Впрочем,
ничего бы не вспомнилось Остапчуку, поскольку письмо это попало к нему в
самый разгар работы комиссии, мучительного писания справок, и конверт с
письмом, даже не взглянув на него, Остапчук швырнул в один из ящичков, где
лежали еще неразобранные прочие бумажки, отложенные для знакомства "на
потом", когда выдастся свободное время...
Со стороны дороги к сетчатому забору подъехал желтый милицейский
"уазик"; сидевший в нем старшина посигналил.
- Ну что там? - спросил Остапчук у старшины, выскочившего из машины.
- В ДОСААФе комнату, где оружие, обчистили. Начальник управления
послал за вами.
- Ладно, жди, - пробурчал Остапчук и поплелся назад.
- Через пятнадцать минут они выехали в город.
16
Утром Левин встал с головной болью, вялый и хмурый. И еще угнетало
почти полное отсутствие движения в делах, которыми он занимался в бюро, а
потому - перспектива одиноко сидеть за письменным столом, натужно думая,
что еще можно предпринять, куда бы ткнуться, чтоб забрезжило, чтоб
мелькнула хоть какая-то радость.
Трамвай, как назло, тащился медленно, часто останавливался, затем
вообще остановился, где-то далеко впереди была пробка. Левин вышел и
двинулся пешком...
Посидев с полчаса, пошевелив бумагами на столе, Левин взял листок с
недавними выписками, сделанными после чтения писем Кизе: "Сержант Юра",
"прораб", "авторемонтный завод", "Рита (очевидно, Маргарита) - кладовщица
в инструментальном цехе". Единственное, что выглядело материальным в
данный момент - это красно-кирпичное здание авторемонтного завода с
железными въездными воротами, которые Левин видел десятки раз. Все
остальное - Юра, Рита, прораб - просто слова, имена существительные,
вынырнувшие из глубины сорокадвухлетней давности. Они для него сейчас
бесплотны, как это стекло в окне - тоже имя существительное, обозначающее
некую прозрачную субстанцию. Однако сквозь нее виден двор, каштан, у
забора "уазик", эту машину Михальченко привел в порядок, и она резво
бегает; в машине, свесив ноги в открытую дверцу, сидит шофер Стасик,
недавно демобилизовавшийся из погранвойск; если он на месте, значит и
Михальченко у себя. Вот что видно сквозь прозрачное имя существительное
"стекло", которое даже потрогать рукой можно, чтоб ощутить. А что видно
сквозь слова "сержант Юра", "прораб", "Рита"? Ни-че-го! Остается
авторемонтный завод: красный кирпич стен, рядом автобусная станция,
маленькая площадь, где всегда народ, пыль, ошметки газет, использованные
билеты, крохотный - три-четыре прилавка - базар, где продают пучки
моркови, петрушки, укропа, свеклу...
Он вышел к Михальченко, дернул дверь, но она оказалась заперта.
"Значит махнул куда-то поблизости", - подумал Левин и двинулся во двор.
Заметив его, Стасик, еще не утративший армейских привычек, соскочил с
сиденья и встал у дверцы.
- Где наш милый шеф? - спросил Левин.
- Не знаю, Ефим Захарович. Приказал быть здесь.
- Заводи, прокатимся.
- Куда едем? - Стасик вставил ключ зажигания.
- На авторемонтный завод. Улица Белградская. Знаешь?
- Знаю.
- Поехали.
Из вахтерской по внутреннему телефону Левин позвонил начальнику
отдела кадров, объяснил, кто он, передал трубку вахтеру, тот, получив
указание, сказал:
- Проходите.
- Куда идти?
- Справа, за этим цехом здание заводоуправления. На втором этаже...
Кабинет начальника отдела кадров находился в конце коридора.
Постучав, Левин вошел. Обыкновенная казенная комната, стол, сейф в углу,
этажерка с какими-то брошюрами. Начальник отдела кадров поднялся из-за
стола.
- Проходите, садитесь.
Левин протянул ему удостоверение. Тот с любопытством повертел его.
- Смотри, - улыбнулся кадровик, - не знал даже, что существует такое
агентство, - и взглянул на Левина.
- Как видите, существует.
- И много убийств расследуете? - он был высок, худощав, хорошо
выбрит, ладно скроен, неброско, но аккуратно одет: белая свежая сорочка с
ровно закатанными рукавами, хорошо отглаженные, черные, но почему-то, как
успел заметить Левин, флотские брюки.
- Мы убийствами не занимаемся, - ответил Левин. - Так, всякой
мелочью. Вы, я вижу, недавний флотский?
- Точно. Недавний. Списали... Я вас слушаю.
- Простите, как ваше имя-отчество?
- Олег Степанович.
- Олег Степанович, скажите, пожалуйста, на заводе есть ветераны?
- Что понимать под "ветеранами"?
- Те, кто работал здесь с сорок седьмого-сорок восьмого годов.
- О-хо-хо! Таких уже никого нет.
- Я ищу женщину, которую звали Рита, очевидно Маргарита. Фамилия
неизвестна. Работала в ту пору на заводе кладовщицей в инструментальном
цехе.
- А говорите, что занимаетесь всякой мелочью! - покачал головой
собеседник. - Ничего себе мелочь: найти бесфамильного человека через сорок
два года!
- Вы давно здесь работаете?
- Четыре года.
- А до вас кто был?
- До меня один подполковник, отставник. Проработал шесть лет. А вот
до него... Знаете, у нас есть такой стенд "Они защищали Родину". Там
фотографии и краткие биографии всех фронтовиков, кто пришел на завод сразу
после войны.
- Можно взглянуть?
- Конечно...
Они спустились этажом ниже, где был небольшой холл, по дугообразной
стене которого шел застекленный стенд.
- Вот, - указал кадровик. - Второй ряд, третий справа.
Небольшой портрет пожилого мужчины в военной фуражке, в офицерском
кителе покроя конца сороковых, - со стоячим воротником, только без погон.
Полноватое лицо его ничего не выражало, вернее выражало напряженность
человека, который знает, что его снимают. Левин стал читать текст под
фотографией: "Колядко Амвросий Илларионович. Родился в 1918 году. Участник
Великой Отечественной войны. Член КПСС. Имеет правительственные награды.
На нашем заводе проработал с 1946 по 1979 год в должности начальника
отдела кадров".
- Олег Степанович, а у вас нет его адреса или телефона? - спросил
Левин.
- Это должно быть, пойдемте.
Они вернулись в кабинет. Из нижнего ящика стола кадровик, порывшись,
достал длинный узкий справочник с вертикальным алфавитом, и полистав его
истрепанные страницы, сказал:
- Записывайте. Колядко Амвросий Илларионович, улица Чапаева, дом
двенадцать, квартира шесть, телефон 35-74-01.
- Спасибо, Олег Степанович, - Левин поднялся.
- Да тут не за что... Дорогу от меня найдете? Вниз и налево, а там
проходная.
- Найду. Спасибо...
Выйдя за ворота, Левин поискал глазами телефон-автомат, но не
обнаружив, пошел к автобусной станции, где в уголочке припарковался
Стасик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
ничего бы не вспомнилось Остапчуку, поскольку письмо это попало к нему в
самый разгар работы комиссии, мучительного писания справок, и конверт с
письмом, даже не взглянув на него, Остапчук швырнул в один из ящичков, где
лежали еще неразобранные прочие бумажки, отложенные для знакомства "на
потом", когда выдастся свободное время...
Со стороны дороги к сетчатому забору подъехал желтый милицейский
"уазик"; сидевший в нем старшина посигналил.
- Ну что там? - спросил Остапчук у старшины, выскочившего из машины.
- В ДОСААФе комнату, где оружие, обчистили. Начальник управления
послал за вами.
- Ладно, жди, - пробурчал Остапчук и поплелся назад.
- Через пятнадцать минут они выехали в город.
16
Утром Левин встал с головной болью, вялый и хмурый. И еще угнетало
почти полное отсутствие движения в делах, которыми он занимался в бюро, а
потому - перспектива одиноко сидеть за письменным столом, натужно думая,
что еще можно предпринять, куда бы ткнуться, чтоб забрезжило, чтоб
мелькнула хоть какая-то радость.
Трамвай, как назло, тащился медленно, часто останавливался, затем
вообще остановился, где-то далеко впереди была пробка. Левин вышел и
двинулся пешком...
Посидев с полчаса, пошевелив бумагами на столе, Левин взял листок с
недавними выписками, сделанными после чтения писем Кизе: "Сержант Юра",
"прораб", "авторемонтный завод", "Рита (очевидно, Маргарита) - кладовщица
в инструментальном цехе". Единственное, что выглядело материальным в
данный момент - это красно-кирпичное здание авторемонтного завода с
железными въездными воротами, которые Левин видел десятки раз. Все
остальное - Юра, Рита, прораб - просто слова, имена существительные,
вынырнувшие из глубины сорокадвухлетней давности. Они для него сейчас
бесплотны, как это стекло в окне - тоже имя существительное, обозначающее
некую прозрачную субстанцию. Однако сквозь нее виден двор, каштан, у
забора "уазик", эту машину Михальченко привел в порядок, и она резво
бегает; в машине, свесив ноги в открытую дверцу, сидит шофер Стасик,
недавно демобилизовавшийся из погранвойск; если он на месте, значит и
Михальченко у себя. Вот что видно сквозь прозрачное имя существительное
"стекло", которое даже потрогать рукой можно, чтоб ощутить. А что видно
сквозь слова "сержант Юра", "прораб", "Рита"? Ни-че-го! Остается
авторемонтный завод: красный кирпич стен, рядом автобусная станция,
маленькая площадь, где всегда народ, пыль, ошметки газет, использованные
билеты, крохотный - три-четыре прилавка - базар, где продают пучки
моркови, петрушки, укропа, свеклу...
Он вышел к Михальченко, дернул дверь, но она оказалась заперта.
"Значит махнул куда-то поблизости", - подумал Левин и двинулся во двор.
Заметив его, Стасик, еще не утративший армейских привычек, соскочил с
сиденья и встал у дверцы.
- Где наш милый шеф? - спросил Левин.
- Не знаю, Ефим Захарович. Приказал быть здесь.
- Заводи, прокатимся.
- Куда едем? - Стасик вставил ключ зажигания.
- На авторемонтный завод. Улица Белградская. Знаешь?
- Знаю.
- Поехали.
Из вахтерской по внутреннему телефону Левин позвонил начальнику
отдела кадров, объяснил, кто он, передал трубку вахтеру, тот, получив
указание, сказал:
- Проходите.
- Куда идти?
- Справа, за этим цехом здание заводоуправления. На втором этаже...
Кабинет начальника отдела кадров находился в конце коридора.
Постучав, Левин вошел. Обыкновенная казенная комната, стол, сейф в углу,
этажерка с какими-то брошюрами. Начальник отдела кадров поднялся из-за
стола.
- Проходите, садитесь.
Левин протянул ему удостоверение. Тот с любопытством повертел его.
- Смотри, - улыбнулся кадровик, - не знал даже, что существует такое
агентство, - и взглянул на Левина.
- Как видите, существует.
- И много убийств расследуете? - он был высок, худощав, хорошо
выбрит, ладно скроен, неброско, но аккуратно одет: белая свежая сорочка с
ровно закатанными рукавами, хорошо отглаженные, черные, но почему-то, как
успел заметить Левин, флотские брюки.
- Мы убийствами не занимаемся, - ответил Левин. - Так, всякой
мелочью. Вы, я вижу, недавний флотский?
- Точно. Недавний. Списали... Я вас слушаю.
- Простите, как ваше имя-отчество?
- Олег Степанович.
- Олег Степанович, скажите, пожалуйста, на заводе есть ветераны?
- Что понимать под "ветеранами"?
- Те, кто работал здесь с сорок седьмого-сорок восьмого годов.
- О-хо-хо! Таких уже никого нет.
- Я ищу женщину, которую звали Рита, очевидно Маргарита. Фамилия
неизвестна. Работала в ту пору на заводе кладовщицей в инструментальном
цехе.
- А говорите, что занимаетесь всякой мелочью! - покачал головой
собеседник. - Ничего себе мелочь: найти бесфамильного человека через сорок
два года!
- Вы давно здесь работаете?
- Четыре года.
- А до вас кто был?
- До меня один подполковник, отставник. Проработал шесть лет. А вот
до него... Знаете, у нас есть такой стенд "Они защищали Родину". Там
фотографии и краткие биографии всех фронтовиков, кто пришел на завод сразу
после войны.
- Можно взглянуть?
- Конечно...
Они спустились этажом ниже, где был небольшой холл, по дугообразной
стене которого шел застекленный стенд.
- Вот, - указал кадровик. - Второй ряд, третий справа.
Небольшой портрет пожилого мужчины в военной фуражке, в офицерском
кителе покроя конца сороковых, - со стоячим воротником, только без погон.
Полноватое лицо его ничего не выражало, вернее выражало напряженность
человека, который знает, что его снимают. Левин стал читать текст под
фотографией: "Колядко Амвросий Илларионович. Родился в 1918 году. Участник
Великой Отечественной войны. Член КПСС. Имеет правительственные награды.
На нашем заводе проработал с 1946 по 1979 год в должности начальника
отдела кадров".
- Олег Степанович, а у вас нет его адреса или телефона? - спросил
Левин.
- Это должно быть, пойдемте.
Они вернулись в кабинет. Из нижнего ящика стола кадровик, порывшись,
достал длинный узкий справочник с вертикальным алфавитом, и полистав его
истрепанные страницы, сказал:
- Записывайте. Колядко Амвросий Илларионович, улица Чапаева, дом
двенадцать, квартира шесть, телефон 35-74-01.
- Спасибо, Олег Степанович, - Левин поднялся.
- Да тут не за что... Дорогу от меня найдете? Вниз и налево, а там
проходная.
- Найду. Спасибо...
Выйдя за ворота, Левин поискал глазами телефон-автомат, но не
обнаружив, пошел к автобусной станции, где в уголочке припарковался
Стасик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65