Помните, я говорил? Архитекторы – Конструкторы – Инженеры… Но главный плацдарм вторжения ФАГа – не макро– и мегакосмос, а микромир! А также вакуум. К счастью, враг не может мгновенно изменить информационную матрицу мира и действует пока на уровне локального изменения законов, но процесс этот уже идет, и количественное нарастание может привести к качественному изменению мира практически в любой момент».
«Что именно пытается изменить ФАГ?»
«Амплитуду флуктуаций вакуума ему уже удалось увеличить. В нашем домене более шести тысяч разрешенных комбинаций протонов и нейтронов, то есть изотопов различных элементов, но лишь двести восемьдесят лежат в зоне стабильности. Например, уран может иметь сто семь изотопов, известно пятнадцать. А изменение вакуумных флуктуаций приводит к сокращению числа стабильных изотопов. Если так пойдет и дальше, станут радиоактивными даже основные элементы, из которых состоят наши тела: азот, кислород, углерод, водород, сера. Изменяется также гравитационная постоянная, увеличивается постоянная слабых взаимодействий, а самое страшное – увеличивается масса электрона…»
«Что вызывает уменьшение дельта эм, разницы масс протона и электрона! – воскликнул Ставр. – Об этом предупреждал Голос Пустоты! А я считал его речи абракадаброй!»
В глазах Тота мелькнул насмешливый огонек.
«Кажется, в вас не ошиблись, идеи вы схватываете быстро. Да, Голос о многом успел предупредить людей, но его почти никто не понял, не воспринял всерьез».
Ставр вспомнил загадочные слова Диего: «Потеря качества сигнала влечет за собой снижение качества мышления». Инк имел в виду, скорее всего, снижение интеллекта Голоса из-за падения качества «нервного сигнала», передаваемого через «клетку»-домен. Этот сигнал Ставр воспринимал как беззвучный толчок в голову, внутреннее сотрясение сознания.
Помолчали. Ян Тот иногда как бы «уходил», выпадал из сферы общения – то ли продолжал размышлять над какой-то проблемой, то ли разговаривал с абонентами, – и Ставром овладевало чувство неловкости: они вынуждали этого сверхзанятого человека отрываться от более важных дел. Но кто был, черт бы его побрал, тот благодетель, что просил Тота поговорить с гостами?
«И что же теперь? – спросила сникшая Видана. – Что нужно этому… Игроку?»
«В отличие от Универсума, мы не знаем ни его логики, ни психологии, ни цели, но решать мы должны свои задачи и на своем месте. Поскольку для нас это война, значит, надо воевать, драться за выживание, пока Универсум не прореагирует на наши усилия и не скажет, например: молодцы, ребята, хвалю! Или такое: а ну-ка прекратите возню, не путайтесь под ногами, вас вообще здесь быть не должно!»
Ставр и Видана смотрели на хозяина с одинаковыми чувствами. Ян Тот улыбнулся, встал.
«Но я надеюсь, он так не скажет. Конечно, вряд ли наша деятельность очень важна для всего Универсума, равно как и потеря одной «клетки»-домена. Концепция Игры, утверждения Закона, важнее. А, как известно, de minitus lex non curat{89}. Однако, хотя мы и втянуты в Игру-Войну помимо нашей воли, это не освобождает нас от ответственности за ее исход».
Гости встали, пора было уходить, хотя оба хотели бы беседовать еще долго.
«Что же нам делать?» – спросила Видана с наивной непосредственностью.
«Главная задача – найти каналы просачивания в наш мир чужих законов, изменяющих наши константы. Но кто в состоянии это сделать, я не знаю. Может быть, «серые призраки»? Не уверен. Сам Конструктор или даже Архитектор? Не знаю. Их еще надо найти. Но и людям предстоит поработать, очищая континуум от нагуалей и скоплений Абсолютно Мертвой Материи, а микромир – от чужих «вирусных» добавок, лишних измерений, полей и частиц. Кроме того, надо будет подумать и над очищением запрограммированных ФАГом людей, над изменением социальных отношений и самой концепции бытия человечества. Кстати, последнее – задача архисложная, потому что базисом человеческого существа остается пока животная сторона его природы, и даже интраморфы не полностью свободны от рудиментов агрессивных желаний, жажды власти, высокомерия или равнодушия. Прощайте, друзья. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся».
Ставр поклонился, собираясь уходить, но Видана не удержалась от вопросов, которые мучили ее:
«Ян, сколько вам лет, если не секрет?»
Тот Мудрый обозначил улыбку.
«Двадцать девять. А что?»
«Я думала, вам не меньше двухсот…»
«Если бы мне было столько, я ушел бы с Конструктором еще полсотни лет назад».
«А вы живете… один? – Видана покраснела, метнула на отвернувшегося Ставра косой взгляд. – Я пробовала зондировать ваш дом… нигде никого… простите, ради Бога!»
Тот взял руку девушки в свою, коснулся легонько губами пальцев, сказал вслух:
– Я живу один, Дана. Иногда это заставляет делать странные шаги, как, например, знакомство с вами. Но мой дом всегда будет открыт для вас.
Ставр вышел, стараясь не прислушиваться к разговору за спиной. Видана догнала его уже у лифта, глянула на каменное лицо спутника, но ничего не сказала. Несложно было понять, о чем она думает. Ян Тот поразил ее, заставил работать фантазию и чувства, а его одиночество было достойно жалости. Одиночество – удел всех выдающихся умов, вспомнил Ставр чьё-то изречение{90}. Дай Бог вам счастья, мыслители!
И Тот Мудрый ответил, каким-то образом уловив мысль Панкратова:
«Спасибо, эрм. Однако в этом мире можно найти лишь опыт, но не счастье. Ты еще убедишься в этом сам».
«А почему все-таки вы согласились встретиться с нами? Насколько мне известно, до этого вы практически ни с кем не вступали в контакт, кроме…»
«Кроме Лады, дочери Баренца. Ты угадал, эрм. Да, она моя жена, однако мы с ней… В общем, это неинтересно. А вот на вопрос отвечу: мне интересно было пообщаться с человеком, который, по прогнозу, должен ликвидировать эмиссара ФАГа и даже более того – выйти на уровень Игрока».
Нырок в Чужую
Герман Лабовиц жил в Дакке, а работал в Такла-Маканском ксенозаповеднике, изредка оставаясь там на ночь и не испытывая от этого никаких неудобств. Он и в молодости был неприхотлив, довольствовался малым и не тяготел к комфорту, а теперь, будучи экзоморфом, и вовсе перестал обращать внимание на такие мелочи.
Работа в бестиарии заповедника вполне отвечала его внутренним запросам, а дружба с интраморфами синклита давала необходимую разрядку и психологически-интеллектуальный настрой. Кроме того, кое-какие обязанности возложил на Лабовица Габриэль Грехов, и выполнять их в отсутствие бывшего проконсула было интересно. И уж совсем увлекательно было оказаться в центре событий, связанных с деятельностью в Системе Фундаментального Агрессора, чье появление предсказал Грехов еще во времена Конструктора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
«Что именно пытается изменить ФАГ?»
«Амплитуду флуктуаций вакуума ему уже удалось увеличить. В нашем домене более шести тысяч разрешенных комбинаций протонов и нейтронов, то есть изотопов различных элементов, но лишь двести восемьдесят лежат в зоне стабильности. Например, уран может иметь сто семь изотопов, известно пятнадцать. А изменение вакуумных флуктуаций приводит к сокращению числа стабильных изотопов. Если так пойдет и дальше, станут радиоактивными даже основные элементы, из которых состоят наши тела: азот, кислород, углерод, водород, сера. Изменяется также гравитационная постоянная, увеличивается постоянная слабых взаимодействий, а самое страшное – увеличивается масса электрона…»
«Что вызывает уменьшение дельта эм, разницы масс протона и электрона! – воскликнул Ставр. – Об этом предупреждал Голос Пустоты! А я считал его речи абракадаброй!»
В глазах Тота мелькнул насмешливый огонек.
«Кажется, в вас не ошиблись, идеи вы схватываете быстро. Да, Голос о многом успел предупредить людей, но его почти никто не понял, не воспринял всерьез».
Ставр вспомнил загадочные слова Диего: «Потеря качества сигнала влечет за собой снижение качества мышления». Инк имел в виду, скорее всего, снижение интеллекта Голоса из-за падения качества «нервного сигнала», передаваемого через «клетку»-домен. Этот сигнал Ставр воспринимал как беззвучный толчок в голову, внутреннее сотрясение сознания.
Помолчали. Ян Тот иногда как бы «уходил», выпадал из сферы общения – то ли продолжал размышлять над какой-то проблемой, то ли разговаривал с абонентами, – и Ставром овладевало чувство неловкости: они вынуждали этого сверхзанятого человека отрываться от более важных дел. Но кто был, черт бы его побрал, тот благодетель, что просил Тота поговорить с гостами?
«И что же теперь? – спросила сникшая Видана. – Что нужно этому… Игроку?»
«В отличие от Универсума, мы не знаем ни его логики, ни психологии, ни цели, но решать мы должны свои задачи и на своем месте. Поскольку для нас это война, значит, надо воевать, драться за выживание, пока Универсум не прореагирует на наши усилия и не скажет, например: молодцы, ребята, хвалю! Или такое: а ну-ка прекратите возню, не путайтесь под ногами, вас вообще здесь быть не должно!»
Ставр и Видана смотрели на хозяина с одинаковыми чувствами. Ян Тот улыбнулся, встал.
«Но я надеюсь, он так не скажет. Конечно, вряд ли наша деятельность очень важна для всего Универсума, равно как и потеря одной «клетки»-домена. Концепция Игры, утверждения Закона, важнее. А, как известно, de minitus lex non curat{89}. Однако, хотя мы и втянуты в Игру-Войну помимо нашей воли, это не освобождает нас от ответственности за ее исход».
Гости встали, пора было уходить, хотя оба хотели бы беседовать еще долго.
«Что же нам делать?» – спросила Видана с наивной непосредственностью.
«Главная задача – найти каналы просачивания в наш мир чужих законов, изменяющих наши константы. Но кто в состоянии это сделать, я не знаю. Может быть, «серые призраки»? Не уверен. Сам Конструктор или даже Архитектор? Не знаю. Их еще надо найти. Но и людям предстоит поработать, очищая континуум от нагуалей и скоплений Абсолютно Мертвой Материи, а микромир – от чужих «вирусных» добавок, лишних измерений, полей и частиц. Кроме того, надо будет подумать и над очищением запрограммированных ФАГом людей, над изменением социальных отношений и самой концепции бытия человечества. Кстати, последнее – задача архисложная, потому что базисом человеческого существа остается пока животная сторона его природы, и даже интраморфы не полностью свободны от рудиментов агрессивных желаний, жажды власти, высокомерия или равнодушия. Прощайте, друзья. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся».
Ставр поклонился, собираясь уходить, но Видана не удержалась от вопросов, которые мучили ее:
«Ян, сколько вам лет, если не секрет?»
Тот Мудрый обозначил улыбку.
«Двадцать девять. А что?»
«Я думала, вам не меньше двухсот…»
«Если бы мне было столько, я ушел бы с Конструктором еще полсотни лет назад».
«А вы живете… один? – Видана покраснела, метнула на отвернувшегося Ставра косой взгляд. – Я пробовала зондировать ваш дом… нигде никого… простите, ради Бога!»
Тот взял руку девушки в свою, коснулся легонько губами пальцев, сказал вслух:
– Я живу один, Дана. Иногда это заставляет делать странные шаги, как, например, знакомство с вами. Но мой дом всегда будет открыт для вас.
Ставр вышел, стараясь не прислушиваться к разговору за спиной. Видана догнала его уже у лифта, глянула на каменное лицо спутника, но ничего не сказала. Несложно было понять, о чем она думает. Ян Тот поразил ее, заставил работать фантазию и чувства, а его одиночество было достойно жалости. Одиночество – удел всех выдающихся умов, вспомнил Ставр чьё-то изречение{90}. Дай Бог вам счастья, мыслители!
И Тот Мудрый ответил, каким-то образом уловив мысль Панкратова:
«Спасибо, эрм. Однако в этом мире можно найти лишь опыт, но не счастье. Ты еще убедишься в этом сам».
«А почему все-таки вы согласились встретиться с нами? Насколько мне известно, до этого вы практически ни с кем не вступали в контакт, кроме…»
«Кроме Лады, дочери Баренца. Ты угадал, эрм. Да, она моя жена, однако мы с ней… В общем, это неинтересно. А вот на вопрос отвечу: мне интересно было пообщаться с человеком, который, по прогнозу, должен ликвидировать эмиссара ФАГа и даже более того – выйти на уровень Игрока».
Нырок в Чужую
Герман Лабовиц жил в Дакке, а работал в Такла-Маканском ксенозаповеднике, изредка оставаясь там на ночь и не испытывая от этого никаких неудобств. Он и в молодости был неприхотлив, довольствовался малым и не тяготел к комфорту, а теперь, будучи экзоморфом, и вовсе перестал обращать внимание на такие мелочи.
Работа в бестиарии заповедника вполне отвечала его внутренним запросам, а дружба с интраморфами синклита давала необходимую разрядку и психологически-интеллектуальный настрой. Кроме того, кое-какие обязанности возложил на Лабовица Габриэль Грехов, и выполнять их в отсутствие бывшего проконсула было интересно. И уж совсем увлекательно было оказаться в центре событий, связанных с деятельностью в Системе Фундаментального Агрессора, чье появление предсказал Грехов еще во времена Конструктора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221