! Уж не деревенскому ли стекольщику поручили вы написать эти фрески?
Я подошел и, поскольку комплимент был не очень-то для меня приятен, заявил:
– Нет, сударыня, нам даже не потребовалось искать стекольщика: это я сам расписал стены.
– А ведь и правда, – откликнулась г-жа Стифф, ничуть не смутившись, – это куда экономнее.
Дженни стремительно подошла ко мне, нежно стиснула мою руку, и глаза ее попытались высказать мне все, что ее мучило.
Что касается г-на Стиффа, то он напевал легкую мелодийку, приподнимая концом трости чехлы, закрывавшие мебель.
Мое появление, по всей видимости, не произвело на него впечатления.
– Ну-ну! – произнес он. – Добрый день, мой дорогой пастор… Скажите мне, уж не решили ли вы умерщвлять плоть при помощи стульев из камыша и канапе из тростника?.. Черт подери! Должно быть, очень неуютно сидеть на них!.. Как вы полагаете, госпожа Стифф, вы, которая жалуется на жесткость своей мебели? А? Хорошо, я отправлю вас на недельку пожить в школе мисс Смит!
Это пристрастие г-на Стиффа постоянно называть мою жену «мисс Смит» на этот раз меня оскорбило, и я решил дать отпор его бесцеремонности:
– Осмелюсь ли заметить господину управляющему, что вот уже три месяца, как мисс Смит стала госпожой Бемрод?..
– Госпожа Бемрод… Ах, госпожа Бемрод!.. Стало быть, вас, дорогой мой пастор, зовут господин Бемрод?.. Что за странную фамилию вы для себя выбрали!
Я собрался ответить, но его жена мне помешала:
– Моя милочка, – спросила она Дженни, – а где вы поселите ваших слуг? Пока я не увидела ни одного из них и даже удивляюсь, что вы мне сами открыли дверь…
– Сударыня, – отвечала Дженни с необычайным достоинством, – мы люди простые. Я дочь пастора, мой муж тоже пастор; скорее всего даже совместная прибыль от обоих приходов – моего мужа и моего отца – не дала бы возможности платить двум лакеям, сидящим на козлах вашей кареты.
– Ах, что правда то правда, – подхватил г-н Стифф. – Подумайте, дорогая моя подруга: кучеру мы платим пятьдесят фунтов стерлингов, кормим и одеваем его, а второй бездельник получает тридцать фунтов стерлингов совершенно ни за что… Вы видите, что мисс Смит говорит вполне разумно: деньги, которые приносят оба прихода, не могут составить сумму из пятидесяти и тридцати фунтов стерлингов, идущих на оплату этих слуг, плюс деньги на их пищу и одежду… Этот бездельник-кучер, который никогда не помогает мне выйти из кареты, изнашивает и пачкает – только он один! – шелковых чулок более чем на пятнадцать фунтов стерлингов в год!
– Таким образом, – улыбнулась Дженни, – вы сами прекрасно видите, что у меня есть основания не держать слугу.
– А это значит, бедное мое дитя, – заметила г-жа Стифф, – что вы ведете хозяйство сами!
– Мне, сударыня, приходит помогать деревенская девушка, очаровательный ребенок, преисполненный благожелательности и сочувствия… дочь школьного учителя.
– Ах, да… И она готовит еду? – спросила г-жа Стифф, уже спускаясь по лестнице.
– Нет, сударыня, – ответила Дженни, – эта забота лежит на мне. Я хорошо изучила вкусы моего мужа, я знаю его излюбленные блюда и счастлива сказать себе, когда их готовлю: «Мой Уильям съест это с удовольствием». Остальными хозяйственными делами занимается Бетси.
– И это не портит ваши руки?
– Да нет, сударыня, – откликнулась Дженни.
Руки у Дженни были чудесные; я ухватился за случай заставить посетителей оценить их красоту; кстати, я заметил, что руки у г-жи Стифф толстые и грубоватые.
– Дорогая моя Дженни, поскольку госпожа супруга Управляющего, – я подчеркнул эти слова и заметил, что они заставили покраснеть мисс Роджерс, – похоже, сомневается в твоих словах, покажи-ка ей свои руки.
– Зачем это? – спросила г-жа Стифф.
– Чтобы доказать вам, сударыня, – ответил я учтиво, – что можно заниматься приготовлением еды, не огрубив при этом пальцев… Покажи-ка свои руки, Дженни, покажи их, ты доставишь мне удовольствие.
– Что ж, пусть будет по-твоему, – согласилась Дженни. И она протянула обе руки – белые, пухлые, с длинными тонкими пальцами, с розово-перламутровыми ногтями.
– Черт возьми, а ведь так оно и есть! – вскричал управляющий. – Это руки герцогини!.. Мисс Смит, примите мои комплименты.
– Значит, готовя обед или ужин, вы надеваете перчатки, моя милочка? – предположила г-жа Стифф.
Затем, меняя тему, она спросила:
– А, так это здесь у вас столовая?.. Она очень плохо освещена… По правде, нет ничего более унылого, чем завтракать или обедать в темной столовой! Впрочем, можно закрыть окна и зажечь свечи. Однако, я не вижу гостиной…
– Она нам совершенно не нужна, сударыня, – объяснила Дженни с ангельской мягкостью, – мы здесь живем вот уже три месяца, и ваш визит, за который мы вам весьма признательны, сударыня, единственный, которого нас удостоили, и весьма вероятно, что пройдет еще три месяца, прежде чем состоится новый.
– О нет, нет! – воскликнул г-н Стифф. – На это и не рассчитывайте! Я испытал чересчур много удовольствия, беседуя с вами и с господином… Эх, вот я и забыл фамилию вашего супруга… Бе… Бе… Би…
– Бемрод, господин управляющий, – подсказал я.
– Ах, да, Бемрод… Я от своих слов не отрекаюсь: фамилия необычная.
– Кстати, – прервала мужа г-жа Стифф, – ведь у господина Бемрода наверняка есть свое место, кабинет, тот уголок, где он обдумывает и пишет свои прекрасные проповеди, вызывающие восхищение у наших славных крестьян.
– Да, сударыня, – подтвердил я, – у меня есть свое место… и, если вы желаете его осмотреть, так же как вы осмотрели остальную часть дома…
– Конечно же, лишь бы не слишком высоко подниматься… Ваша лестница с ее ужасными ступеньками, не покрытыми ковром, просто испытание!..
– Не беспокойтесь, сударыня, – заверил я гостью, – предстоящее путешествие ничуть вас не утомит.
Я открыл дверь бывшей спальни вдовы.
– Прошу, – пригласил я г-жу Стифф.
Она вошла первой, за ней – Дженни, а затем – г-н Стифф.
Меня удивило, как это г-н Стифф пропустил перед собой мою жену; я невольно взглянул в сторону двери, и мне показалось, будто он тихо говорит Дженни нечто такое, что заставило ее покраснеть.
Но в эту же минуту мое внимание отвлекла г-жа Стифф: подойдя к моему письменному столу, она бросила взгляд на лист бумаги, приготовленный для эпиталамы.
– «К Дженни!», – прочла она (как Вы помните, дорогой мой Петрус, заглавие стихотворения уже было написано). – «К Дженни!»… Что это?
– Пустяк, сударыня, пустяк, – воскликнул я, живо схватил листок, смял его и сунул в карман.
Проследив за моим жестом, г-жа Стифф подняла голову и взгляд ее остановился на гуаши Дженни.
– Ах-ах, какой милый рисунок, – произнесла она.
– «Какое счастье, – сказал я про себя, – что у нас нашлось хоть что-то, достойное вашего внимания».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
Я подошел и, поскольку комплимент был не очень-то для меня приятен, заявил:
– Нет, сударыня, нам даже не потребовалось искать стекольщика: это я сам расписал стены.
– А ведь и правда, – откликнулась г-жа Стифф, ничуть не смутившись, – это куда экономнее.
Дженни стремительно подошла ко мне, нежно стиснула мою руку, и глаза ее попытались высказать мне все, что ее мучило.
Что касается г-на Стиффа, то он напевал легкую мелодийку, приподнимая концом трости чехлы, закрывавшие мебель.
Мое появление, по всей видимости, не произвело на него впечатления.
– Ну-ну! – произнес он. – Добрый день, мой дорогой пастор… Скажите мне, уж не решили ли вы умерщвлять плоть при помощи стульев из камыша и канапе из тростника?.. Черт подери! Должно быть, очень неуютно сидеть на них!.. Как вы полагаете, госпожа Стифф, вы, которая жалуется на жесткость своей мебели? А? Хорошо, я отправлю вас на недельку пожить в школе мисс Смит!
Это пристрастие г-на Стиффа постоянно называть мою жену «мисс Смит» на этот раз меня оскорбило, и я решил дать отпор его бесцеремонности:
– Осмелюсь ли заметить господину управляющему, что вот уже три месяца, как мисс Смит стала госпожой Бемрод?..
– Госпожа Бемрод… Ах, госпожа Бемрод!.. Стало быть, вас, дорогой мой пастор, зовут господин Бемрод?.. Что за странную фамилию вы для себя выбрали!
Я собрался ответить, но его жена мне помешала:
– Моя милочка, – спросила она Дженни, – а где вы поселите ваших слуг? Пока я не увидела ни одного из них и даже удивляюсь, что вы мне сами открыли дверь…
– Сударыня, – отвечала Дженни с необычайным достоинством, – мы люди простые. Я дочь пастора, мой муж тоже пастор; скорее всего даже совместная прибыль от обоих приходов – моего мужа и моего отца – не дала бы возможности платить двум лакеям, сидящим на козлах вашей кареты.
– Ах, что правда то правда, – подхватил г-н Стифф. – Подумайте, дорогая моя подруга: кучеру мы платим пятьдесят фунтов стерлингов, кормим и одеваем его, а второй бездельник получает тридцать фунтов стерлингов совершенно ни за что… Вы видите, что мисс Смит говорит вполне разумно: деньги, которые приносят оба прихода, не могут составить сумму из пятидесяти и тридцати фунтов стерлингов, идущих на оплату этих слуг, плюс деньги на их пищу и одежду… Этот бездельник-кучер, который никогда не помогает мне выйти из кареты, изнашивает и пачкает – только он один! – шелковых чулок более чем на пятнадцать фунтов стерлингов в год!
– Таким образом, – улыбнулась Дженни, – вы сами прекрасно видите, что у меня есть основания не держать слугу.
– А это значит, бедное мое дитя, – заметила г-жа Стифф, – что вы ведете хозяйство сами!
– Мне, сударыня, приходит помогать деревенская девушка, очаровательный ребенок, преисполненный благожелательности и сочувствия… дочь школьного учителя.
– Ах, да… И она готовит еду? – спросила г-жа Стифф, уже спускаясь по лестнице.
– Нет, сударыня, – ответила Дженни, – эта забота лежит на мне. Я хорошо изучила вкусы моего мужа, я знаю его излюбленные блюда и счастлива сказать себе, когда их готовлю: «Мой Уильям съест это с удовольствием». Остальными хозяйственными делами занимается Бетси.
– И это не портит ваши руки?
– Да нет, сударыня, – откликнулась Дженни.
Руки у Дженни были чудесные; я ухватился за случай заставить посетителей оценить их красоту; кстати, я заметил, что руки у г-жи Стифф толстые и грубоватые.
– Дорогая моя Дженни, поскольку госпожа супруга Управляющего, – я подчеркнул эти слова и заметил, что они заставили покраснеть мисс Роджерс, – похоже, сомневается в твоих словах, покажи-ка ей свои руки.
– Зачем это? – спросила г-жа Стифф.
– Чтобы доказать вам, сударыня, – ответил я учтиво, – что можно заниматься приготовлением еды, не огрубив при этом пальцев… Покажи-ка свои руки, Дженни, покажи их, ты доставишь мне удовольствие.
– Что ж, пусть будет по-твоему, – согласилась Дженни. И она протянула обе руки – белые, пухлые, с длинными тонкими пальцами, с розово-перламутровыми ногтями.
– Черт возьми, а ведь так оно и есть! – вскричал управляющий. – Это руки герцогини!.. Мисс Смит, примите мои комплименты.
– Значит, готовя обед или ужин, вы надеваете перчатки, моя милочка? – предположила г-жа Стифф.
Затем, меняя тему, она спросила:
– А, так это здесь у вас столовая?.. Она очень плохо освещена… По правде, нет ничего более унылого, чем завтракать или обедать в темной столовой! Впрочем, можно закрыть окна и зажечь свечи. Однако, я не вижу гостиной…
– Она нам совершенно не нужна, сударыня, – объяснила Дженни с ангельской мягкостью, – мы здесь живем вот уже три месяца, и ваш визит, за который мы вам весьма признательны, сударыня, единственный, которого нас удостоили, и весьма вероятно, что пройдет еще три месяца, прежде чем состоится новый.
– О нет, нет! – воскликнул г-н Стифф. – На это и не рассчитывайте! Я испытал чересчур много удовольствия, беседуя с вами и с господином… Эх, вот я и забыл фамилию вашего супруга… Бе… Бе… Би…
– Бемрод, господин управляющий, – подсказал я.
– Ах, да, Бемрод… Я от своих слов не отрекаюсь: фамилия необычная.
– Кстати, – прервала мужа г-жа Стифф, – ведь у господина Бемрода наверняка есть свое место, кабинет, тот уголок, где он обдумывает и пишет свои прекрасные проповеди, вызывающие восхищение у наших славных крестьян.
– Да, сударыня, – подтвердил я, – у меня есть свое место… и, если вы желаете его осмотреть, так же как вы осмотрели остальную часть дома…
– Конечно же, лишь бы не слишком высоко подниматься… Ваша лестница с ее ужасными ступеньками, не покрытыми ковром, просто испытание!..
– Не беспокойтесь, сударыня, – заверил я гостью, – предстоящее путешествие ничуть вас не утомит.
Я открыл дверь бывшей спальни вдовы.
– Прошу, – пригласил я г-жу Стифф.
Она вошла первой, за ней – Дженни, а затем – г-н Стифф.
Меня удивило, как это г-н Стифф пропустил перед собой мою жену; я невольно взглянул в сторону двери, и мне показалось, будто он тихо говорит Дженни нечто такое, что заставило ее покраснеть.
Но в эту же минуту мое внимание отвлекла г-жа Стифф: подойдя к моему письменному столу, она бросила взгляд на лист бумаги, приготовленный для эпиталамы.
– «К Дженни!», – прочла она (как Вы помните, дорогой мой Петрус, заглавие стихотворения уже было написано). – «К Дженни!»… Что это?
– Пустяк, сударыня, пустяк, – воскликнул я, живо схватил листок, смял его и сунул в карман.
Проследив за моим жестом, г-жа Стифф подняла голову и взгляд ее остановился на гуаши Дженни.
– Ах-ах, какой милый рисунок, – произнесла она.
– «Какое счастье, – сказал я про себя, – что у нас нашлось хоть что-то, достойное вашего внимания».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165