А как граф?
-- О, с графом все в порядке.
Они шли рядом и молчали, поскольку говорить им было
особенно не о чем. Визит к графу пошел Денису на пользу; вскоре
он еще раз заглянет туда, хотя бы для того чтобы развеселить
одинокого старика, в последнюю минуту подарившего ему
фотографию "Локрийского фавна" снабдив ее любезной надписью.
Только не нужно ее никому показывать, сказал граф -- до поры до
времени! Правительство -- до поры до времени -- не должно
ничего знать об этой реликвии. Попозже, и может быть, очень
скоро все уладиться. Денис с благоговением уложил снимок в
карман. Он думал также и о пастели -- о лице Матильды,
казалось, сиявшем в тумане, подобно звезде... Не сразу он
вспомнил о том, что рядом с ним шагает епископ. Он почувствовал
себя обязанным сказать что-либо этому высохшему в колониях
человеку, которого он невольно сравнивал с графом -- сравнение
получалось далеко не в пользу епископа.
-- Припекает сегодня, правда?
-- Ужасная духота, -- откликнулся мистер Херд. -- Самый
жаркий день, какой я здесь до сей пор видел. И ни ветерка.
-- Ни ветерка...
Разговор снова замер. В общем-то, они и не пытались его
поддержать, -- казалось, они удалились один от другого на
расстояние большее того, что разделяло их в день знакомства.
Каждого занимали собственные мысли. К тому же епископ был
сегодня немногословней обычного; встреча с кузиной оказалась не
очень удачной.
Спустя какое-то время, Денис предпринял еще одну попытку.
Поговорив немного о хранимых графом Каловеглиа античных
реликвиях, он, слово за слово, принялся рассказывать мистеру
Херду про одного из своих друзей, откопавшего в старом садовом
колодце раннюю итальянскую керамику, вернее, ее фрагменты.
Майолика, сказал Денис.
-- Наверное, это была очень приятная неожиданность, --
заметил епископ, мало видевший проку в глазурированной посуде и
в помешанных, которые ее собирают. Однако, почувствовав, что
настал его черед поддержать разговор, он сказал:
-- Я нынче вечером обедаю у Герцогини. Вы будете?
-- Нет, -- с непривычной решительностью ответил молодой
человек. Никогда больше ноги его не будет в суровом старом
монастыре, построенном Добрым Герцогом Альфредом. Никогда!
Впрочем, он поспешил смягчить резкость ответа, добавив, что
Герцогиня приглашала его, но он этим вечером прийти к ней не
сможет.
-- Нужно как-то утешить ее после ограбления, -- добавил
епископ.
-- Какого ограбления?
Мистер Херд объяснил, что прошлой ночью, пока Герцогиня
обедала у госпожи Стейнлин и потом каталась на лодке, кто-то
забрался в ее дом. Видимо, это был человек, знавший, что
делает. Знавший в доме все закоулки. Да к тому же еще, человек
со вкусом. Все подделки остались нетронутыми, он унес только
подлинные предметы -- несколько драгоценных распятий и
бонбоньерок. Никто и понятия не имеет о личности вора.
Совершеннейшая загадка! Несчастья не случилось бы, если бы эту
девочку, Анджелину, которой полагалось ночевать в доме, не
вызвали поздно ночью к постели захворавшей тетки. Старушка,
судя по всему, подвержена внезапным сердечным приступам. Рано
утром она пришла к Герцогине с бесконечными извинениями и, по
счастью, подтвердила слова племянницы.
-- Меня это порадовало, -- завершил свой рассказ епископ,
-- потому что горничная, когда я ее увидел, показалась мне
девицей довольно ветреной -- из тех, которые всегда готовы
воспользоваться отсутствием хозяйки, чтобы пофлиртовать с
дежурящим за углом полисменом. Я рад, что ее тетушка смогла
объяснить все столь удовлетворительным образом. А насчет
девушки я ошибся. Это показывает, до чего осторожным следует
быть, когда судишь о людях, не правда ли? Должен признаться,
она показалась мне истинной маленькой кокеткой.
Денис, выслушав эту печальную повесть, произнес от силы
два-три сочувственных слова, чем весьма удивил мистера Херда.
Последний всегда полагал, что молодой человек принадлежит к
числу ближайших друзей Герцогини.
-- Уж эти мне художественные натуры! -- подумал он. -- У
них на все особый взгляд. Подумать только! Наверное, я никогда
не смогу их понять.
Дойдя до рыночной площади, они распрощались -- без особых
сожалений с обеих сторон.
Во время обеда Герцогиня вовсе не казалась опечаленной
постигшим ее несчастьем. Она переносила его с достоинством.
Расторопный дон Франческо уже успел утешить ее, указав, что
такого рода незначащие происшествия являются испытанием веры, и
что ей следует быть благодарной за неожиданно представившуюся
возможность показать, сколь мало она печется о богатствах
земных. Особой благодарности она не испытывала, но смирение
проявила завидное. Анджелина -- по просьбе милосердного
священника -- была прощена и снова приближена. Все до единого
терялись в догадках о том, кто мог быть вором (им был мистер
Ричардс), благо полиция не обнаружила ни малейших улик.
-- А и обнаружила бы, так все равно ничего путного бы не
вышло, -- сказал дон Франческо. -- Не думаю, моя дорогая леди,
что вы дождетесь от Судьи особого усердия в этом деле. Вы же
знаете, как он ненавидит клерикалов. По правде сказать, я
боюсь, что он и пальцем не шевельнет, если только преступник
тоже не окажется добрым верующим. Вот тогда он может быть даже
посадит его под арест. Ему так нравится держать в тюрьме
католиков!
-- Прискорбное состояние закона, -- прокомментировал
епископ.
-- Прискорбное, -- согласился дон Франческо. -- Вы,
вероятно, не знаете, -- добавил он, обращаясь ко всему обществу
сразу, -- что у нас произошло еще одно ограбление, и оно
несомненно тех же рук дело. Да! Я услышал о нем всего час
назад. Жертвой стала бедная мисс Уилберфорс. Она ужасно
расстроена. Из ее дома пропало множество ценных вещей, она
считает, что их утащили во время приема у мистера Кита.
Насколько я понимаю, ей в тот раз стало немного не по себе.
Вор, по-видимому, был осведомлен о ее состоянии и
воспользовался им.
-- Бедная мисс Уилберфорс! -- сказали гости. Они все очень
жалели бедную мисс Уилберфорс.
В общем и целом, обед вышел довольно скучный. Мистер Херд
откланялся в половине двенадцатого.
По пути домой он, проходя мимо Клуба, вспомнил о своем
намерении заглянуть туда и, быть может, помочь кому-то из
завсегдатаев.
Он поднялся по лестнице. Внутри стоял ужасающий гомон.
Клуб наполняла разноплеменная публика, пьющая и препирающаяся
среди густых облаков табачного дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
-- О, с графом все в порядке.
Они шли рядом и молчали, поскольку говорить им было
особенно не о чем. Визит к графу пошел Денису на пользу; вскоре
он еще раз заглянет туда, хотя бы для того чтобы развеселить
одинокого старика, в последнюю минуту подарившего ему
фотографию "Локрийского фавна" снабдив ее любезной надписью.
Только не нужно ее никому показывать, сказал граф -- до поры до
времени! Правительство -- до поры до времени -- не должно
ничего знать об этой реликвии. Попозже, и может быть, очень
скоро все уладиться. Денис с благоговением уложил снимок в
карман. Он думал также и о пастели -- о лице Матильды,
казалось, сиявшем в тумане, подобно звезде... Не сразу он
вспомнил о том, что рядом с ним шагает епископ. Он почувствовал
себя обязанным сказать что-либо этому высохшему в колониях
человеку, которого он невольно сравнивал с графом -- сравнение
получалось далеко не в пользу епископа.
-- Припекает сегодня, правда?
-- Ужасная духота, -- откликнулся мистер Херд. -- Самый
жаркий день, какой я здесь до сей пор видел. И ни ветерка.
-- Ни ветерка...
Разговор снова замер. В общем-то, они и не пытались его
поддержать, -- казалось, они удалились один от другого на
расстояние большее того, что разделяло их в день знакомства.
Каждого занимали собственные мысли. К тому же епископ был
сегодня немногословней обычного; встреча с кузиной оказалась не
очень удачной.
Спустя какое-то время, Денис предпринял еще одну попытку.
Поговорив немного о хранимых графом Каловеглиа античных
реликвиях, он, слово за слово, принялся рассказывать мистеру
Херду про одного из своих друзей, откопавшего в старом садовом
колодце раннюю итальянскую керамику, вернее, ее фрагменты.
Майолика, сказал Денис.
-- Наверное, это была очень приятная неожиданность, --
заметил епископ, мало видевший проку в глазурированной посуде и
в помешанных, которые ее собирают. Однако, почувствовав, что
настал его черед поддержать разговор, он сказал:
-- Я нынче вечером обедаю у Герцогини. Вы будете?
-- Нет, -- с непривычной решительностью ответил молодой
человек. Никогда больше ноги его не будет в суровом старом
монастыре, построенном Добрым Герцогом Альфредом. Никогда!
Впрочем, он поспешил смягчить резкость ответа, добавив, что
Герцогиня приглашала его, но он этим вечером прийти к ней не
сможет.
-- Нужно как-то утешить ее после ограбления, -- добавил
епископ.
-- Какого ограбления?
Мистер Херд объяснил, что прошлой ночью, пока Герцогиня
обедала у госпожи Стейнлин и потом каталась на лодке, кто-то
забрался в ее дом. Видимо, это был человек, знавший, что
делает. Знавший в доме все закоулки. Да к тому же еще, человек
со вкусом. Все подделки остались нетронутыми, он унес только
подлинные предметы -- несколько драгоценных распятий и
бонбоньерок. Никто и понятия не имеет о личности вора.
Совершеннейшая загадка! Несчастья не случилось бы, если бы эту
девочку, Анджелину, которой полагалось ночевать в доме, не
вызвали поздно ночью к постели захворавшей тетки. Старушка,
судя по всему, подвержена внезапным сердечным приступам. Рано
утром она пришла к Герцогине с бесконечными извинениями и, по
счастью, подтвердила слова племянницы.
-- Меня это порадовало, -- завершил свой рассказ епископ,
-- потому что горничная, когда я ее увидел, показалась мне
девицей довольно ветреной -- из тех, которые всегда готовы
воспользоваться отсутствием хозяйки, чтобы пофлиртовать с
дежурящим за углом полисменом. Я рад, что ее тетушка смогла
объяснить все столь удовлетворительным образом. А насчет
девушки я ошибся. Это показывает, до чего осторожным следует
быть, когда судишь о людях, не правда ли? Должен признаться,
она показалась мне истинной маленькой кокеткой.
Денис, выслушав эту печальную повесть, произнес от силы
два-три сочувственных слова, чем весьма удивил мистера Херда.
Последний всегда полагал, что молодой человек принадлежит к
числу ближайших друзей Герцогини.
-- Уж эти мне художественные натуры! -- подумал он. -- У
них на все особый взгляд. Подумать только! Наверное, я никогда
не смогу их понять.
Дойдя до рыночной площади, они распрощались -- без особых
сожалений с обеих сторон.
Во время обеда Герцогиня вовсе не казалась опечаленной
постигшим ее несчастьем. Она переносила его с достоинством.
Расторопный дон Франческо уже успел утешить ее, указав, что
такого рода незначащие происшествия являются испытанием веры, и
что ей следует быть благодарной за неожиданно представившуюся
возможность показать, сколь мало она печется о богатствах
земных. Особой благодарности она не испытывала, но смирение
проявила завидное. Анджелина -- по просьбе милосердного
священника -- была прощена и снова приближена. Все до единого
терялись в догадках о том, кто мог быть вором (им был мистер
Ричардс), благо полиция не обнаружила ни малейших улик.
-- А и обнаружила бы, так все равно ничего путного бы не
вышло, -- сказал дон Франческо. -- Не думаю, моя дорогая леди,
что вы дождетесь от Судьи особого усердия в этом деле. Вы же
знаете, как он ненавидит клерикалов. По правде сказать, я
боюсь, что он и пальцем не шевельнет, если только преступник
тоже не окажется добрым верующим. Вот тогда он может быть даже
посадит его под арест. Ему так нравится держать в тюрьме
католиков!
-- Прискорбное состояние закона, -- прокомментировал
епископ.
-- Прискорбное, -- согласился дон Франческо. -- Вы,
вероятно, не знаете, -- добавил он, обращаясь ко всему обществу
сразу, -- что у нас произошло еще одно ограбление, и оно
несомненно тех же рук дело. Да! Я услышал о нем всего час
назад. Жертвой стала бедная мисс Уилберфорс. Она ужасно
расстроена. Из ее дома пропало множество ценных вещей, она
считает, что их утащили во время приема у мистера Кита.
Насколько я понимаю, ей в тот раз стало немного не по себе.
Вор, по-видимому, был осведомлен о ее состоянии и
воспользовался им.
-- Бедная мисс Уилберфорс! -- сказали гости. Они все очень
жалели бедную мисс Уилберфорс.
В общем и целом, обед вышел довольно скучный. Мистер Херд
откланялся в половине двенадцатого.
По пути домой он, проходя мимо Клуба, вспомнил о своем
намерении заглянуть туда и, быть может, помочь кому-то из
завсегдатаев.
Он поднялся по лестнице. Внутри стоял ужасающий гомон.
Клуб наполняла разноплеменная публика, пьющая и препирающаяся
среди густых облаков табачного дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134