— Здорово! — послышалось из темноты.
— Молодец твой Спартак! — говорили те, кто сидел поближе к огню. — Ну, интересно ты, малый, рассказываешь! Главное — память!
— Вот, может быть, в мы что-нибудь придумаем, чтобы немца перехитрить. Только нам лесенку не вниз, а вверх протянуть бы…
Тут раздался откуда-то из мрака густой голос Василия Алексеевича Ковалева, отца Нины в Толи, старого партизана.
— Это ты, конечно, рассказал интересно, — проговорил он. — Только что ты нам про того давнишнего Спартака говоришь! Времена тогда другие были. А я вот вам сейчас кое-что маленько поближе к нашему моменту расскажу — что сам, своими глазами видел. Я вот — знает, возможно, кто из вас? — с Чапаевым Василием Ивановичем вместе воевал, у него был в дивизии. Да и по плотничьему делу помогать приходилось. Ведь мы оба с Василием Ивановичем по одной части: столяры-плотники, на все руки работники. Вот, стало быть…
Володя во все глаза смотрел на старого Ковалева. Ему и в голову никогда не приходило, что дядька Ковалев, партизанский плотник, отец Нины, был чапаевцем. Своими глазами видел Чапаева, воевал с ним вместе! Вот так штука! Вот какие люди в партизанской крепости!
А Ковалев продолжал:
— И вот вышло у нас такое положение. Готовил Чапаев наступление на белоказаков. Он тогда командовал еще отрядом. А белоказаки тоже, значит, готовили свой удар. Вот Чапаев задумал разбить их встречным. А для этого надо было перейти через Урал… Это река так называется… Приказал Чапаев инженерам нашим строить мост. «Да такой, говорит, мост наведите мне, чтобы пушки-то не утонули». Ну, начали инженеры совещаться да подсчитывать, сколько те пушки весят, да какова нагрузка на один квадратный метр приходится, да какая скорость течения, да какие материалы будут для стройки, да как по инструкции, да по конструкция…
— Одним словом, бюрократизм, — подсказали из темноты.
Ковалев, прищурившись, поглядел в ту сторону.
— Почему ж? — продолжал он. — Дело трудное, в два счета моста не поставишь. Тут по формуле надо. Уж они привыкли так… Ну, обсудили все инженеры, подсчитали, сообразили, пошли к Чапаеву и докладывают, что мост, конечно, построить можно, только займет это три месяца. Ну, а если маленько похуже построить, то готов будет через месяц. А Чапаев инженерам отвечает: «Мне ваш мост через месяц будет нужен, как субботняя баня понедельнишному утопленнику, — ни к чему. Ясно? Он мне через три дня нужен».
— Вот это другой разговор! — одобрил кто-то из слушателей.
— Да, это уже по-нашему, — поддержали его из коридора.
— И приказал Чапаев инженерам построить мост в три дня. Хоть по конструкции, хоть по инструкции — как им желательно. Да еще пригрозил: «Не построите — по-другому разговаривать с вами буду». Опять инженеры собрались; думали, считали, докладывают: «Товарищ командующий, мост через трое суток, как вы приказали, будет, но прямо надо сказать: на четвертые сутки весь мост поплывет. И если вы будете отступать, то, выходит дело, бойцам обратно через реку уже вплавь перебираться надо будет». А Чапаев обрадовался и отвечает: «Вот и хорошо! А отступать не будем. Чапаев не отступает! Мне только бы на ту сторону перебраться, а там — шут с ним, с мостом. Пусть хоть тонет». Ну, закипела работа. Тоже и мне довелось там топориком постучать. Уральск в степи стоит, лесов нет кругом. Телеграфные столбы мы валили — из них козлы ставили, упоры. А потом все в ход пошло: и двери с домов, и ворота, и заборы. Днем и ночью работали. Поверх упоров — значит, козел — бревна настилали, а на них клали плетни, двери. Случалось так, что водой козлы сносило — течение там очень сильное. А все-таки раньше чем через трое суток навели мост. И велел Чапаев переправляться. Пушки на руках протащили, потом обозные повозки перекатили. А мост качается, весь зыбкий… Вспомнить — жуть! Ну, все-таки переправились. Да так дали белоказакам, что они о наступлении и думать забыли. Где уж тут! Никак они Чапаева на этом берегу не ожидали. И погнал их Василий Иванович. А потом инженерам велел благодарность объявить в приказе «за лихую наводку моста». Так что, выходит, Вовка, не хуже твоего Спартака — пожалуй, еще и почище, а?
Все зашумели. Дядя Манто подхватил Володю и стал тормошить его, но Ковалев поднял руку, и слушатели опять угомонились.
— А хотите правду знать, к чему я это вам все рассказал?
— Хотим, хотим! К чему, дядя Ковалев?
— Ну, только условимся «ура» не орать, а то у меня голова со вчерашнего дня болит. Обещаетесь, не будете кричать?
— Нет, нет, не будем! — закричали молодые партизаны так оглушительно, что Ковалев прикрыл ладонями уши.
— Если вот так не будете, так вовсе я оглохну. Ну ладно, скажу. Был я сейчас в штабе. Там совещание только что кончилось. Скоро вам всем объявят решение. А решение такое, — и густой голос Ковалева загремел, — пробиваться будем, через камень выход станем прорезать! Жученков по карте своей место уже указал. Выискали под землей одну выработку далекую. Вот там в станем прорезать. И будем уходить в Старокрымские леса. Только работать придется всем порядочно: метров двадцать камня пробить надо. А что? И сорок, если надо будет, пробьем! Верно?
Глава XVI Последняя разведка
Казалось, уже целая жизнь прожита здесь, под землей! Странная, вчера еще считавшаяся невероятной жизнь, где не было деления на дни и ночи, где сверху, снизу, со всех сторон, вокруг и везде был один сплошной камень и лишь выточенные в его толще глубинные пустоты были ничтожным пространством, в котором возможно существование человека.
Но все шло своим порядком, строго соблюдаемым в подземной крепости. Гудели телефоны в штабе, сменялись караулы, выставлялось боевое охранение в секторы «Волга» и «Киев». На нижнем горизонте политрук Корнилов ежедневно вел с партизанами учебную стрельбу по свечкам. В Ленинском уголке Володя проводил в свободное от работы время пионерские сборы.
Впрочем, свободного времени теперь почти не оставалось.
В три смены, ни на минуту не останавливаясь, не ведая о том, ночь или день на земле, партизаны работали «на подземном объекте № 1».
«Объектом № 1», чрезвычайным и сверхударным, партизаны величали новую узкую штольню, которую прорезали теперь в одном из самых отдаленных секторов каменоломен, где тянулся на километры заброшенный, давно не разрабатываемый горизонт. Жученков определил, что место это находится далеко за пределами каменоломен, оцепленных немцами, и хорошо укрыто двумя холмами.
Пробиваться вручную изнутри, вести тоннель вверх, врезаться в толщу камня, нависшего над головой, осыпающегося, слепящего глаза едкой крошкой, было делом мучительным. Люди работали в полумраке, устроив из обрезков фанеры, а то и просто из газет защитные козырьки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151