Если бы
все мы не оказались в такой ситуации, затерянные в опустевшей стране,
подобный разговор мог бы никогда не состояться.
- Мы это знаем. Я уже говорил вам об этом, - сказал Блейз, - мы это
видели и больше такого не хотим.
- Но как же народ колдунов? Разве никто из них не родился снова?
- Как же! - сказал Марик. - А что такое Кель Харантиш?
- Нет, люди там такие же, как и мы. - Блейз говорил совершенно
серьезно. - Я их видел. Как говорят, народ там был истреблен.
- Как говорят? Я думала вы это знаете.
- Там есть кое-кто, кто утверждает, будто родился после гибели
Золотой Империи, но я им не верю. Еще слишком рано.
Я поймала себя на том, что в беспокойстве ходила взад и вперед. Как
раз в этот момент я вернулась к огню. Подобное было возможно.
Это могло бы оказаться предрассудком, а, может, и реальностью... Но
они были убеждены в том, что это реальность. Это очень глубоко сидело в
них, я это видела.
Почувствовав вдруг свою подавленность, я присела на полу у костра.
- Если вы знаете, что снова родитесь, то почему тогда терпите,
переносите вот это все, что здесь кругом?
Некоторое время никто ничего не говорил. Блейз наклонился вперед, его
местами седая грива упала ему на глаза.
- Если уж дело дойдет до того... я буду оставаться здесь не дольше,
чем непременно должен.
- Но как представишь себе, что придется покинуть всех остальных, -
прошептал Марик. - Это означало бы потерять всех, всю телестре, просто
каждого знакомого человека. А что это будет за мир, в который вернешься? Я
знаю, говорящие с землей объясняют, что это будет тот же мир, но ведь
пройдет так много времени... И я был бы тогда уже не Марик Салатиэл, я был
бы уже другим лицом с частью моих воспоминаний и родился бы в другом мире.
- У нас никто не желает себе смерти, - резко сказал Блейз, - поднял
затем голову и посмотрел мне в лицо. - Умереть без надежды вернуться? Вы
странные люди, Кристи.
"Да, это в них глубоко укоренилось. Это слишком основательное
различие, чтобы осознать его целиком. И иметь такую уверенность... А из-за
формы, в какой оно выражается, в повседневной жизни это не имеет слишком
большого значения, хотя ее и создало то общество, в котором протекает эта
жизнь. Неудивительно, что этот самый колдовской народ все еще представляет
для них большую угрозу, хотя его представители вымерли две тысячи лет
назад. Воспоминания о силе технике не поблекли, сохранилось и твердое
нежелание когда-нибудь снова ею пользоваться."
- Может быть, у вас так же, - с надеждой сказал мальчик, - а вы этого
только не знаете.
- Я действительно этого не знаю, как постепенно замечаю.
И чем больше я узнавала об Орте, тем больше угнетала меня моя
полнейшая неосведомленность.
Блейз молча смотрел на меня, забыв про Марика. Он был потрясен,
потому что мог себе представить, что это такое - знать, что должен
умереть, но не знать, что следует за этим, если на подобное вообще
способен ортеанец. Марик, как и дети всех рас, был еще далек от того,
чтобы вообще верить в смерть.
В подвале громко трещало горящее дерево. Стены казались красными в
свете огня. Я спешно вернулась к костру от входа. Снаружи все еще шел
снег, который, казалось, никогда не кончится.
Марик пошевелился, пробормотал что-то и перекатился поближе к огню,
так и не проснувшись. Я перешагнула через него, присела рядом с кучей
хвороста и положила в огонь несколько больших сучьев.
Я подумала, что до рассвета осталось уже недолго. Не потому, что
снаружи можно было заметить какие-либо изменения. Просто я чувствовала,
что близилось утро.
Мне показалось, что нет необходимости стоять на страже. Никто не
найдет сюда дороги и не нападет на нас. Здесь никого нет.
Уверенность усиливалась. Мы были брошены на произвол судьбы. Нам
придется оставаться здесь до тех пор, пока сами что-либо не предпримем. Но
что мы могли сделать? Собрать свои пожитки и просто пойти? Но не обратно
же в Топи. Поискать перевал в Стене Мира? Я спрашивала себя, как далеко он
мог находиться и как далеко смогли бы мы уйти сейчас, зимой, без пищи и
одежды? У нас уже не оставалось сил. Мы истратили их без остатка, придя
сюда из Корбека.
Блейз закряхтел и приподнялся, положив руку на голову, как бы
защищаясь. Посмотрел вокруг, вероятно чего-то не узнавая, и снова лег,
положив ладонь под голову.
Я знала, что ему снились кошмары. Иногда он беззвучно шевелил губами,
словно кричал, а когда затем просыпался, то не слышал, что ему говорили.
Мальчику снились сны-воспоминания, и чем больше проходило времени тем
больше удалялся он от нас. Он смотрел на город и видел в нем больше, чем я
когда-либо могла увидеть. Иногда он улыбался и вслушивался в шум ветра.
Шестнадцать дней. Голод был теперь частью нашей жизни; пищу
приходилось делить на точные порции. А также недостаток многого в питании,
скука и мысль о том, что мы слишком долго ждали, чтобы вообще еще
куда-нибудь идти.
Каменные стены сливались с улицами города, руины становились городом,
наполненным бурлящей жизнью. В то же время, когда мне становилось ясно,
что мне снился сон, я знала, что это был не город колдунов. В нем были
земные признаки, что-то, может быть, от Лондона, Пекина или Бомбея. Там
жили люди, которые не голодали, не мерзли, которые передвигались, не ходя
пешком, и говорили на языке, до боли знакомом мне.
Я была человеком, никогда не покидавшим надежную Землю. Меня
разбудили сухие всхлипывания от жалости к себе; я не умею плакать во сне.
- Кристи! - настойчиво шептал Блейз.
Я села. Мной овладело чувство смущения.
Марик поднял голову, наморщил лоб и прислушался.
- Вы слышите?
- Блейз, я... - Моя рука потянулась к парализатору. - Что такое? Я
ничего не слышу.
У меня окоченели ноги, ходьба причиняла боль, и мне понадобилась
целая минута, чтобы подняться следом за ним по ступеням. Марик вынул свои
мечи. Меня ослепил белый свет. Я прислонилась к остаткам стены и вытерла
слезы на глазах. Блейз выделялся своей чернотой на белом, сияющем снегу,
его римонские клинки блестели на солнце.
- Спрячьтесь, - резко сказал он мне и подтолкнул Марика к кусту,
скрывавшему вход в подвал.
- Погодите немного. Погодите! - Я прикрыла свои глаза. Звезда Каррика
взошла, и ее слепящий свет, отраженный свежевыпавшим снегом, был
невыносим. - Что вы собираетесь делать? Мне все равно, кто там
приближается; во всяком случае, это лучше, чем умирать от голода!
Он опустил мечи и кивнул. Немного помедлив, к нам вернулся Марик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
все мы не оказались в такой ситуации, затерянные в опустевшей стране,
подобный разговор мог бы никогда не состояться.
- Мы это знаем. Я уже говорил вам об этом, - сказал Блейз, - мы это
видели и больше такого не хотим.
- Но как же народ колдунов? Разве никто из них не родился снова?
- Как же! - сказал Марик. - А что такое Кель Харантиш?
- Нет, люди там такие же, как и мы. - Блейз говорил совершенно
серьезно. - Я их видел. Как говорят, народ там был истреблен.
- Как говорят? Я думала вы это знаете.
- Там есть кое-кто, кто утверждает, будто родился после гибели
Золотой Империи, но я им не верю. Еще слишком рано.
Я поймала себя на том, что в беспокойстве ходила взад и вперед. Как
раз в этот момент я вернулась к огню. Подобное было возможно.
Это могло бы оказаться предрассудком, а, может, и реальностью... Но
они были убеждены в том, что это реальность. Это очень глубоко сидело в
них, я это видела.
Почувствовав вдруг свою подавленность, я присела на полу у костра.
- Если вы знаете, что снова родитесь, то почему тогда терпите,
переносите вот это все, что здесь кругом?
Некоторое время никто ничего не говорил. Блейз наклонился вперед, его
местами седая грива упала ему на глаза.
- Если уж дело дойдет до того... я буду оставаться здесь не дольше,
чем непременно должен.
- Но как представишь себе, что придется покинуть всех остальных, -
прошептал Марик. - Это означало бы потерять всех, всю телестре, просто
каждого знакомого человека. А что это будет за мир, в который вернешься? Я
знаю, говорящие с землей объясняют, что это будет тот же мир, но ведь
пройдет так много времени... И я был бы тогда уже не Марик Салатиэл, я был
бы уже другим лицом с частью моих воспоминаний и родился бы в другом мире.
- У нас никто не желает себе смерти, - резко сказал Блейз, - поднял
затем голову и посмотрел мне в лицо. - Умереть без надежды вернуться? Вы
странные люди, Кристи.
"Да, это в них глубоко укоренилось. Это слишком основательное
различие, чтобы осознать его целиком. И иметь такую уверенность... А из-за
формы, в какой оно выражается, в повседневной жизни это не имеет слишком
большого значения, хотя ее и создало то общество, в котором протекает эта
жизнь. Неудивительно, что этот самый колдовской народ все еще представляет
для них большую угрозу, хотя его представители вымерли две тысячи лет
назад. Воспоминания о силе технике не поблекли, сохранилось и твердое
нежелание когда-нибудь снова ею пользоваться."
- Может быть, у вас так же, - с надеждой сказал мальчик, - а вы этого
только не знаете.
- Я действительно этого не знаю, как постепенно замечаю.
И чем больше я узнавала об Орте, тем больше угнетала меня моя
полнейшая неосведомленность.
Блейз молча смотрел на меня, забыв про Марика. Он был потрясен,
потому что мог себе представить, что это такое - знать, что должен
умереть, но не знать, что следует за этим, если на подобное вообще
способен ортеанец. Марик, как и дети всех рас, был еще далек от того,
чтобы вообще верить в смерть.
В подвале громко трещало горящее дерево. Стены казались красными в
свете огня. Я спешно вернулась к костру от входа. Снаружи все еще шел
снег, который, казалось, никогда не кончится.
Марик пошевелился, пробормотал что-то и перекатился поближе к огню,
так и не проснувшись. Я перешагнула через него, присела рядом с кучей
хвороста и положила в огонь несколько больших сучьев.
Я подумала, что до рассвета осталось уже недолго. Не потому, что
снаружи можно было заметить какие-либо изменения. Просто я чувствовала,
что близилось утро.
Мне показалось, что нет необходимости стоять на страже. Никто не
найдет сюда дороги и не нападет на нас. Здесь никого нет.
Уверенность усиливалась. Мы были брошены на произвол судьбы. Нам
придется оставаться здесь до тех пор, пока сами что-либо не предпримем. Но
что мы могли сделать? Собрать свои пожитки и просто пойти? Но не обратно
же в Топи. Поискать перевал в Стене Мира? Я спрашивала себя, как далеко он
мог находиться и как далеко смогли бы мы уйти сейчас, зимой, без пищи и
одежды? У нас уже не оставалось сил. Мы истратили их без остатка, придя
сюда из Корбека.
Блейз закряхтел и приподнялся, положив руку на голову, как бы
защищаясь. Посмотрел вокруг, вероятно чего-то не узнавая, и снова лег,
положив ладонь под голову.
Я знала, что ему снились кошмары. Иногда он беззвучно шевелил губами,
словно кричал, а когда затем просыпался, то не слышал, что ему говорили.
Мальчику снились сны-воспоминания, и чем больше проходило времени тем
больше удалялся он от нас. Он смотрел на город и видел в нем больше, чем я
когда-либо могла увидеть. Иногда он улыбался и вслушивался в шум ветра.
Шестнадцать дней. Голод был теперь частью нашей жизни; пищу
приходилось делить на точные порции. А также недостаток многого в питании,
скука и мысль о том, что мы слишком долго ждали, чтобы вообще еще
куда-нибудь идти.
Каменные стены сливались с улицами города, руины становились городом,
наполненным бурлящей жизнью. В то же время, когда мне становилось ясно,
что мне снился сон, я знала, что это был не город колдунов. В нем были
земные признаки, что-то, может быть, от Лондона, Пекина или Бомбея. Там
жили люди, которые не голодали, не мерзли, которые передвигались, не ходя
пешком, и говорили на языке, до боли знакомом мне.
Я была человеком, никогда не покидавшим надежную Землю. Меня
разбудили сухие всхлипывания от жалости к себе; я не умею плакать во сне.
- Кристи! - настойчиво шептал Блейз.
Я села. Мной овладело чувство смущения.
Марик поднял голову, наморщил лоб и прислушался.
- Вы слышите?
- Блейз, я... - Моя рука потянулась к парализатору. - Что такое? Я
ничего не слышу.
У меня окоченели ноги, ходьба причиняла боль, и мне понадобилась
целая минута, чтобы подняться следом за ним по ступеням. Марик вынул свои
мечи. Меня ослепил белый свет. Я прислонилась к остаткам стены и вытерла
слезы на глазах. Блейз выделялся своей чернотой на белом, сияющем снегу,
его римонские клинки блестели на солнце.
- Спрячьтесь, - резко сказал он мне и подтолкнул Марика к кусту,
скрывавшему вход в подвал.
- Погодите немного. Погодите! - Я прикрыла свои глаза. Звезда Каррика
взошла, и ее слепящий свет, отраженный свежевыпавшим снегом, был
невыносим. - Что вы собираетесь делать? Мне все равно, кто там
приближается; во всяком случае, это лучше, чем умирать от голода!
Он опустил мечи и кивнул. Немного помедлив, к нам вернулся Марик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166