Не оступитесь, господин капитан!
Провожатые передавали Хоакина с рук на руки, как величайшую драгоценность. Его усадили, повязали салфетку. По левую руку оказался Такуан Тук, по правую - Дофадо. Д'Арлатана и графиню Антуанетту с почестями разместили во главе стола.
Хоакин осмотрелся. Оловянные кружки, глиняные горшочки, деревянные лопаточки. Все великолепного качества, все тонкое, звонкое, искусное. Все расписано дубовыми листьями, белками и мельницами.
- Этот граф д'Арлатан, - толкнул его в бок Реми, - оказывается, славный малый. Даже жалко будет грабить проходимца. Передай-ка жульен по-нищенски, Хок. Ты приуныл или мне кажется?
- Кажется, - сухо отозвался Хоакин. - На самом деле я весел и доволен жизнью.
- И это правильно, клянусь Эвтерпой!
Графиня Антуанетта склонилась к Дженни:
- Как вы думаете, сударыня, мюнетер и перепелка нири-пири сочетаются? Я бы, пожалуй, съела вон тот кусочек зайца.
- Боюсь огорчить вас, милочка. У барона Монтиньяка в «Раздольном питании» сказано, что дичь земная враждебна небесным блюдам.
- Ах, не трудитесь пересказывать эту ересь. Перпелка не птица, виллан - не человек. Но барон - душка, несомненно. Бокал бюфю?
~ Если вас не затруднит.
Как особы благородного происхождения, графиня и Дженни быстро нашли общий язык. Дофадо ткнул Хоакина локтем в бок.
- Надо приветственную речь саранжировать, - шепнул он.
- Зачем?
- Традиция такая.
О том, что у стрелков появилась традиция приветственных речей, Хоакин слышал впервые. Но возмущаться по этому поводу было как-то не с руки.
- Слушайте все! - прогремел баритон Дофадо, - Капитан говорить будет!
На поляне установилась тишина. Умокла музыка, сотни глаз уставились на капитана с живейшим интересом.
- Соратники мои, - начал Истессо, - Благородная вольница Деревуда.
Он сделал паузу.
Такуан Тук смотрел на капитана по-детски изумленно, приоткрыв рот. Дженни держалась чопорно, с аристократическим презрением. Здоровяк Требушет рядом с ней выглядел последней деревенщиной.
Вот он, разбойный септет, подумал Истессо. Многих он знал лишь по картинкам в черной книге. Например, Инсельма - Пламенного Мстителя. Или Форика - Неудачливого Влюбленного. Истессо отыскал его взглядом. Лица Влюбленного не было видно, над столом возвышалась лишь лысина.
На пирах Форик чувствовал себя не в своей тарелке. Это не метафора. Его соседям по столу приходилось держать ухо востро. Стоило зазеваться, и Неудачливый Влюбленный выгребал все подчистую. Неудивительно, что за время безутешной жизни в Деревуде он сильно раздобрел.
Сосед Форика толкнул его локтем, и Влюбленный поднял голову. Лицо толстяка ничего не выражало - у дерюжного мешка мимика и то богаче. «Сколько же ему лет, бедняге? - подумал Хоакин. - Тридцать? Пятьдесят? Как звали ту единственную, ради которой он пришел в Деревуд? Помнит ли он?»
- Я рад, что вы здесь, - начал он. - Потому что могу сказать все, что думаю. И вы поймете меня правильно.
Разбойники взорвались аплодисментами.
- Браво капитану! - послышалось с разных сторон. - Браво!
Хоакин сделал недовольный жест, и крики смолкли.
- Когда-то, - задумчиво начал он, - Деревуд назывался землей справедливости. Давненько, но я еще помню. Спросите себя сегодня: жив ли в наших сердцах вольный дух? Разбойники мы или погулять вышли?
Хоакин чувствовал, что говорит не то. И не так. Но разбойники взорвались аплодисментами.
- Браво! Браво! - слышалось со всех сторон.
- Это он, наш капитан!
- Режет правду-матку в глаза! Как всегда.
Поднялась буря. Стрелки стоя аплодировали мятежному капитану. Реми все порывался сказать; наконец ему позволили, и он, расцвечивая повествование «фугами» и «тремолами», произнес ответную речь. И понеслось.
- Хоакин! - прозвенел над ухом тоненький голосок. - Не верти головой, Хок. Это я, Маггара.
- Что с д'Арлатаном?
- Он не тот, за кого себя выдает. Но главное - Антуанетта! Она…
- А теперь, - возвысил голос Реми, - овеянная девятилетиями традиция. Наш гость благодарит капитана за пир и вручает ему ценный подарок. Просим, просим господин д'Арлатан!
Граф поднялся. В руках его поблескивала лаком маленькая плоская шкатулка.
- Безмерно польщен, господа, - раскланялся граф. - Польщен и тронут. Вот мой дар. Примите с восхищением.
Хоакин засунул шкатулку за пояс.
- Премного благодарен, господин д'Арлатан. Вот только сдается мне, что вы продешевили… ваше ма-гичество.
- Магичество? - Граф захихикал. - Боюсь, вы меня с кем-то путаете.
Истессо вытащил из ножен шпагу:
- Отнюдь. Вы - Бизоатон Фортиссимо, шарлатан Тримегистии.
- Хок, опомнись! - закричал Реми. - Он же ни капли не похож!
Острие замерло в дюйме от горла д'Арлатана.
- Наш шарлатан - маг. Всем известно, что он меняет лица, как перчатки, а перчатки, как убеждения. Прошу, ваше магичество, снимите маску.
- Не узнал, брат… плохо, - отозвался тот. - А ведь мы с тобой давно знакомы.
- Ай-яй-яй, - произнес женский голос, - стыдно, Истессо. Меня вы совсем не принимаете в расчет? Какая беспримерная политическая глухота!
- И слепота, - поддержал граф.
- И насморк.
Антуанетта провела ладонью над лицом, и о чудо! - внешность перезрелой сухонькой красотки развеялась словно облачко мела. Рядом с графом стоял коренастый человек в фиолетовом колете с буфами, при шпаге и ордене Зверя. На правом глазу оборотня красовалась черная повязка. Голову украшала шляпа с короной и серебряными рунами.
- Приветствуйте своего шарлатана, мерзавцы! - произнес он.
- Но как же… Бизоатон…
Д'Арлатан также разлетелся облачком мела. Вместо него стоял невысокий худенький юноша, похожий на галчонка. О нем Хоакин до-чиха мог бы порассказать многое: Неддам де Нег, первый министр, был частым гостем в Деревуде.
- Как вам маскарад? - весело поинтересовался одноглазый. - Похоже, наша маленькая проказа удалась.
Оцепенение среди разбойников длилось недолго. Верноподданнический дух победил; грянули аплодисменты. Реми склонился перед шарлатаном:
- Выше всяческих похвал, ваше магичество! Д'Арлатан - не шарлатан. Шарлатан - не д'Арлатан. Очень неожиданно. И ново! Примите мои поздравления!
- Но где же Бизоатон? - тупо повторял Хоакин.
- Все просто, друг мой. - Неддам выдержал торжественную паузу. - Тримегистийский шарлатан Бизоатон Фортиссимо скончался два дня назад. Перед вами - новый шарлатан Тримегистии, его магичество Фью Фероче.
Одноглазый раскланялся.
- Шарлатан умер, - разнеслось над лесом, - да здравствует шарлатан!
- Это не все, - продолжал первый министр. - Истинная цель нашего визита - проверка состояния дел на местах. Недавно пришла анонимка… - да, сударь! - сообщающая, что в Деревуде неладно с показателями ограбляемости. Проверив обстановку, мы утверждаем, что факты, изложенные в письме, подтвердились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Провожатые передавали Хоакина с рук на руки, как величайшую драгоценность. Его усадили, повязали салфетку. По левую руку оказался Такуан Тук, по правую - Дофадо. Д'Арлатана и графиню Антуанетту с почестями разместили во главе стола.
Хоакин осмотрелся. Оловянные кружки, глиняные горшочки, деревянные лопаточки. Все великолепного качества, все тонкое, звонкое, искусное. Все расписано дубовыми листьями, белками и мельницами.
- Этот граф д'Арлатан, - толкнул его в бок Реми, - оказывается, славный малый. Даже жалко будет грабить проходимца. Передай-ка жульен по-нищенски, Хок. Ты приуныл или мне кажется?
- Кажется, - сухо отозвался Хоакин. - На самом деле я весел и доволен жизнью.
- И это правильно, клянусь Эвтерпой!
Графиня Антуанетта склонилась к Дженни:
- Как вы думаете, сударыня, мюнетер и перепелка нири-пири сочетаются? Я бы, пожалуй, съела вон тот кусочек зайца.
- Боюсь огорчить вас, милочка. У барона Монтиньяка в «Раздольном питании» сказано, что дичь земная враждебна небесным блюдам.
- Ах, не трудитесь пересказывать эту ересь. Перпелка не птица, виллан - не человек. Но барон - душка, несомненно. Бокал бюфю?
~ Если вас не затруднит.
Как особы благородного происхождения, графиня и Дженни быстро нашли общий язык. Дофадо ткнул Хоакина локтем в бок.
- Надо приветственную речь саранжировать, - шепнул он.
- Зачем?
- Традиция такая.
О том, что у стрелков появилась традиция приветственных речей, Хоакин слышал впервые. Но возмущаться по этому поводу было как-то не с руки.
- Слушайте все! - прогремел баритон Дофадо, - Капитан говорить будет!
На поляне установилась тишина. Умокла музыка, сотни глаз уставились на капитана с живейшим интересом.
- Соратники мои, - начал Истессо, - Благородная вольница Деревуда.
Он сделал паузу.
Такуан Тук смотрел на капитана по-детски изумленно, приоткрыв рот. Дженни держалась чопорно, с аристократическим презрением. Здоровяк Требушет рядом с ней выглядел последней деревенщиной.
Вот он, разбойный септет, подумал Истессо. Многих он знал лишь по картинкам в черной книге. Например, Инсельма - Пламенного Мстителя. Или Форика - Неудачливого Влюбленного. Истессо отыскал его взглядом. Лица Влюбленного не было видно, над столом возвышалась лишь лысина.
На пирах Форик чувствовал себя не в своей тарелке. Это не метафора. Его соседям по столу приходилось держать ухо востро. Стоило зазеваться, и Неудачливый Влюбленный выгребал все подчистую. Неудивительно, что за время безутешной жизни в Деревуде он сильно раздобрел.
Сосед Форика толкнул его локтем, и Влюбленный поднял голову. Лицо толстяка ничего не выражало - у дерюжного мешка мимика и то богаче. «Сколько же ему лет, бедняге? - подумал Хоакин. - Тридцать? Пятьдесят? Как звали ту единственную, ради которой он пришел в Деревуд? Помнит ли он?»
- Я рад, что вы здесь, - начал он. - Потому что могу сказать все, что думаю. И вы поймете меня правильно.
Разбойники взорвались аплодисментами.
- Браво капитану! - послышалось с разных сторон. - Браво!
Хоакин сделал недовольный жест, и крики смолкли.
- Когда-то, - задумчиво начал он, - Деревуд назывался землей справедливости. Давненько, но я еще помню. Спросите себя сегодня: жив ли в наших сердцах вольный дух? Разбойники мы или погулять вышли?
Хоакин чувствовал, что говорит не то. И не так. Но разбойники взорвались аплодисментами.
- Браво! Браво! - слышалось со всех сторон.
- Это он, наш капитан!
- Режет правду-матку в глаза! Как всегда.
Поднялась буря. Стрелки стоя аплодировали мятежному капитану. Реми все порывался сказать; наконец ему позволили, и он, расцвечивая повествование «фугами» и «тремолами», произнес ответную речь. И понеслось.
- Хоакин! - прозвенел над ухом тоненький голосок. - Не верти головой, Хок. Это я, Маггара.
- Что с д'Арлатаном?
- Он не тот, за кого себя выдает. Но главное - Антуанетта! Она…
- А теперь, - возвысил голос Реми, - овеянная девятилетиями традиция. Наш гость благодарит капитана за пир и вручает ему ценный подарок. Просим, просим господин д'Арлатан!
Граф поднялся. В руках его поблескивала лаком маленькая плоская шкатулка.
- Безмерно польщен, господа, - раскланялся граф. - Польщен и тронут. Вот мой дар. Примите с восхищением.
Хоакин засунул шкатулку за пояс.
- Премного благодарен, господин д'Арлатан. Вот только сдается мне, что вы продешевили… ваше ма-гичество.
- Магичество? - Граф захихикал. - Боюсь, вы меня с кем-то путаете.
Истессо вытащил из ножен шпагу:
- Отнюдь. Вы - Бизоатон Фортиссимо, шарлатан Тримегистии.
- Хок, опомнись! - закричал Реми. - Он же ни капли не похож!
Острие замерло в дюйме от горла д'Арлатана.
- Наш шарлатан - маг. Всем известно, что он меняет лица, как перчатки, а перчатки, как убеждения. Прошу, ваше магичество, снимите маску.
- Не узнал, брат… плохо, - отозвался тот. - А ведь мы с тобой давно знакомы.
- Ай-яй-яй, - произнес женский голос, - стыдно, Истессо. Меня вы совсем не принимаете в расчет? Какая беспримерная политическая глухота!
- И слепота, - поддержал граф.
- И насморк.
Антуанетта провела ладонью над лицом, и о чудо! - внешность перезрелой сухонькой красотки развеялась словно облачко мела. Рядом с графом стоял коренастый человек в фиолетовом колете с буфами, при шпаге и ордене Зверя. На правом глазу оборотня красовалась черная повязка. Голову украшала шляпа с короной и серебряными рунами.
- Приветствуйте своего шарлатана, мерзавцы! - произнес он.
- Но как же… Бизоатон…
Д'Арлатан также разлетелся облачком мела. Вместо него стоял невысокий худенький юноша, похожий на галчонка. О нем Хоакин до-чиха мог бы порассказать многое: Неддам де Нег, первый министр, был частым гостем в Деревуде.
- Как вам маскарад? - весело поинтересовался одноглазый. - Похоже, наша маленькая проказа удалась.
Оцепенение среди разбойников длилось недолго. Верноподданнический дух победил; грянули аплодисменты. Реми склонился перед шарлатаном:
- Выше всяческих похвал, ваше магичество! Д'Арлатан - не шарлатан. Шарлатан - не д'Арлатан. Очень неожиданно. И ново! Примите мои поздравления!
- Но где же Бизоатон? - тупо повторял Хоакин.
- Все просто, друг мой. - Неддам выдержал торжественную паузу. - Тримегистийский шарлатан Бизоатон Фортиссимо скончался два дня назад. Перед вами - новый шарлатан Тримегистии, его магичество Фью Фероче.
Одноглазый раскланялся.
- Шарлатан умер, - разнеслось над лесом, - да здравствует шарлатан!
- Это не все, - продолжал первый министр. - Истинная цель нашего визита - проверка состояния дел на местах. Недавно пришла анонимка… - да, сударь! - сообщающая, что в Деревуде неладно с показателями ограбляемости. Проверив обстановку, мы утверждаем, что факты, изложенные в письме, подтвердились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84