Однако Ратибор хорошо представлял, что это такое в действительности, и ему не надо было рассказывать, какой лихорадочной деятельностью занимаются сейчас все научные и технические центры человечества, а в особенности погранслужба и особый ее отряд – отдел безопасности.
Очнувшись, бывший кобра и оператор тревожного режима переключился было на впитывание информации еще одной интересую щей его группы проблем, но успел отложить в памяти лишь известие о нападении на стройотряд, занятый монтажом одного из форпостов на пути следования Конструктора. Какой-то звук, даже не звук – бесплотная тень звука, заставил его оторваться от созерцания следующих непрерывно одна за другой картин, интуитивно выключить консорт-связь и выглянуть в коридор.
Он не ошибся – это сработала камера метро, пропуская в жилище хозяина.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Габриэль Грехов был одет по последней моде в строгий унике цвета маренго: рубашка с погончиками, обтягивающая живот и свободно облегающая плечи, брюки прямого силуэта с металлическими швами и десятком плат, создающих «эффект осьминога» (казалось, что у обладателя брюк не двое, а по крайней мере четыре ноги).
– Оклемался? – спокойно произнес Грехов. Впрочем, не сказал – подумал, но Берестов отлично расслышал его мысль. И не удивился этому.
– Тоже правильно, – мысленно «кивнул» Габриэль, продолжая внимательно изучать лицо гостя. – Мы теперь с тобой одного дуба желуди. Боли мучают?
– Изредка, странные, блуждающие…
– Скоро пройдут. Пошли завтракать.
Ратибор вдруг с удивлением обнаружил, что зверски хочет есть. Грехов молча проследовал на кухню, набрал программу, искоса поглядев на вошедшего следом безопасника. У того внезапно снова на миг защемило сердце: Настя была здесь, и не раз. Вспомнилась пословица, которую она любила цитировать: «Для хорошего повара годится все, кроме луны и ее отражения в воде»{22}.
Грехов едва заметно улыбнулся: он понял, о чем подумал Ратибор. Сев, кивнул на второй стул; на кухне их было всего два.
– Китайцы знали толк в подобных вещах. Их кулинария – это самая настоящая алхимия, логическое умение творить неведомое из невиданного. А вот, к примеру, японская кулинария – это искусство создавать натюрморты на тарелках. Ты какую кухню предпочитаешь?
– Вкусную, – ответил Ратибор. – Как я здесь оказался? Комбайн со звоном выдвинул из своего нутра поднос, застав ленный яствами, рассчитанными на две персоны. Здесь были маринованные грибы – рыжики, вареные раки, вареники, жареная брюква, гренки и высокие бокалы с янтарным напитком – единственной вещью, которой не знал Ратибор.
– Русская кухня… – пробормотал он, глотая слюну. – Дань вежливости? Сто лет не ел раков…
– Я русский, – пожал плечами Грехов, углубляясь в трапезу. – Имя – дань дружбы отца с одним французом. А вообще-то дерево предков я помню до ста шестидесятого поколения, на три с поло виной тысячи лет назад.
Ратибор поперхнулся: он дегустировал напиток.
– Ты сказал – помню? Простите…
Грехов кивнул.
– У меня абсолютная память, в том числе и родовая, наследственная. Я помню все, что со мной было, вплоть до момента рождения.
– Но это же… страшно! – Ратибор во все глаза смотрел на проконсула. – Как можно жить, ничего не забывая?
Хозяин поднял на гостя мрачноватый взгляд, глаза его, почти полностью занятые зрачками, казались бездонными.
– Ты хотел добавить: и не свихнуться при этом? Я живу. Пей, пей, это клюквенный мед: в прокипяченный с водой мед добавляется клюквенный сок, гвоздика, корица и дрожжи. Смесь пьется охлажденной через два дня. Как на вкус?
– Странно… и приятно… как у Грина: улей и сад.
У глаз Грехова собрались веселые морщинки, однако иронизировать он не стал, добавил только:
– Рецепт старый, приготовление мое. Рекомендую отведать вареников, это старорусские, рецепту две тысячи лет.
Но Ратибора не нужно было уговаривать есть, его аппетит не нуждался в рекламе предлагаемых блюд.
Через двадцать минут он отодвинулся от стола, чувствуя непривычную приятную тяжесть в животе и легкую эйфорию – то ли от меда, то ли от приступа слабости. Грехов сделал чай с брусникой и чабрецом, и они еще некоторое время неторопливо прихлебывали душистый и вкусный напиток. Потом Ратибор вспомнил свое пробуждение и повторил вопрос:
– И все же, как я здесь оказался? Ваших рук дело? Как вы меня выдернули из Конструктора?
Грехов покачал головой.
– Я только договорился с Сеятелем, чтобы он доставил тебя сюда. Честно говоря, надежды было мало, но ты на удивление цепкий парень, хотя на мой взгляд чуть более эмоционален, чем требуется мужчине.
– У меня о себе другое мнение. Значит, спас меня…
– "Серый призрак", я называю его Сеятелем, хотя это имя уже не соответствует его деятельности. По сути, ты его должник, как и я.
– Говорят, «призраки» сидят в Системе…
– Не только они, но и роиды, и К-мигранты, и еще какие-то гости, с которыми земляне еще не сталкивались в космосе. Конструктор – явление интергалактическое, метаглобальное, и о его вторжении известно многим, в том числе и таким существам, которых мы не знаем.
– Я понял так, что положение аховое. Грехов прищурился, отрицательно качнул головой.
– Это по мнению Совета. На самом деле катастрофы не будет. Кстати, я совсем недавно узнал этимологию этого слова: оказывается, оно образовано от народного «костовстреха». А положение таково, что если строители успеют смонтировать дредноуты – я имею в виду вакуумные резонаторы в «ничейной полосе», – и от кроют огонь, то Конструктор будет травмирован еще больше и вряд ли выкарабкается из глубокой депрессии и беспамятства. Он до сих пор не может прийти в себя после пробоя «ложного вакуума», отделяющего «пузыри» вселенных друг от друга, хотя и пытается проанализировать свое положение и определить, куда он попал. Ты слышал об исследовании, которое он устроил с людьми?
– Пси-зондаж?
– Нечто в этом роде. Но дело в том, что «мозг» Конструктора в результате травмы разбит на отдельные «сегменты», которые не взаимодействуют между собой, каждый из них мыслит и действует самостоятельно, зачастую мешая друг другу, из-за чего Конструктор не является полноценной личностью. «Призраки» пытаются ему помочь, стараясь разрушить блокировку «сегментов», но пока безрезультатно. Если бы Конструктор был здоров, он изучил бы феномен человеческой цивилизации так; что мы и не заметили бы, а все его нынешние «исследования» не что иное, как по пытки больного выведать у врача его профпригодность.
Ратибор едва удержался от вопроса: «откуда вам это известно?», но Грехов все равно расшифровал его мысль, глаза его на мгновение превратились в колодцы, полные тоски и муки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
Очнувшись, бывший кобра и оператор тревожного режима переключился было на впитывание информации еще одной интересую щей его группы проблем, но успел отложить в памяти лишь известие о нападении на стройотряд, занятый монтажом одного из форпостов на пути следования Конструктора. Какой-то звук, даже не звук – бесплотная тень звука, заставил его оторваться от созерцания следующих непрерывно одна за другой картин, интуитивно выключить консорт-связь и выглянуть в коридор.
Он не ошибся – это сработала камера метро, пропуская в жилище хозяина.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Габриэль Грехов был одет по последней моде в строгий унике цвета маренго: рубашка с погончиками, обтягивающая живот и свободно облегающая плечи, брюки прямого силуэта с металлическими швами и десятком плат, создающих «эффект осьминога» (казалось, что у обладателя брюк не двое, а по крайней мере четыре ноги).
– Оклемался? – спокойно произнес Грехов. Впрочем, не сказал – подумал, но Берестов отлично расслышал его мысль. И не удивился этому.
– Тоже правильно, – мысленно «кивнул» Габриэль, продолжая внимательно изучать лицо гостя. – Мы теперь с тобой одного дуба желуди. Боли мучают?
– Изредка, странные, блуждающие…
– Скоро пройдут. Пошли завтракать.
Ратибор вдруг с удивлением обнаружил, что зверски хочет есть. Грехов молча проследовал на кухню, набрал программу, искоса поглядев на вошедшего следом безопасника. У того внезапно снова на миг защемило сердце: Настя была здесь, и не раз. Вспомнилась пословица, которую она любила цитировать: «Для хорошего повара годится все, кроме луны и ее отражения в воде»{22}.
Грехов едва заметно улыбнулся: он понял, о чем подумал Ратибор. Сев, кивнул на второй стул; на кухне их было всего два.
– Китайцы знали толк в подобных вещах. Их кулинария – это самая настоящая алхимия, логическое умение творить неведомое из невиданного. А вот, к примеру, японская кулинария – это искусство создавать натюрморты на тарелках. Ты какую кухню предпочитаешь?
– Вкусную, – ответил Ратибор. – Как я здесь оказался? Комбайн со звоном выдвинул из своего нутра поднос, застав ленный яствами, рассчитанными на две персоны. Здесь были маринованные грибы – рыжики, вареные раки, вареники, жареная брюква, гренки и высокие бокалы с янтарным напитком – единственной вещью, которой не знал Ратибор.
– Русская кухня… – пробормотал он, глотая слюну. – Дань вежливости? Сто лет не ел раков…
– Я русский, – пожал плечами Грехов, углубляясь в трапезу. – Имя – дань дружбы отца с одним французом. А вообще-то дерево предков я помню до ста шестидесятого поколения, на три с поло виной тысячи лет назад.
Ратибор поперхнулся: он дегустировал напиток.
– Ты сказал – помню? Простите…
Грехов кивнул.
– У меня абсолютная память, в том числе и родовая, наследственная. Я помню все, что со мной было, вплоть до момента рождения.
– Но это же… страшно! – Ратибор во все глаза смотрел на проконсула. – Как можно жить, ничего не забывая?
Хозяин поднял на гостя мрачноватый взгляд, глаза его, почти полностью занятые зрачками, казались бездонными.
– Ты хотел добавить: и не свихнуться при этом? Я живу. Пей, пей, это клюквенный мед: в прокипяченный с водой мед добавляется клюквенный сок, гвоздика, корица и дрожжи. Смесь пьется охлажденной через два дня. Как на вкус?
– Странно… и приятно… как у Грина: улей и сад.
У глаз Грехова собрались веселые морщинки, однако иронизировать он не стал, добавил только:
– Рецепт старый, приготовление мое. Рекомендую отведать вареников, это старорусские, рецепту две тысячи лет.
Но Ратибора не нужно было уговаривать есть, его аппетит не нуждался в рекламе предлагаемых блюд.
Через двадцать минут он отодвинулся от стола, чувствуя непривычную приятную тяжесть в животе и легкую эйфорию – то ли от меда, то ли от приступа слабости. Грехов сделал чай с брусникой и чабрецом, и они еще некоторое время неторопливо прихлебывали душистый и вкусный напиток. Потом Ратибор вспомнил свое пробуждение и повторил вопрос:
– И все же, как я здесь оказался? Ваших рук дело? Как вы меня выдернули из Конструктора?
Грехов покачал головой.
– Я только договорился с Сеятелем, чтобы он доставил тебя сюда. Честно говоря, надежды было мало, но ты на удивление цепкий парень, хотя на мой взгляд чуть более эмоционален, чем требуется мужчине.
– У меня о себе другое мнение. Значит, спас меня…
– "Серый призрак", я называю его Сеятелем, хотя это имя уже не соответствует его деятельности. По сути, ты его должник, как и я.
– Говорят, «призраки» сидят в Системе…
– Не только они, но и роиды, и К-мигранты, и еще какие-то гости, с которыми земляне еще не сталкивались в космосе. Конструктор – явление интергалактическое, метаглобальное, и о его вторжении известно многим, в том числе и таким существам, которых мы не знаем.
– Я понял так, что положение аховое. Грехов прищурился, отрицательно качнул головой.
– Это по мнению Совета. На самом деле катастрофы не будет. Кстати, я совсем недавно узнал этимологию этого слова: оказывается, оно образовано от народного «костовстреха». А положение таково, что если строители успеют смонтировать дредноуты – я имею в виду вакуумные резонаторы в «ничейной полосе», – и от кроют огонь, то Конструктор будет травмирован еще больше и вряд ли выкарабкается из глубокой депрессии и беспамятства. Он до сих пор не может прийти в себя после пробоя «ложного вакуума», отделяющего «пузыри» вселенных друг от друга, хотя и пытается проанализировать свое положение и определить, куда он попал. Ты слышал об исследовании, которое он устроил с людьми?
– Пси-зондаж?
– Нечто в этом роде. Но дело в том, что «мозг» Конструктора в результате травмы разбит на отдельные «сегменты», которые не взаимодействуют между собой, каждый из них мыслит и действует самостоятельно, зачастую мешая друг другу, из-за чего Конструктор не является полноценной личностью. «Призраки» пытаются ему помочь, стараясь разрушить блокировку «сегментов», но пока безрезультатно. Если бы Конструктор был здоров, он изучил бы феномен человеческой цивилизации так; что мы и не заметили бы, а все его нынешние «исследования» не что иное, как по пытки больного выведать у врача его профпригодность.
Ратибор едва удержался от вопроса: «откуда вам это известно?», но Грехов все равно расшифровал его мысль, глаза его на мгновение превратились в колодцы, полные тоски и муки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221