На это - то я и рассчитывала.
Ярко выкрашенные ворота потеряли свой цвет в полутьме. Запахи города
уносились ветром в сторону. Начал моросить мелкий дождь. В скоплении
низких каменных стен, окружавших внутренний город, в окнах был виден
желтый свет. Дорога к воротам представляла собой туннель; когда мы шли по
нему, звуки наших шагов отражались от стен.
В центре шестиугольного двора росла суковатая тукинна, она стояла в
том месте, где плоские ступени вели вниз к крытому колодцу. На равном
расстоянии друг от друга висели фонари, бросавшие свой желтый свет на
бурые каменные плиты.
На улице Марика я увидела такое же выражение, какое, вероятно, было и
на моем - выражение испуга и потрясенности возрастом всему
сопротивляющихся и все скрывающих стен. Повсюду вдоль низких зданий с
плоскими крышами имелись ромбовидные окна-щели.
Хурот прошла мимо дерева и колодца. По ее неподвижной спине
угадывалось сильное напряжение, в котором она находилась. Когда я догнала
ее с намерением поговорить, из дальнего здания вышла какая-то женщина в
зеленом бекамиловом пальто. Ее фигура выделялась на фоне отрытой двери, и
ее стало можно хорошо разглядеть.
Она сбросила с головы капюшон, открыв черную гриву и худое, темное
лицо. Двигалась она рассеяно, опустив голову и засунув за пояс левую руку.
Пальто прямо свисало с ее правого плеча. "Я едва узнала ее; она, наверное,
очень больна", - подумала я.
- Рурик!
Она резко подняла голову, на лице появилось выражение растерянности.
Желтые глаза на мгновение затянулись пленкой и снова прояснились.
"Неужели я сильно изменилась?" - спросила я себя, когда заметила, как
медленно она меня узнавала. Однако она узнала меня.
- Кристи? О, Богиня! Кристи!
Тут мы обменялись так крепко, что не замечали ни дождя, ни сумрака;
она смеялась и хлопала меня по спине своей единственной рукой. Она
отстранилась от меня на длину руки, и мы продолжали глупо улыбаться друг
другу. Ее взгляд перебегала на Марика и на всадников из гарнизона Ай.
- Что такое? - Она покачала головой, скривив лицо и сморщив нос. - О,
Богиня! Кристи, да ведь от вас воняет!
- У меня есть оправдание этому. Даже масса оправданий. Топи,
Пустынные земли... Между прочим, вот это - мой эскорт с Разрушенной
Лестницы.
Она снова покачала головой и заулыбалась.
- Вы должны мне об этом рассказать. А Сутафиори... Она... Ротмистр...
я бы хотела выслушать ваш доклад. Кристи, вот это история!
Мне еще удалось спасти свой нож и акустический парализующий пистолет,
однако вся моя одежда и прочие вещи должны были быть сожжены. Они
находились в таком состоянии, какое мне самой казалось невероятным. Я
сняла повязки с больных рук, а когда наконец стянула свои сапоги и
временные обмотки, то в них остались два или три ногтя с пальцев ног.
Открытые обмороженные места очень болели в горячей воде ванны. Я
долгое время с прямо-таки животным удовольствием сидела в горячей воде,
освобождаясь от струпов, грязи и вшей, и мне понадобилось четыре ванны,
чтобы отмыть до розового цвета свою чернобурую кожу.
Л'ри-аны отвели меня к анфиладе комнат в карантинном зале, пришла
женщина, чтобы остричь мои безнадежно свалявшиеся волосы. После этого они
стали короче, чем то предписывалось имирианской модой. Я сидела у камина,
завернувшись в мягкую ткань, и слушала стук дождя по узким окнам.
- Кристи! - Марик, входя в комнату, одергивал на себя одежду из
хирит-гойена. Его кожа снова обрела свой телесный цвет, а ее зимняя
расцветка только едва наметилась. - Здесь, внутри, спокойнее. Все эти
люди...
- Это трудно переносить, я знаю. Думаю, мы к этому привыкнем.
Он закрыл ставни на ромбовидных окнах. В небольшой комнате было
тепло, свет ламп и огня в камине падал на висевшие на стене ковры. Здесь
можно было бы легко заснуть.
Марик присел к огню, в руках он держал кувшин с вином. На кровати
была разложена чистая одежда, и я проковыляла туда, чтобы одеться.
Марик наклонился вперед и от жара огня повел пальцами по своей гриве.
- С'арант, вы заплатите ее мне, когда она высохнет?
- Конечно, через минуту.
Ни один ортеанец не может сам заплести себе гриву, а она у Марика,
прежде коротко постриженная, стала уже довольно длиной, чтобы
соответствовать даденийской моде. Мне опять вспомнились причины этого
обстоятельства: в подобных связанных между собой общинах ортеанец никогда
не живет без брата или сестры, без родителей или малышей, поэтому ему
никогда не приходилось самому выполнять эту простую работу.
Я надела сорочку и только зашнуровала брюки, как услышала, что
открылась дверь.
- Боюсь, что сейчас начнется. Я спрашиваю себе...
Вошел ортеанец средних лет, его безукоризненная грива и плечи были
влажными от дождя. На меня дохнуло. Хлынувший в кровь адреналин на секунду
оглушил и ослепил меня, показалось, что я снова в низменностях возле
Топей, в телестре Эт.
- Я сразу пришел, только об этом услышал. - Пожатие его шестипалых
рук было сухим и крепким. - Вы не ранены?
- Нет, я... - Меня слепили слезы облегчения. Я вытерла глаза и крепко
держалось за его руки, чтобы справиться со своей истерикой. - Нет, нам
хорошо. Хал, как приятно снова вас видеть.
Не требовалось говорить еще что-либо. Между нами снова возникли
старые, дружеские отношения, как только он вошел в комнату. Я вспомнила,
как Рурик сказала: "Он хороший человек: не доверяйте ему." О хорошем мне
ничего не было известно - он обладал типичной ортеанской склонностью к
интригам и неверности, - но доверять ему я не могла.
- Теперь, - сказал он, когда мы уже сидели у камина, - пусть Ховис и
СуБаннасен попытаются сообщить Короне неправду. Теперь-то они в наших
руках!
- Они здесь?
- Т'Ан переезжает вместо с двором. Но Ховис находится здесь по
приглашению, которое Сутафиори послала ему в Корбек. Что же касается Т'Ан
Рурик и меня, - сказал он, - то она прибыла в Корбек примерно в то же
время, когда меня приволокли туда обратно, и мы там затеяли изрядный
скандал. Но никогда бы не подумал, что мертвая свидетельница вернется.
Мы вместе рассмеялись. Потом я сказала:
- Значит ли это, что на Землю сообщили о моей смерти?
- Да, ваши люди были об этом проинформированы.
- Это вызовет бюрократическую неразбериху. - Мне было трудно
разъяснить ему, что я при этом имела в виду. Поскольку напрашивалась
прямая связь, я продолжала: - Если здесь Ховис, то это означает... Фалкир
тоже здесь?
Он кивнул и осторожно посмотрел на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Ярко выкрашенные ворота потеряли свой цвет в полутьме. Запахи города
уносились ветром в сторону. Начал моросить мелкий дождь. В скоплении
низких каменных стен, окружавших внутренний город, в окнах был виден
желтый свет. Дорога к воротам представляла собой туннель; когда мы шли по
нему, звуки наших шагов отражались от стен.
В центре шестиугольного двора росла суковатая тукинна, она стояла в
том месте, где плоские ступени вели вниз к крытому колодцу. На равном
расстоянии друг от друга висели фонари, бросавшие свой желтый свет на
бурые каменные плиты.
На улице Марика я увидела такое же выражение, какое, вероятно, было и
на моем - выражение испуга и потрясенности возрастом всему
сопротивляющихся и все скрывающих стен. Повсюду вдоль низких зданий с
плоскими крышами имелись ромбовидные окна-щели.
Хурот прошла мимо дерева и колодца. По ее неподвижной спине
угадывалось сильное напряжение, в котором она находилась. Когда я догнала
ее с намерением поговорить, из дальнего здания вышла какая-то женщина в
зеленом бекамиловом пальто. Ее фигура выделялась на фоне отрытой двери, и
ее стало можно хорошо разглядеть.
Она сбросила с головы капюшон, открыв черную гриву и худое, темное
лицо. Двигалась она рассеяно, опустив голову и засунув за пояс левую руку.
Пальто прямо свисало с ее правого плеча. "Я едва узнала ее; она, наверное,
очень больна", - подумала я.
- Рурик!
Она резко подняла голову, на лице появилось выражение растерянности.
Желтые глаза на мгновение затянулись пленкой и снова прояснились.
"Неужели я сильно изменилась?" - спросила я себя, когда заметила, как
медленно она меня узнавала. Однако она узнала меня.
- Кристи? О, Богиня! Кристи!
Тут мы обменялись так крепко, что не замечали ни дождя, ни сумрака;
она смеялась и хлопала меня по спине своей единственной рукой. Она
отстранилась от меня на длину руки, и мы продолжали глупо улыбаться друг
другу. Ее взгляд перебегала на Марика и на всадников из гарнизона Ай.
- Что такое? - Она покачала головой, скривив лицо и сморщив нос. - О,
Богиня! Кристи, да ведь от вас воняет!
- У меня есть оправдание этому. Даже масса оправданий. Топи,
Пустынные земли... Между прочим, вот это - мой эскорт с Разрушенной
Лестницы.
Она снова покачала головой и заулыбалась.
- Вы должны мне об этом рассказать. А Сутафиори... Она... Ротмистр...
я бы хотела выслушать ваш доклад. Кристи, вот это история!
Мне еще удалось спасти свой нож и акустический парализующий пистолет,
однако вся моя одежда и прочие вещи должны были быть сожжены. Они
находились в таком состоянии, какое мне самой казалось невероятным. Я
сняла повязки с больных рук, а когда наконец стянула свои сапоги и
временные обмотки, то в них остались два или три ногтя с пальцев ног.
Открытые обмороженные места очень болели в горячей воде ванны. Я
долгое время с прямо-таки животным удовольствием сидела в горячей воде,
освобождаясь от струпов, грязи и вшей, и мне понадобилось четыре ванны,
чтобы отмыть до розового цвета свою чернобурую кожу.
Л'ри-аны отвели меня к анфиладе комнат в карантинном зале, пришла
женщина, чтобы остричь мои безнадежно свалявшиеся волосы. После этого они
стали короче, чем то предписывалось имирианской модой. Я сидела у камина,
завернувшись в мягкую ткань, и слушала стук дождя по узким окнам.
- Кристи! - Марик, входя в комнату, одергивал на себя одежду из
хирит-гойена. Его кожа снова обрела свой телесный цвет, а ее зимняя
расцветка только едва наметилась. - Здесь, внутри, спокойнее. Все эти
люди...
- Это трудно переносить, я знаю. Думаю, мы к этому привыкнем.
Он закрыл ставни на ромбовидных окнах. В небольшой комнате было
тепло, свет ламп и огня в камине падал на висевшие на стене ковры. Здесь
можно было бы легко заснуть.
Марик присел к огню, в руках он держал кувшин с вином. На кровати
была разложена чистая одежда, и я проковыляла туда, чтобы одеться.
Марик наклонился вперед и от жара огня повел пальцами по своей гриве.
- С'арант, вы заплатите ее мне, когда она высохнет?
- Конечно, через минуту.
Ни один ортеанец не может сам заплести себе гриву, а она у Марика,
прежде коротко постриженная, стала уже довольно длиной, чтобы
соответствовать даденийской моде. Мне опять вспомнились причины этого
обстоятельства: в подобных связанных между собой общинах ортеанец никогда
не живет без брата или сестры, без родителей или малышей, поэтому ему
никогда не приходилось самому выполнять эту простую работу.
Я надела сорочку и только зашнуровала брюки, как услышала, что
открылась дверь.
- Боюсь, что сейчас начнется. Я спрашиваю себе...
Вошел ортеанец средних лет, его безукоризненная грива и плечи были
влажными от дождя. На меня дохнуло. Хлынувший в кровь адреналин на секунду
оглушил и ослепил меня, показалось, что я снова в низменностях возле
Топей, в телестре Эт.
- Я сразу пришел, только об этом услышал. - Пожатие его шестипалых
рук было сухим и крепким. - Вы не ранены?
- Нет, я... - Меня слепили слезы облегчения. Я вытерла глаза и крепко
держалось за его руки, чтобы справиться со своей истерикой. - Нет, нам
хорошо. Хал, как приятно снова вас видеть.
Не требовалось говорить еще что-либо. Между нами снова возникли
старые, дружеские отношения, как только он вошел в комнату. Я вспомнила,
как Рурик сказала: "Он хороший человек: не доверяйте ему." О хорошем мне
ничего не было известно - он обладал типичной ортеанской склонностью к
интригам и неверности, - но доверять ему я не могла.
- Теперь, - сказал он, когда мы уже сидели у камина, - пусть Ховис и
СуБаннасен попытаются сообщить Короне неправду. Теперь-то они в наших
руках!
- Они здесь?
- Т'Ан переезжает вместо с двором. Но Ховис находится здесь по
приглашению, которое Сутафиори послала ему в Корбек. Что же касается Т'Ан
Рурик и меня, - сказал он, - то она прибыла в Корбек примерно в то же
время, когда меня приволокли туда обратно, и мы там затеяли изрядный
скандал. Но никогда бы не подумал, что мертвая свидетельница вернется.
Мы вместе рассмеялись. Потом я сказала:
- Значит ли это, что на Землю сообщили о моей смерти?
- Да, ваши люди были об этом проинформированы.
- Это вызовет бюрократическую неразбериху. - Мне было трудно
разъяснить ему, что я при этом имела в виду. Поскольку напрашивалась
прямая связь, я продолжала: - Если здесь Ховис, то это означает... Фалкир
тоже здесь?
Он кивнул и осторожно посмотрел на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166