я заинтересованное лицо и могу погибнуть при попытке бегства.
Глаза Дункана осветила улыбка, и чувства Фиби снова шевельнулись.
— Вовсе нет. Я надеялся истощить тебя до состояния полной покорности, но вижу, что мне это не совсем удалось. Фиби покраснела, вспоминая их забавы.
— Избавь меня от своей ложной скромности, — сказала она. — Если бы ты действовал чуть успешнее, я бы сейчас летела в космосе, а воздуха там маловато.
Он нахмурился:
— Черт возьми, о чем ты говоришь?
— Сейчас нет времени объяснять, — ответила Фиби не без нетерпения, заметив седельные сумки Дункана, и, не спросив разрешения, начала рыться в них в поисках еды. — Если ты собрался похищать людей, — сказала она, с негодованием рассматривая обнаруженный в конце концов кусок вяленого мяса, — ты мог бы, по крайней мере, запастись приличным продовольствием.
Дункан только покачал головой, но искорки в его глазах говорили, что он бы расхохотался, если бы не боялся привлечь половину королевской армии.
— Я запомню твой совет на будущее. — Он обернулся, поднял пыльную крышку сундука и достал алый мундир с эполетами и сверкающими медными пуговицами, штаны из буйволовой кожи, простую рубашку и пару ботфортов. Для Фиби он извлек длинный бархатный плащ с капюшоном, украшенный золотым и серебряным шитьем.
Фиби посмотрела на низкие балки потолка. Только сейчас ей совсем неожиданно пришло в голову спросить: — Где мы находимся?
Дункан уже начал стаскивать с себя одежду и натягивать форму британского офицера, очевидно, даже не думая о приличиях. Его улыбка была широкой, мальчишеской и полностью лишена боли и грусти, временами заставлявших его молотить по клавишам клавесина, словно сошедший с ума демон.
— В этом-то и состоит гениальность, Фиби, дорогая моя. Мы находимся под штаб — квартирой армии его величества.
Фиби закрыла глаза, слегка пошатнувшись от потрясения, вслед за которым ее охватила ярость.
— Ты что, псих?! — прошептала она.
— По этому вопросу наши мнения разделились, — сказал Дункан, садясь на край кровати, чтобы натянуть слегка потертый черный ботфорт. — Судьба благоволит храбрым такова моя теория. И, кроме того, лучше всего прятаться, оставаясь на виду, ты не находишь? Голос Фиби превратился в свистящий шепот.
— Ты хочешь сказать, что, пока мы здесь… пока все это продолжалось, над нами болтали и пили чай английские офицеры?
Улыбка Дункана была широкой, ослепительной.
— Они любят пить чай, — согласился он. — Мы тоже любили, пока они не ввели свой убийственный налог. Зачем, по твоему мнению, я затыкал тебе рот?
У Фиби подогнулись колени, и она повалилась на табурет, схватившись за бархатный плащ, как будто только он мог помешать ей упасть.
— О Боже! Я этому не верю!
— А мне кажется, что я тебя убедил, — сказал Дункан. — Теперь поспешим. Пока что удача улыбалась нам, но фортуна капризная любовница, и нам нужно проделать немалый путь, прежде чем мы сможем позволить себе отдохнуть.
— Мне кажется, сейчас меня вырвет, — призналась Фиби.
— Если это означает то, что я думаю, — ответил Дункан, поднимая ее на ноги и закутывая в плащ, то тебе придется подождать. Не снимай капюшона с головы, потому что если кто-нибудь увидит твои волосы, считай, что мы повешены. Если кто-нибудь заговорит с тобой, кивай и не поднимай глаз, как будто стесняешься хотя, как мы оба знаем, это чувство тебе не присуще. Вопросы есть?
— Да, — жалобно произнесла Фиби. — Зачем я только ввязалась во все это?
Дункан лишь улыбнулся он был занят, застегивая свой щегольский мундир, который придавал ему вид капельдинера в старом театре или главного вокалиста в рок-группе шестидесятых. Протянув руку за треуголкой, он напялил ее на голову, лихо заломив на ухо, отчего на его лицо легла тень. Его волосы были связаны сзади черной ленточкой.
— Разве я не могу подождать здесь, пока не кончится война? — спросила Фиби.
Дункан взял ее за руку и повел к лестнице. — Я пойду первым. Не выходи, пока не услышишь, как я насвистываю мелодию. Иди быстро, не поднимая головы, прямо к кузнецу. Он одолжит нам пару лошадей.
— К кузнецу?
— Туда, где ты облила виски несчастную исполосованную спину Биллингтона, — пояснил Дункан, поднялся по ступенькам, отворил дверь и вышел на яркий утренний свет.
Фиби, крепко зажмурив глаза, ждала криков или мушкетной стрельбы, но все, что она слышала обыкновенные звуки приморского города, занимающегося своими делами, и еще чистый голос, насвистывающий «Правь, Британия». Решив, что ждать «Янки Дудль» ей не стоит, Фиби глубоко вздохнула, подобрала складки своего широкого плаща вместе с жалкими остатками своей храбрости и поднялась по лестнице.
Дункан, как она увидела, бросив в ее сторону косой взгляд, шагал но другой стороне улицы, то и дело останавливаясь, чтобы обменяться радушными приветствиями с лавочниками и их детьми, пехотинцами и матронами с их служанками. Все они делали вид, что узнают его, и смотрели ему вслед с выражением добродушного смущения.
Фиби не собиралась подражать ему. Она поспешила по узкому дощатому тротуару к кузнице и, прежде чем прокрасться внутрь, почувствовала холодок давешнего ужаса. Если не считать предыдущей ночи, она ни разу не заснула, не увидев во сне глубоких, кошмарных следов от хлыста на спине мистера Биллингтона. Прошла секунда, прежде чем ее глаза привыкли к полумраку, и, когда это произошло, ее сердце замерло в груди. Меньше чем в шести футах от нее, рядом с кузнецом, стоял майор Лоуренс и смотрел прямо на нее.
Фиби потупила глаза, умоляя небо, чтобы Дункан немного задержался на улице. Он мог обмануть своей маскировкой простых солдат и горожан, но майор наверняка опознает в нем незнакомца.
— Ну-ну, — протянул Лоуренс, и от его голоса у Фиби по коже побежали мурашки. — И что же мы видим?
Кузнец поспешно подошел к Фиби и взял ее за руку.
— Это моя сестра, Флоренс, — сказал он. — Надеюсь, вы извините ее застенчивость… — Он понизил голос до шепота. — Понимаете, она только что переболела оспой, и счастье еще, что осталась в живых. Но вот на лице у нее остались отметины, и в придачу она лишилась слуха и голоса. Мы не знаем, слышит ли она то, что мы ей говорим. Хорошо бы малютке найти хорошего мужа, чтобы присматривал за ней и дал ей крышу над головой.
Фиби почувствовала отвращение Лоуренса и, хотя оно было ей на руку, разрывалась между радостью и страстным желанием выцарапать ему глаза. Она еще плотнее закуталась в широкий плащ, приняв как можно более кроткий вид. Дункан, к ее облегчению и вечной благодарности, не врывался в кузницу и не требовал лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84