..
Недовольный всем, Питер прошел через комнату в коридор, открыл двери и зажег все лампы.
Вернувшись в гостиную, он застал Гледис лежащей на диване. Ее пеньюар распахнулся, и взгляд Питера невольно задержался на ее золотистой коже. У него на мгновение перехватило дыхание. Он сел около молодой женщины, заставил ее приподняться и неуверенной рукой исправил беспорядок в ее одежде. Стараясь говорить спокойно, он произнес:
— Гледис, я очень хочу вам помочь, но для этого необходимо, чтобы вы мне сказали, наконец, в чем же дело?
Она вновь опустилась на диван, сотрясаясь от рыданий. Питер почувствовал, как в нем волной поднимается злость. Он резко встряхнул ее и опрокинул на спину, чтобы лучше видеть ее лицо.
Глаза Гледис были сухими, но ее расширенные зрачки и выражение лица говорили о страшной панике. Он отпустил ее и встал. Потом отправился на кухню и нашел там в раковине, в ведерке со льдом бутылку шампанского. Взяв ведерко, он вернулся в гостиную. Гледис встала и покорно, но с каким-то нервным смехом проговорила:
— Позвольте уж мне заняться этим, Питер.
Она хотела взять у него ведерко, но оно выскользнуло у нее из рук, и ледяная вода окатила детектива. Питер испуганно отступил назад и выругался сквозь зубы. Застыв на месте, она огорченно пробормотала:
— Боже мой! Какая я неловкая! Я так огорчена, Питер...
Не отвечая ей, он снял пиджак и бросил его на спинку кресла. Но и брюки тоже оказались мокрыми. Подобрав ведерко и бутылку, он поставил их на низенький столик.
Как ни странно, но вся эта нелепая ситуация, казалось, вернула молодой женщине утраченное равновесие, и она предложила:
— Снимите брюки, у меня есть электрическая сушилка, мы высушим их.
Он послушался, а Гледис направилась в ванную. Его охватило чувство неловкости. Что-то в поведении молодой женщины казалось ему несколько фальшивым и настораживало его. Она принесла сушилку и включила ее. Шум электрического мотора мешал их разговору. Недоумевающий взгляд Питера снова упал на пистолет, лежащий на диване, он взял его и отнес на шкафчик. Ни слова не говоря, он вернулся к дивану и сел с краю. Гледис, все более нервничая, водила теплой струей воздуха по мокрым брюкам.
Он попытался размышлять: когда Гледис позвала его, он решил, что ей угрожает немедленная опасность. Но если опасность существовала вообще, она никак пока не проявлялась. Было бы естественно, если бы она сразу же, после его прихода, подробно объяснила ему причины ее страха. Но она ничего до сих пор не предприняла.
Наблюдая за ней, Питеру казалось, что он присутствует на каком-то спектакле, устроенном ради него, но замысел которого ему был непонятен. Он инстинктивно не доверял Гледис. И как он сейчас уже думал, по-видимому, вообще не существовало никакой причины для
того, чтобы она с такой скоропалительностью отстранилась от Стефана Дунса, чтобы вот так, очертя голову, броситься в его объятия. Во всем ее поведении были детали, которые даже несколько шокировали его...
Вероятно, Гледис могла следовать определенным инструкциям. Пригласив к себе домой, она всячески пыталась задержать его здесь, может быть, с целью отвлечь его внимание от важных событий. И сколько Питер не ломал себе голову, он никак не мог представить, что же это могли быть за события...
Грегори был убит вчера вечером. Это был, безусловно, совершенно неожиданный факт, который освещал дело совсем по-иному. Все было чрезвычайно запутано, но, во всяком случае, по мнению Питера, общая ситуация не так уж значительно изменилась...
Заметно уставшая, Гледис развесила его брюки на спинке стула так, чтобы теплая струя воздуха из сушилки, которую она поставила на стол, была направлена прямо на них, и теперь ей незачем было держать ее в руке. Она, избегая взгляда детектива, вернулась на диван, села, прижавшись к нему. Питеру казалось, что он играет какую-то строго отведенную ему роль, но присутствие этой красивой женщины не могло оставить его совсем равнодушным, хотя он и сопротивлялся, как мог.
Он громко откашлялся, чтобы очистить горло от сжимающего его комка, и проговорил:
— А теперь, Гледис, говорите, я вас слушаю... Она, обняв его за шею, с дрожью в голосе промолвила:
— Только не сейчас... Я не могу говорить при таком шуме.
Он снова взял ее за подбородок. Широко распахнутый тонкий пеньюар представлял его взору замечательные формы молодой женщины. Непреодолимое желание охватило Питера, и нечто, вроде занавеса, опустилось на его рассудок. Для него ничего в настоящий момент не существовало больше, и ничего больше не имело значения, кроме этой красивой женщины, которая так откровенно предлагала ему себя. Он почти с яростью опрокинул ее на диван и впился в ее губы...
Посторонний шум, вдруг ворвавшийся в его сознание, заставил его очнуться. Перекрывая шум мотора су-шителя, до его ушей откуда-то издалека донесся прерывистый звон. Приподнявшись на локте, он увидел, как
вдруг изменилось лицо Гледис. Она легко поднялась и пробормотала почти равнодушно:
— Звонят в дверь...
Он быстро вскочил. Даже не подумав о том, в каком он виде, Питер устремился к двери, но она успела удержать его за руку.
— Нет, Питер! Нет! Не открывайте!
Он с силой оттолкнул ее и устремился в коридор. Полный злости, он отодвинул засов и открыл дверь...
Окруженный, как обычно, своими сотрудниками, перед ним предстал сержант Бил Хастен. Одно мгновение обе стороны ошеломленно смотрели друг на друга, потом, побагровев, полицейский взорвался:
— Что же может означать ваша шутка?
Не дожидаясь ответа, он оттолкнул Питера и ринулся по коридору в гостиную. Детектив последовал за ним и одновременно с ним добежал до порога комнаты. Полуобнаженная, Гледис держала в руке пистолет с костяной ручкой, прижав его к виску. И спустила курок...
Звук выстрела ошеломляюще подействовал на обоих мужчин. Они увидели, как на лице молодой женщины появилось выражение неописуемого удивления. Оружие выпало из ее рук, и Гледис, сползая набок, упала на ковер.
Целая серия ругательств вырвалась у Питера и Ха-стена. Оба они устремились к инертному телу молодой женщины и приподняли его... Но тут же поняли, что поздно. Маленькое отверстие на виске показывало место, где вошла пуля. Смерть Гледис наступила мгновенно.
Удрученный, Питер выпрямился, его руки дрожали. Он старательно избегал инквизиторского взгляда сержанта и направился к дивану, на который бессильно упал. Приглушенным голосом, в котором перемешалась злость и растерянность, Хастен проговорил:
— Боже мой, Ларм! Вот история, из которой вам будет совсем нелегко вылезти. Что вы тут вынюхиваете?
Питер пожал плечами и встал, ничего не отвечая на вопрос сержанта. Он выключил мотор, сушилки, который все еще шумел, и наступившая после этого тишина показалась им угнетающе тяжелой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Недовольный всем, Питер прошел через комнату в коридор, открыл двери и зажег все лампы.
Вернувшись в гостиную, он застал Гледис лежащей на диване. Ее пеньюар распахнулся, и взгляд Питера невольно задержался на ее золотистой коже. У него на мгновение перехватило дыхание. Он сел около молодой женщины, заставил ее приподняться и неуверенной рукой исправил беспорядок в ее одежде. Стараясь говорить спокойно, он произнес:
— Гледис, я очень хочу вам помочь, но для этого необходимо, чтобы вы мне сказали, наконец, в чем же дело?
Она вновь опустилась на диван, сотрясаясь от рыданий. Питер почувствовал, как в нем волной поднимается злость. Он резко встряхнул ее и опрокинул на спину, чтобы лучше видеть ее лицо.
Глаза Гледис были сухими, но ее расширенные зрачки и выражение лица говорили о страшной панике. Он отпустил ее и встал. Потом отправился на кухню и нашел там в раковине, в ведерке со льдом бутылку шампанского. Взяв ведерко, он вернулся в гостиную. Гледис встала и покорно, но с каким-то нервным смехом проговорила:
— Позвольте уж мне заняться этим, Питер.
Она хотела взять у него ведерко, но оно выскользнуло у нее из рук, и ледяная вода окатила детектива. Питер испуганно отступил назад и выругался сквозь зубы. Застыв на месте, она огорченно пробормотала:
— Боже мой! Какая я неловкая! Я так огорчена, Питер...
Не отвечая ей, он снял пиджак и бросил его на спинку кресла. Но и брюки тоже оказались мокрыми. Подобрав ведерко и бутылку, он поставил их на низенький столик.
Как ни странно, но вся эта нелепая ситуация, казалось, вернула молодой женщине утраченное равновесие, и она предложила:
— Снимите брюки, у меня есть электрическая сушилка, мы высушим их.
Он послушался, а Гледис направилась в ванную. Его охватило чувство неловкости. Что-то в поведении молодой женщины казалось ему несколько фальшивым и настораживало его. Она принесла сушилку и включила ее. Шум электрического мотора мешал их разговору. Недоумевающий взгляд Питера снова упал на пистолет, лежащий на диване, он взял его и отнес на шкафчик. Ни слова не говоря, он вернулся к дивану и сел с краю. Гледис, все более нервничая, водила теплой струей воздуха по мокрым брюкам.
Он попытался размышлять: когда Гледис позвала его, он решил, что ей угрожает немедленная опасность. Но если опасность существовала вообще, она никак пока не проявлялась. Было бы естественно, если бы она сразу же, после его прихода, подробно объяснила ему причины ее страха. Но она ничего до сих пор не предприняла.
Наблюдая за ней, Питеру казалось, что он присутствует на каком-то спектакле, устроенном ради него, но замысел которого ему был непонятен. Он инстинктивно не доверял Гледис. И как он сейчас уже думал, по-видимому, вообще не существовало никакой причины для
того, чтобы она с такой скоропалительностью отстранилась от Стефана Дунса, чтобы вот так, очертя голову, броситься в его объятия. Во всем ее поведении были детали, которые даже несколько шокировали его...
Вероятно, Гледис могла следовать определенным инструкциям. Пригласив к себе домой, она всячески пыталась задержать его здесь, может быть, с целью отвлечь его внимание от важных событий. И сколько Питер не ломал себе голову, он никак не мог представить, что же это могли быть за события...
Грегори был убит вчера вечером. Это был, безусловно, совершенно неожиданный факт, который освещал дело совсем по-иному. Все было чрезвычайно запутано, но, во всяком случае, по мнению Питера, общая ситуация не так уж значительно изменилась...
Заметно уставшая, Гледис развесила его брюки на спинке стула так, чтобы теплая струя воздуха из сушилки, которую она поставила на стол, была направлена прямо на них, и теперь ей незачем было держать ее в руке. Она, избегая взгляда детектива, вернулась на диван, села, прижавшись к нему. Питеру казалось, что он играет какую-то строго отведенную ему роль, но присутствие этой красивой женщины не могло оставить его совсем равнодушным, хотя он и сопротивлялся, как мог.
Он громко откашлялся, чтобы очистить горло от сжимающего его комка, и проговорил:
— А теперь, Гледис, говорите, я вас слушаю... Она, обняв его за шею, с дрожью в голосе промолвила:
— Только не сейчас... Я не могу говорить при таком шуме.
Он снова взял ее за подбородок. Широко распахнутый тонкий пеньюар представлял его взору замечательные формы молодой женщины. Непреодолимое желание охватило Питера, и нечто, вроде занавеса, опустилось на его рассудок. Для него ничего в настоящий момент не существовало больше, и ничего больше не имело значения, кроме этой красивой женщины, которая так откровенно предлагала ему себя. Он почти с яростью опрокинул ее на диван и впился в ее губы...
Посторонний шум, вдруг ворвавшийся в его сознание, заставил его очнуться. Перекрывая шум мотора су-шителя, до его ушей откуда-то издалека донесся прерывистый звон. Приподнявшись на локте, он увидел, как
вдруг изменилось лицо Гледис. Она легко поднялась и пробормотала почти равнодушно:
— Звонят в дверь...
Он быстро вскочил. Даже не подумав о том, в каком он виде, Питер устремился к двери, но она успела удержать его за руку.
— Нет, Питер! Нет! Не открывайте!
Он с силой оттолкнул ее и устремился в коридор. Полный злости, он отодвинул засов и открыл дверь...
Окруженный, как обычно, своими сотрудниками, перед ним предстал сержант Бил Хастен. Одно мгновение обе стороны ошеломленно смотрели друг на друга, потом, побагровев, полицейский взорвался:
— Что же может означать ваша шутка?
Не дожидаясь ответа, он оттолкнул Питера и ринулся по коридору в гостиную. Детектив последовал за ним и одновременно с ним добежал до порога комнаты. Полуобнаженная, Гледис держала в руке пистолет с костяной ручкой, прижав его к виску. И спустила курок...
Звук выстрела ошеломляюще подействовал на обоих мужчин. Они увидели, как на лице молодой женщины появилось выражение неописуемого удивления. Оружие выпало из ее рук, и Гледис, сползая набок, упала на ковер.
Целая серия ругательств вырвалась у Питера и Ха-стена. Оба они устремились к инертному телу молодой женщины и приподняли его... Но тут же поняли, что поздно. Маленькое отверстие на виске показывало место, где вошла пуля. Смерть Гледис наступила мгновенно.
Удрученный, Питер выпрямился, его руки дрожали. Он старательно избегал инквизиторского взгляда сержанта и направился к дивану, на который бессильно упал. Приглушенным голосом, в котором перемешалась злость и растерянность, Хастен проговорил:
— Боже мой, Ларм! Вот история, из которой вам будет совсем нелегко вылезти. Что вы тут вынюхиваете?
Питер пожал плечами и встал, ничего не отвечая на вопрос сержанта. Он выключил мотор, сушилки, который все еще шумел, и наступившая после этого тишина показалась им угнетающе тяжелой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36