Глава 11
«Сюзанна Р.», судно капитана Раджерса, было бригом, то есть имело две мачты, а не три, как обычный корабль. Оно было очень узким, а нос подобен лезвию ножа: хотя жажда наживы требовала просторного, вместительного судна, осторожность (поскольку почти все великие державы объявили работорговлю вне закона) заставляла использовать быстроходные корабли, которые могли бы, как говорил капитан Раджерс, «обогнать британский крейсер, имея по паре матросов на баке и шкафуте, чтобы поднять кливера и мартин-гики…»
Конечно, это было преувеличением, но «Сюзанна Р.» и на самом деле могла выжать узел или два при таком легком ветерке, когда даже с помощью смоченного пальца, поднятого вверх, невозможно определить, откуда он дует. К тому же на судне имелись три разные корабельные книги и соответственно три флага: португальский, поскольку Португалия была единственной великой державой, разрешавшей работорговлю и имевшей право согласно договору вести ее к югу от экватора; американский, потому что хотя возможность повстречать британский крейсер к северу от экватора и была велика, но все еще причинявшие англичанам боль воспоминания о 1812 годе сильно уменьшали вероятность попытки офицеров флота Его Величества взять судно на абордаж; и испанский, так как корабль фактически принадлежал Кубе: ведь синдикат, купивший и снарядивший его в плавание, возглавлял не кто иной, как скромный и якобы бедный переводчик дон Рафаэль Гонзалес.
Для команды корабля было загадкой: обязан ли Гай своим привилегированным положением на судне тому, что его «представил» дон Рафаэль, или тому, что он был приемным сыном капитана Трэвиса Ричардсона. Никто среди навербованного из подонков сброда или тех, кто был выкуплен из тюрем доном Рафаэлем, ни даже среди тех, кто сам нанялся на судно, чтобы избежать ареста за воровство или непреднамеренное убийство, никто из них не был достаточно умен и сообразителен, чтобы понять резоны Джеймса Раджерса, этого лишенного сантиментов янки. На самом деле все обстояло гораздо проще: у капитана уже много лет не было толкового штурмана, и теперь, когда ему не нужно было исправлять ошибки вконец опустившихся пьяниц (а только такие офицеры шли на невольничьи суда), он испытывал огромное облегчение. Кроме того, по манере держаться Гай разительно отличался от других офицеров, а Джеймс Раджерс когда-то был джентльменом, и юноша давал пищу его ностальгическим воспоминаниям о прошедшей молодости.
Вот почему он с грубоватым добродушием вверил Гаю управление кораблем и таким образом, сам того не желая, поставил под угрозу его жизнь. Слишком уж тесно тому приходилось соприкасаться с командой. Моряки питают инстинктивную неприязнь к любому новичку, становящемуся любимцем капитана, а эти отбросы гаванских тюрем и клиенты вербовочных контор чувствовали, что все в Гае: его юность, приятная внешность, опрятность, манера речи – свидетельствует о принадлежности к миру, в который они не могли войти, что вызывало в них черную зависть, столь обычную для дрянных людишек, и страстное желание этот мир уничтожить…
На пятый день после отплытия из Гаваны, стоя у леера с подветренной стороны и наблюдая, как тяжело вздымаются и опадают волны, в то время как «Сюзанна Р.» бесконечно медленно продвигалась вперед, Гай Фолкс и не подозревал об опасности. Все вокруг восхищало его: элегантные обводы брига, кипение пены, которая вырывалась из-под его носа, как ножом разрезающего воду, туго наполненные ветром паруса, матросы, карабкающиеся как обезьяны по мачтам на самый верх, безбрежная пустота океана…
Гай взглянул вниз на решетку, через которую поступал воздух на нижнюю палубу, предназначенную для невольников. Нагнувшись, он попытался заглянуть внутрь, но ничего не увидел. Там была полная темнота.
В этот бело-голубой, залитый солнцем день люки не были задраены. Да и зачем – ведь грузом «Сюзанны Р.» были сейчас только товары на продажу и балласт. Гай быстро огляделся. На баке было пусто, никого не было и у переднего люка. Он глянул вверх: моряки ставили паруса, поскольку ветер изменил направление на четверть румба. Он нырнул в люк и через мгновение был уже внизу.
Когда глаза Гая привыкли к темноте, он обнаружил, что на палубе для невольников было невозможно не только стоять, но и сидеть выпрямившись. Он быстро, но точно вычислил, что расстояние между двумя палубами меньше ярда в высоту. Встав на четвереньки, он рассматривал прикрепленные рядами к палубе ножные кандалы и цепи, предназначенные для невольников.
Гай знал, что лодыжки двух рабов сковываются вместе кандалами, напоминающими своим устройством наручники, и приковываются к палубе короткой цепью. Подсчитав количество ручных кандалов и разделив его на два, он мог точно определить число негров, которых они возьмут на борт судна обратным рейсом. И он решительно пополз. Не преодолев и четверти расстояния до переднего трюма, он был уже весь в поту. Ему приходилось несколько раз останавливаться, потому что голова кружилась от недостатка воздуха, хотя все решетки и были открыты. Но Гай упорно двигался дальше. Если он сумел правильно высчитать, обратно они повезут двести двадцать африканцев. Он лежал прямо под одной из решеток в том же положении, что и негр, прикованный цепями, и подсчитывал в уме:
«Палуба – четыреста четыре квадратных фута, это я знаю из судовых книг. Если разделить на двести двадцать, то получится меньше двух квадратных футов на взрослого человека!»
Он пытался представить себе, как это будет, но не мог. Такая ужасная, безграничная жестокость была за пределами его опыта, его воображения. Здесь, под самыми решетками, он мог дышать, не испытывая большого неудобства, но стоило сдвинуться на несколько футов в ту или иную сторону, и сразу появлялись зловещие симптомы удушья. И это сейчас, когда невольничья палуба была пуста. А когда сотни чернокожих будут бороться за каждый глоток воздуха?
Он пополз назад к люку, заметив по дороге, что палуба была безупречно чистой. Она была промыта из шланга, выскоблена и отдраена пемзой. И все же, несмотря на это, слабое, но почти непереносимое зловоние – сочетание запахов пота, мочи и человеческих испражнений – так и не выветрилось. «Если сейчас такая вонь, – подумал Гай, – хватая ртом воздух, что же нас ждет, когда судно будет до отказа забито ниггерами?»
Он выбрался на палубу и столкнулся с помощником капитана Хорхе Санчесом, удивленно поднявшим брови.
– И что же вы делали внизу, дон Гай? – вопросил он.
– Смотрел, – спокойно ответил Гай. – Дон Хорхе, нельзя держать там так много людей, они все умрут!
– Какие это люди! – улыбнулся Хорхе. – Черномазые. А это большая разница, мой милосердный юный друг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119