Утвердившись в этих мыслях, Левин не стал перепечатывать письмо на
бланке, а просто подписал его, поставил дату, вложил в конверт и запечатав
его, пошел к Михальченко. Тот разговаривал по телефону, что-то выслушивал,
весело восклицал, смеялся, по всему было видно, что шел праздный треп.
Левин махнул ему рукой, мол, кончай. Михальченко кивнул, дескать, понял и
сказал своему собеседнику: "Добро, Леша... Держись... Как-нибудь загляну",
опустил трубку на аппарат.
- Вижу, у тебя много свободного времени, - буркнул Левин. -
Займись-ка делом, - он сел обок стола и рассказал о Тюнене.
- Что от меня требуется? - еще веселый от телефонного разговора,
Михальченко вальяжно откинулся в кресле.
- Бери бумагу, пиши.
- Я готов.
- Проверь все гостиницы, не останавливался ли с 17-18 апреля Тюнен
Георг Францевич, 1917 года рождения, проживающий в Энбекталды. Записал?
Дальше: если числится, то сколько прожил, когда выбыл, оформил ли выбытие.
Жил в одноместном номере или имелся сосед. Установи этого соседа, если
такой был. В общем, по этому возможному соседу все данные, сам знаешь,
какие. Справишься в милиции, не было ли задержания или какого-нибудь "ЧП".
- Конечно, все больницы, морги... - вставил Михальченко, подмигнув.
- Не перебивай! По справочной поищи, вдруг найдешь еще какого-нибудь
Тюнена, прописанного в Старорецке... Ты чего ухмыляешься?
- Вы мне, как школьнику, задание выдаете.
- Кто тебя знает, может уже разучился, барствуешь тут.
- Ладно, пошурую, Ефим Захарович. Если бы мы имели фотографию и
знали, как он был одет, можно бы поработать с шоферами автобусов, которые
идут из аэропорта. Дата прилета известна: 17-18 апреля. Узнали бы, когда
этот рейс из Алма-Аты - утром ли, вечером. Подергал бы и таксистов.
- Ничего мы пока не имеем. Одет был вроде в серый костюм, темно синий
импортный плащ. Портрет, нарисованный сыном, такой, что фоторобота не
сделаешь. На, почитай, это с его слов.
- Нд-да... Абстрактный пейзаж. - Михальченко отложил бумагу. - Надо
бы проверить в аэропорту, регистрировался ли старик Тюнен на обратный рейс
Старорецк - Алма-Ата.
- Кое-что в тебе еще осталось, Иван, не разучился. За этим делом я и
еду сейчас в аэропорт...
Сидя в троллейбусе, везшим его в аэропорт, Левин прокручивал в голове
все, что было в сообщении майора Каназова и что узнал от Александра
Тюнена. Он как бы сортировал мысленно то, что имело прямое касательство к
исчезновению Тюнена-старшего, могло помочь в поисках внезапно пропавшего
человека и что выглядело, как некие косвенные пристежечки. К последним он
отнес закладку - обрывок конверта, найденную в Библии. "Ну получил человек
письмо из ФРГ, отрезал клочок и сделал закладку, ну и что? Какая тут связь
с его исчезновением? - рассуждал Левин. - Да никакой! Чего я вцепился в
этот пустяк? - даже как-то сердито спросил себя. И чтобы успокоиться,
подумал: - Ладно, в конце каждый шарик найдет свою лузу, а то, что
окажется лишним, лучше выбросить потом, но не пренебрегать сейчас"...
В аэропорту было людно и шумно, в помещениях и на улице орали
динамики, извещавшие о прибытии самолетов, о задержке рейсов, о
регистрации пассажиров. Через служебный вход Левин направился к начальнику
порта. За долгие годы работы в прокуратуре ему не раз приходилось бывать
здесь. С начальником аэропорта он был знаком, нужные прокуратуре вопросы
тот всегда решал с готовностью и быстро.
- Там у него полно народу, - сказала секретарша. - Свои и чужие
строители с утра толкутся, полосу укрепляем для приема тяжелых машин,
новый багажный транспортер монтируем... Заходите, вам же только его
резолюция нужна.
Увидев вошедшего Левина, хозяин кабинета приветственно улыбнулся,
продолжая заниматься своими делами. Левин приблизился к столу, протянул
отношение. Тут зазвонил телефон, начальник аэропорта, прижав плечом к уху
трубку, стал разговаривать. Разговор, видно, был какой-то важный, потому,
что бумагу, поданную Левиным, он пробежал быстрым взглядом, что-то написал
в углу, кивнул Левину, мол, готово...
Облегченно вздохнув, Левин вышел. Все остальное, как он понимал, дело
техники. Резолюция адресовалась начальнику штаба, в ведении которого был
архив. Но того не оказалось на месте. Левин прождал его около часа, после
чего последовало указание сотруднице, вызванной в кабинет. Та с бумагой
Левина куда-то ушла, не появлялась очень долго. Левин понимал, как она его
проклинает, разыскивая документы четырехмесячной давности. Наконец
принесла искомое. Почти полдня убил он на эту затею, и лишь минута
потребовалась, чтобы выяснить, что на рейс, вылетавший из Старорецка в
Алма-Ату 17 апреля, пассажир Тюнен не регистрировался...
14
Левин забыл ключи - надел другой пиджак, - и теперь топтался у
входной двери, нетерпеливо поглядывая на часы: десять, а Михальченко все
не было. Левин прошел до угла, откуда, как он полагал, должен появиться
Иван, затем вернулся и с удивлением обнаружил, что дверь открыта.
Михальченко сидел у себя, с серьезным видом листал какие-то бумаги,
демонстрируя свою занятость: мол, здесь давно уже, сижу и работаю.
- Долго спишь, Иван, - сказал Левин. - Я ключи забыл, торчал целый
час под дверью.
- Да вы что, Ефим Захарович! Я с половины девятого здесь.
- Не ври. Я просто не видел, когда ты проскочил.
- Я же все-таки сыщик, - засмеялся Михальченко. - Но я действительно
не спал. Ездил на вокзал в линейный отдел. Это последний пункт вашего
задания. Могу доложить.
- Давай.
- Ни в одной гостинице Георг Францевич Тюнен в интересующее нас время
не останавливался. Не числится он ни в одном из больничных стационаров. Та
же картина в морге. Трупов много, нашего, слава богу, нет. Не проходит он
и по милицейской регистрации ни в городе, ни на железной дороге. По
справочной фамилия Тюнен в Старорецке не числится.
- А эту ночлежку, Дом колхозника проверял?
- Проверял. И ведомственные гостиницы прихватил. Их у нас четыре. Не
останавливался такой.
- Но, похоже, он и в Алма-Ату не вылетал. Выходит, он тут? Где?
Плохо, что я не узнал у сына, болел ли его отец чем-нибудь.
- Но в больницы он не попадал. Если бы с ним что-то случилось на
улице или в общественном месте, люди подобрали бы.
Пожав плечами и ничего не ответив, Левин ушел к себе. Посидев в
задумчивости, побарабанив пальцами по столу, он невесело констатировал,
как необязательны стали люди - слова и обещания раздаются с легкостью, как
бы с заранее готовой установкой: пообещать, что угодно, лишь бы отвязаться
от просителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65