Лишь члены клуба
"Альфа и Омега", находившиеся под благодетельным влиянием
Паркеровой отравы, восприняли накатывавшиеся на них одна за
одной волны информации с полной невозмутимостью, от начала и до
конца сохранив свойственное им чувство соразмерности.
-- Слыхали новость? Мулен смылся.
-- Я так и думал, что этим кончится.
-- Говорят, долгов наделал.
-- А как же. Иначе бы не сбежал. Как бы там ни было,
скатертью дорожка.
-- То же самое и я говорю. Правда, этот прохвост задолжал
мне целый бочонок виски.
-- Вам повезло. Мне он обошелся в тридцать франков.
-- Чтоб у него глаза повылазили. Полагаю, мы тут не одни
такие.
-- Да уж будьте уверены. Пойдемте, выпьем...
-- Слыхали новость? Мулена ухлопали.
-- И поделом ему. Мерзавец должен мне два с половиной
франка. Готов поручиться, все вышло из-за денег.
-- Ничего подобного. Тут замешана одна девчушка. Пырнули
ножом в живот. Часов в одиннадцать ночи, судя по всему. Уж он
визжал -- за милю было слышно.
-- Я в это не верю. Он не из таких.
-- Не из таких? Что вы хотите этим сказать?
-- Не из таких.
-- Да из каких таких-то? Нет, серьезно? Ну, давайте. Что
вы такое говорите, ей-богу? Почему вы так думаете?
-- Думаю? Я не думаю. Я знаю. Заплатите за мой стаканчик и
я вам всю правду скажу...
-- Слыхали новость? Дон Джустино приезжает.
-- Старый бандит? С чего это он?
-- Этому, Мали... -- как его там -- голову откручивать.
Тут теперь такая свара начнется. Следовало бы поблагодарить
Мулена за развлечение.
-- Еще не хватало. Может, он для того и позволил себя
укокошить, чтобы нас повеселить? Да если и так, я бы
развеселился сильнее, верни он мне мои семнадцать франков.
-- Вам нынче не угодишь.
-- Если бы вы вчера так же нарезались, как я, на вас бы
тоже угодить было трудно. Посмотрели бы вы, что у меня в голове
творится. В нее можно баржу угля перекидать и ничего не
останется.
-- Ну, это дело поправимое. Дерните стаканчик.
-- Еще как дерну...
Синьор Малипиццо услышал о новости, сидя за завтраком. В
первую минуту он решил, что священник спятил. Дон Джустино --
Господи-Боже! Пять тысяч франков. Откуда у него такие деньги?
Потом он вспомнил о слухах насчет органа и чека старика
Коппена. Проклятые иностранцы, вечно они лезут в местные дела!
Если б "парроко" и впрямь исповедовал бедность, как положено по
их уверениям этим ханжам-христианам, он бы никогда не нашел
таких денег. Дон Джустино. Какой ужасный поворот событий. И все
из-за того, что Мулен позволил прикончить себя. Проклятые
иностранцы!
Сердце его упало. Он полагал годик-другой подержать
священникова племянника в тюрьме, а потом уже осудить. Придется
все переигрывать. Если дон Джустино приедет, суд надо будет
назначить на следующее утро -- хотя бы из вежливости к человеку
его положения, к человеку, благосклонность которого необходимо
снискать любой ценой. Судья уже винил себя за то, что арестовал
юного идиота. Этот поступок грозил сделать его слишком
заметным. До сих пор, по причине полной его незначительности,
Судья избегал внимания выдающегося католического депутата. Кому
какое дело до политических и религиозных взглядов какого-то
непентинского судьи -- или до способов, которыми он насаждает
закон? Теперь все изменилось. Он оказался на виду. А это может
кончиться -- кто знает, чем это может кончиться? У него и
помимо клерикалов врагов на острове хватает; приезд дона
Джустино может привести к общей проверке его судебных трудов.
Быть может, уже завтра ему придется предстать перед этим
чудовищем. Дон Джустино! Судья знал о его репутации. Каморра,
самая отъявленная Каморра. С таким шутки плохи. Он никогда не
угрожал, он сразу действовал. Синьору Малипиццо не улыбалась
перспектива расстаться со своей прибыльной должностью. Еще
менее улыбалась ему перспектива как-нибудь под вечер получить
из-за стены заряд картечи в печень. Такова была веселенькая
манера дона Джустино расправляться с людьми, которые его
раздражали. Чертовы клерикалы с их кровавыми, несовременными
методами. Папство и Каморра -- близнецы-братья, кто посмеет
заглянуть в их глубины? То ли дело масоны! Масоны сражаются за
просвещение народа, запутавшегося в тенетах священников и
запуганного угрозами головорезов. Дон Джустино. Мать Пресвятая
Богородица! Что-то сулит ему завтрашний день?
Размышляя таким образом, Судья с негодованием смотрел на
еду. Аппетит пропал -- его даже подташнивало немного. Внезапно
он резко отодвинул тарелку и заковылял прочь из комнаты, забыв
даже допить вино. Он пересек раскаленную рыночную площадь,
чтобы отдать необходимые распоряжения верному, испытанному
писцу, которому, поскольку он также прослышал о телеграмме
"парроко", перемена настроений начальника отнюдь не показалась
неожиданной.
-- Если появится этот бандит, юный идиот должен завтра же
предстать перед судом.
-- Хороший ход, -- откликнулся седоголовый писец. -- Это
поубавит ему прыти. И докажет...
-- Конечно докажет. А теперь, дон Карло, идите, вздремните
немного. Я пока побуду здесь, приведу бумаги в порядок.
Приятных снов!
Будучи хроническим ипохондриком, Судья обладал крайне
раздражительным нравом. Он тоже не собирался так все оставлять,
-- не выходя, разумеется, за рамки дозволенного. Это во всяком
случае ясно. Поначалу он был слишком взволнован, чтобы
собраться с мыслями. Но понемногу, пока он бродил по комнатам
суда, спокойствие и уверенность возвращались к нему. Он был
один. В этих стенах, видевших множество его малых триумфов,
было очень тепло и тихо. Сам вид архивов, их знакомый запах
успокаивал Судью. На душе у него опять полегчало. Появились
кое-какие идеи.
-- Они станут утверждать, будто я посадил мальчишку из-за
его клерикального родства. Это не годится. У меня должны сидеть
по арестом неклерикальные подозреваемые, в доказательство того,
что я беспристрастен и желаю лишь одного -- установления
истины. Кого бы нам взять? Русских! Они уже показали себя
нарушителями закона и преступниками. Русских! Их недавнего
поведения для моих целей вполне достаточно.
Он подписал ордера на арест Мессии, Красножабкина и еще
пятнадцати человек, в прошлый раз ускользнувших от его гнева. В
ближайшие два часа они окажутся под замком. За этих чужаков дон
Джустино вступаться не станет. Да и никто не станет. Вот оно,
вдохновение! Аресты засвидетельствуют, как ревностно он
заботится об общественном порядке -- а также его,
приличествующую чиновнику, непредвзятость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
"Альфа и Омега", находившиеся под благодетельным влиянием
Паркеровой отравы, восприняли накатывавшиеся на них одна за
одной волны информации с полной невозмутимостью, от начала и до
конца сохранив свойственное им чувство соразмерности.
-- Слыхали новость? Мулен смылся.
-- Я так и думал, что этим кончится.
-- Говорят, долгов наделал.
-- А как же. Иначе бы не сбежал. Как бы там ни было,
скатертью дорожка.
-- То же самое и я говорю. Правда, этот прохвост задолжал
мне целый бочонок виски.
-- Вам повезло. Мне он обошелся в тридцать франков.
-- Чтоб у него глаза повылазили. Полагаю, мы тут не одни
такие.
-- Да уж будьте уверены. Пойдемте, выпьем...
-- Слыхали новость? Мулена ухлопали.
-- И поделом ему. Мерзавец должен мне два с половиной
франка. Готов поручиться, все вышло из-за денег.
-- Ничего подобного. Тут замешана одна девчушка. Пырнули
ножом в живот. Часов в одиннадцать ночи, судя по всему. Уж он
визжал -- за милю было слышно.
-- Я в это не верю. Он не из таких.
-- Не из таких? Что вы хотите этим сказать?
-- Не из таких.
-- Да из каких таких-то? Нет, серьезно? Ну, давайте. Что
вы такое говорите, ей-богу? Почему вы так думаете?
-- Думаю? Я не думаю. Я знаю. Заплатите за мой стаканчик и
я вам всю правду скажу...
-- Слыхали новость? Дон Джустино приезжает.
-- Старый бандит? С чего это он?
-- Этому, Мали... -- как его там -- голову откручивать.
Тут теперь такая свара начнется. Следовало бы поблагодарить
Мулена за развлечение.
-- Еще не хватало. Может, он для того и позволил себя
укокошить, чтобы нас повеселить? Да если и так, я бы
развеселился сильнее, верни он мне мои семнадцать франков.
-- Вам нынче не угодишь.
-- Если бы вы вчера так же нарезались, как я, на вас бы
тоже угодить было трудно. Посмотрели бы вы, что у меня в голове
творится. В нее можно баржу угля перекидать и ничего не
останется.
-- Ну, это дело поправимое. Дерните стаканчик.
-- Еще как дерну...
Синьор Малипиццо услышал о новости, сидя за завтраком. В
первую минуту он решил, что священник спятил. Дон Джустино --
Господи-Боже! Пять тысяч франков. Откуда у него такие деньги?
Потом он вспомнил о слухах насчет органа и чека старика
Коппена. Проклятые иностранцы, вечно они лезут в местные дела!
Если б "парроко" и впрямь исповедовал бедность, как положено по
их уверениям этим ханжам-христианам, он бы никогда не нашел
таких денег. Дон Джустино. Какой ужасный поворот событий. И все
из-за того, что Мулен позволил прикончить себя. Проклятые
иностранцы!
Сердце его упало. Он полагал годик-другой подержать
священникова племянника в тюрьме, а потом уже осудить. Придется
все переигрывать. Если дон Джустино приедет, суд надо будет
назначить на следующее утро -- хотя бы из вежливости к человеку
его положения, к человеку, благосклонность которого необходимо
снискать любой ценой. Судья уже винил себя за то, что арестовал
юного идиота. Этот поступок грозил сделать его слишком
заметным. До сих пор, по причине полной его незначительности,
Судья избегал внимания выдающегося католического депутата. Кому
какое дело до политических и религиозных взглядов какого-то
непентинского судьи -- или до способов, которыми он насаждает
закон? Теперь все изменилось. Он оказался на виду. А это может
кончиться -- кто знает, чем это может кончиться? У него и
помимо клерикалов врагов на острове хватает; приезд дона
Джустино может привести к общей проверке его судебных трудов.
Быть может, уже завтра ему придется предстать перед этим
чудовищем. Дон Джустино! Судья знал о его репутации. Каморра,
самая отъявленная Каморра. С таким шутки плохи. Он никогда не
угрожал, он сразу действовал. Синьору Малипиццо не улыбалась
перспектива расстаться со своей прибыльной должностью. Еще
менее улыбалась ему перспектива как-нибудь под вечер получить
из-за стены заряд картечи в печень. Такова была веселенькая
манера дона Джустино расправляться с людьми, которые его
раздражали. Чертовы клерикалы с их кровавыми, несовременными
методами. Папство и Каморра -- близнецы-братья, кто посмеет
заглянуть в их глубины? То ли дело масоны! Масоны сражаются за
просвещение народа, запутавшегося в тенетах священников и
запуганного угрозами головорезов. Дон Джустино. Мать Пресвятая
Богородица! Что-то сулит ему завтрашний день?
Размышляя таким образом, Судья с негодованием смотрел на
еду. Аппетит пропал -- его даже подташнивало немного. Внезапно
он резко отодвинул тарелку и заковылял прочь из комнаты, забыв
даже допить вино. Он пересек раскаленную рыночную площадь,
чтобы отдать необходимые распоряжения верному, испытанному
писцу, которому, поскольку он также прослышал о телеграмме
"парроко", перемена настроений начальника отнюдь не показалась
неожиданной.
-- Если появится этот бандит, юный идиот должен завтра же
предстать перед судом.
-- Хороший ход, -- откликнулся седоголовый писец. -- Это
поубавит ему прыти. И докажет...
-- Конечно докажет. А теперь, дон Карло, идите, вздремните
немного. Я пока побуду здесь, приведу бумаги в порядок.
Приятных снов!
Будучи хроническим ипохондриком, Судья обладал крайне
раздражительным нравом. Он тоже не собирался так все оставлять,
-- не выходя, разумеется, за рамки дозволенного. Это во всяком
случае ясно. Поначалу он был слишком взволнован, чтобы
собраться с мыслями. Но понемногу, пока он бродил по комнатам
суда, спокойствие и уверенность возвращались к нему. Он был
один. В этих стенах, видевших множество его малых триумфов,
было очень тепло и тихо. Сам вид архивов, их знакомый запах
успокаивал Судью. На душе у него опять полегчало. Появились
кое-какие идеи.
-- Они станут утверждать, будто я посадил мальчишку из-за
его клерикального родства. Это не годится. У меня должны сидеть
по арестом неклерикальные подозреваемые, в доказательство того,
что я беспристрастен и желаю лишь одного -- установления
истины. Кого бы нам взять? Русских! Они уже показали себя
нарушителями закона и преступниками. Русских! Их недавнего
поведения для моих целей вполне достаточно.
Он подписал ордера на арест Мессии, Красножабкина и еще
пятнадцати человек, в прошлый раз ускользнувших от его гнева. В
ближайшие два часа они окажутся под замком. За этих чужаков дон
Джустино вступаться не станет. Да и никто не станет. Вот оно,
вдохновение! Аресты засвидетельствуют, как ревностно он
заботится об общественном порядке -- а также его,
приличествующую чиновнику, непредвзятость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134