- Просто церковь считает, что у мыслей есть свой предел. И там, где заканчиваются размышления, начинается откровение.
- Златоуст! - восклицает Дездемона. - Отец Майк, у вас золотые уста.
- А я считаю, что там, где заканчиваются размышления, начинается глупость, - не уступает Мильтон.
- Человеческая жизнь состоит из сказок, Милт, - все так же спокойно и добродушно говорит Майкл Антониу. - Что говорит ребенок, как только овладевает речью? «Расскажи мне сказку». Именно с помощью сказок мы осознаем, кто мы такие и откуда взялись. Tы думаешь, это ерунда, Милт? Нет, сказки - это всё. А какую сказку нам рассказывает церковь? Самую величайшую на свете.
Моя мать, прислушиваясь к этому спору, не могла не заметить огромную разницу между своими двумя ухажерами. С одной стороны - вера, с другой - скептицизм. С одной стороны - добродушие, с другой - враждебность. Хотя и низкорослый, но вполне привлекательный юноша против костлявого, прыщавого парня с черными, как у голодного волка, кругами под глазами. Майкл Антониу даже не пытался ее поцеловать, в то время как Мильтон сводил ее с ума своим кларнетом. Ре-бемоли и ля-диезы лизали ее со всех сторон как языки пламени - то под коленкой, то на шее, то под пупком, - и этот перечень наполнял ее чувством стыда. В тот же день ее подлавливает Мильтон.
- Тесс, у меня есть для тебя новая песня. Я только что ее выучил.
Но Тесси отвечает: - Отстань!
- Почему? Что случилось?
- Просто… просто… - она пытается подобрать самый убийственный довод. - Просто это неприлично!
- Однако неделю назад ты так не думала. - Мильтон размахивает кларнетом, прилаживая мундштук, пока Тесси не выдавливает:
- Я больше не хочу этим заниматься. Понял? И оставь меня в покое!
Все оставшееся лето Майкл Антониу заходит по субботам за Тесси, берет ее сумочку и, размахивая ею как кадилом, отправляется с Тесси гулять.
- Надо уметь размахивать кадилом, - объясняет он. - Если делать это слишком сильно, то цепочки могут перепутаться и угли выпадут.
Мать старается скрыть неловкость от того, что идет рядом с человеком, размахивающим ее сумочкой. В мороженице она смотрит, как он запихивает салфетку за воротник рубашки, прежде чем приступить к пломбиру. В отличие от Мильтона, который всегда сам съедал вишенку, Майкл предлагает ее Тесси. А потом, проводив ее до дому, он сжимает ее руку и преданно смотрит в глаза: «Спасибо за приятно проведенный день. Увидимся завтра в церкви». Затем он закладывает руки за спину и уходит, репетируя походку священника.
Тесси входит в дом, поднимается в свою комнату и ложится читать. Однажды, чувствуя, что не в силах сосредоточиться, она закрывает раскрытой книгой лицо, и в это же мгновение за окном начинает звучать кларнет. В течение некоторого времени Тесси слушает не шевелясь. Потом поднимает руку, чтобы убрать книгу. Однако так и не добирается до нее: рука застывает в воздухе и начинает дирижировать, после чего с отчаянной покорностью захлопывает окно.
- Браво! - кричит Дездемона в телефонную трубку несколько дней спустя и продолжает, уже прижав ее к груди: - Майк Антониу только что сделал Тесси предложение! Они помолвлены! И поженятся, как только Майки закончит семинарию.
- Что это ты так всполошился? - спрашивает Зоя у брата.
- Может, ты заткнешься?
- А что ты бросаешься? - отвечает она в полном неведении о грядущем. - Лично я скорее бы умерла, чем пошла за него.
- Если она хочет замуж за священника, пусть выходит за священника, - говорит Мильтон. - Ну и черт с ней! - Лицо его заливается краской, он выскакивает из-за стола и взбегает вверх по лестнице.
Почему моя мать так поступила? Она никогда не могла этого объяснить. Причины, по которым одни женятся на других, не всегда очевидны участникам этого процесса. Поэтому я могу только строить догадки. Возможно, моя мать, выросшая без отца, хотела за такового выйти замуж. Возможно, брак со священником был для нее очередной попыткой поверить в Бога. Не исключаю и то, что ее решение было продиктовано практическими соображениями. Она как-то спросила Мильтона, чего он хочет от жизни. «Подумываю о том, чтобы занять папино место за стойкой бара», - ответил тот. А посему кроме всего перечисленного могло быть и такое сравнение: священник - бармен.
Я не могу себе представить своего отца рыдающим из-за разбитой любви. Не могу себе представить, что он отказывался есть. Не могу себе представить его упорно названивающим в пансион, пока миссис О'Тул ему не сказала: «Послушай, сладенький мой. Она не хочет с тобой разговаривать. Понятно?» - «Понятно», - тяжело сглотнул Мильтон. - «Разве в море мало других рыбок?» Все это я не могу себе представить, однако именно так оно и происходило.
Возможно, морская метафора миссис ОТул подбросила Мильтону новую мысль. И вот жарким утром через неделю после помолвки Тесси Мильтон навсегда убрал кларнет и отправился на площадь Кадиллака, чтобы обменять свою бойскаутскую форму на другую.
- Я сделал это, - сообщил он родителям вечером за обедом. - Я записался.
- В армию?! - в ужасе воскликнула Дездемона. - Зачем, дорогой?
- Война почти закончена, - заметил Левти. - Гитлеру конец.
- Не знаю, как там Гитлер, меня больше волнует Хирохито. Я записался во флот, а не в сухопутные войска.
- А как же твои ноги? - вскричала Дездемона.
- Меня о них не спрашивали.
Мой дед, переживший серенады на кларнете, как он пережил все остальное, и осознававший всю их важность, хотя и не показывавший этого, теперь изумленно уставился на своего сына.
- Ты совершаешь огромную глупость. Ты что думаешь, это игрушки?
- Нет, сэр.
- Это война. Это тебе не развлечение. Вздумал шутки шутить с родителями.
- Никак нет, сэр.
- Вот увидишь, какие это шутки.
- Военно-морской флот! - продолжала стенать Дездемона. - А если твой корабль пойдет ко дну?
- Я бы хотел, чтобы ты одумался, Мильтон, - покачал головой Левти. - Tы до того доведешь свою мать, что она заболеет.
- Со мной все будет в порядке, - ответил Мильтон.
И Левти, глядя на своего сына, вспомнил себя двадцатилетней давности, полного глупого задиристого оптимизма. Его пронзил непобедимый страх, который можно было только выплеснуть наружу:
- Очень хорошо! Отправляйся на войну! - заявил он. -Только ты кое о чем позабыл, мистер Почти Орлиный Скаут! - он ткнул Мильтона в грудь. - Значка по плаванию ты так и не получил!
ВСЕМИРНЫЕ НОВОСТИ
Я выждал три дня, прежде чем снова позвонить Джулии. На часах было десять вечера, но она все еще работала в своей студии. А поскольку она не ела, то я предложил куда-нибудь отправиться и сказал, что заеду за ней. На этот раз она впустила меня внутрь. В помещении царил страшный беспорядок, но уже через несколько шагов я забыл об этом, так как все мое внимание было захвачено тем, что висело на стенах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
- Златоуст! - восклицает Дездемона. - Отец Майк, у вас золотые уста.
- А я считаю, что там, где заканчиваются размышления, начинается глупость, - не уступает Мильтон.
- Человеческая жизнь состоит из сказок, Милт, - все так же спокойно и добродушно говорит Майкл Антониу. - Что говорит ребенок, как только овладевает речью? «Расскажи мне сказку». Именно с помощью сказок мы осознаем, кто мы такие и откуда взялись. Tы думаешь, это ерунда, Милт? Нет, сказки - это всё. А какую сказку нам рассказывает церковь? Самую величайшую на свете.
Моя мать, прислушиваясь к этому спору, не могла не заметить огромную разницу между своими двумя ухажерами. С одной стороны - вера, с другой - скептицизм. С одной стороны - добродушие, с другой - враждебность. Хотя и низкорослый, но вполне привлекательный юноша против костлявого, прыщавого парня с черными, как у голодного волка, кругами под глазами. Майкл Антониу даже не пытался ее поцеловать, в то время как Мильтон сводил ее с ума своим кларнетом. Ре-бемоли и ля-диезы лизали ее со всех сторон как языки пламени - то под коленкой, то на шее, то под пупком, - и этот перечень наполнял ее чувством стыда. В тот же день ее подлавливает Мильтон.
- Тесс, у меня есть для тебя новая песня. Я только что ее выучил.
Но Тесси отвечает: - Отстань!
- Почему? Что случилось?
- Просто… просто… - она пытается подобрать самый убийственный довод. - Просто это неприлично!
- Однако неделю назад ты так не думала. - Мильтон размахивает кларнетом, прилаживая мундштук, пока Тесси не выдавливает:
- Я больше не хочу этим заниматься. Понял? И оставь меня в покое!
Все оставшееся лето Майкл Антониу заходит по субботам за Тесси, берет ее сумочку и, размахивая ею как кадилом, отправляется с Тесси гулять.
- Надо уметь размахивать кадилом, - объясняет он. - Если делать это слишком сильно, то цепочки могут перепутаться и угли выпадут.
Мать старается скрыть неловкость от того, что идет рядом с человеком, размахивающим ее сумочкой. В мороженице она смотрит, как он запихивает салфетку за воротник рубашки, прежде чем приступить к пломбиру. В отличие от Мильтона, который всегда сам съедал вишенку, Майкл предлагает ее Тесси. А потом, проводив ее до дому, он сжимает ее руку и преданно смотрит в глаза: «Спасибо за приятно проведенный день. Увидимся завтра в церкви». Затем он закладывает руки за спину и уходит, репетируя походку священника.
Тесси входит в дом, поднимается в свою комнату и ложится читать. Однажды, чувствуя, что не в силах сосредоточиться, она закрывает раскрытой книгой лицо, и в это же мгновение за окном начинает звучать кларнет. В течение некоторого времени Тесси слушает не шевелясь. Потом поднимает руку, чтобы убрать книгу. Однако так и не добирается до нее: рука застывает в воздухе и начинает дирижировать, после чего с отчаянной покорностью захлопывает окно.
- Браво! - кричит Дездемона в телефонную трубку несколько дней спустя и продолжает, уже прижав ее к груди: - Майк Антониу только что сделал Тесси предложение! Они помолвлены! И поженятся, как только Майки закончит семинарию.
- Что это ты так всполошился? - спрашивает Зоя у брата.
- Может, ты заткнешься?
- А что ты бросаешься? - отвечает она в полном неведении о грядущем. - Лично я скорее бы умерла, чем пошла за него.
- Если она хочет замуж за священника, пусть выходит за священника, - говорит Мильтон. - Ну и черт с ней! - Лицо его заливается краской, он выскакивает из-за стола и взбегает вверх по лестнице.
Почему моя мать так поступила? Она никогда не могла этого объяснить. Причины, по которым одни женятся на других, не всегда очевидны участникам этого процесса. Поэтому я могу только строить догадки. Возможно, моя мать, выросшая без отца, хотела за такового выйти замуж. Возможно, брак со священником был для нее очередной попыткой поверить в Бога. Не исключаю и то, что ее решение было продиктовано практическими соображениями. Она как-то спросила Мильтона, чего он хочет от жизни. «Подумываю о том, чтобы занять папино место за стойкой бара», - ответил тот. А посему кроме всего перечисленного могло быть и такое сравнение: священник - бармен.
Я не могу себе представить своего отца рыдающим из-за разбитой любви. Не могу себе представить, что он отказывался есть. Не могу себе представить его упорно названивающим в пансион, пока миссис О'Тул ему не сказала: «Послушай, сладенький мой. Она не хочет с тобой разговаривать. Понятно?» - «Понятно», - тяжело сглотнул Мильтон. - «Разве в море мало других рыбок?» Все это я не могу себе представить, однако именно так оно и происходило.
Возможно, морская метафора миссис ОТул подбросила Мильтону новую мысль. И вот жарким утром через неделю после помолвки Тесси Мильтон навсегда убрал кларнет и отправился на площадь Кадиллака, чтобы обменять свою бойскаутскую форму на другую.
- Я сделал это, - сообщил он родителям вечером за обедом. - Я записался.
- В армию?! - в ужасе воскликнула Дездемона. - Зачем, дорогой?
- Война почти закончена, - заметил Левти. - Гитлеру конец.
- Не знаю, как там Гитлер, меня больше волнует Хирохито. Я записался во флот, а не в сухопутные войска.
- А как же твои ноги? - вскричала Дездемона.
- Меня о них не спрашивали.
Мой дед, переживший серенады на кларнете, как он пережил все остальное, и осознававший всю их важность, хотя и не показывавший этого, теперь изумленно уставился на своего сына.
- Ты совершаешь огромную глупость. Ты что думаешь, это игрушки?
- Нет, сэр.
- Это война. Это тебе не развлечение. Вздумал шутки шутить с родителями.
- Никак нет, сэр.
- Вот увидишь, какие это шутки.
- Военно-морской флот! - продолжала стенать Дездемона. - А если твой корабль пойдет ко дну?
- Я бы хотел, чтобы ты одумался, Мильтон, - покачал головой Левти. - Tы до того доведешь свою мать, что она заболеет.
- Со мной все будет в порядке, - ответил Мильтон.
И Левти, глядя на своего сына, вспомнил себя двадцатилетней давности, полного глупого задиристого оптимизма. Его пронзил непобедимый страх, который можно было только выплеснуть наружу:
- Очень хорошо! Отправляйся на войну! - заявил он. -Только ты кое о чем позабыл, мистер Почти Орлиный Скаут! - он ткнул Мильтона в грудь. - Значка по плаванию ты так и не получил!
ВСЕМИРНЫЕ НОВОСТИ
Я выждал три дня, прежде чем снова позвонить Джулии. На часах было десять вечера, но она все еще работала в своей студии. А поскольку она не ела, то я предложил куда-нибудь отправиться и сказал, что заеду за ней. На этот раз она впустила меня внутрь. В помещении царил страшный беспорядок, но уже через несколько шагов я забыл об этом, так как все мое внимание было захвачено тем, что висело на стенах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164