Несовершен-
ство этого определения, его ограниченность и в то же вре-
мя противоречивость отмечались в литературе [220, 48, 65,
22-, 212,8].
В дальнейшем законодатель отказался от определения
соучастия и уже в Общей части принятых в 1922 и 1927 гг.
уголовных кодексов ограничился лишь указанием на круг
лиц, подлежащих ответственности за соучастие и условия,
определяющие их ответственность [19; 24; 25]. Ряд норм,
устанавливающих ответственность за сообща совершаемые
преступления, содержался и в Особенной части УК.
1 Накопленный практический опыт применения уголовно-
правовых норм о соучастии и его теоретическое обобщение,
дальнейшее развитие советского уголовного законодатель-
ства в целом создали необходимую базу и для совершенст-
вования этого института уголовного права. В Основах уго-
ловного законодательства Союза ССР и союзных; респуб-
лик, принятых в 1958 г., и в разработанных на их базе
новых республиканских уголовных кодексах уже было дано
развернутое определение соучастия. К сожалению, это опре-
деление необходимой четкостью для его однозначного ис-
толкования не обладалоУТолько этим, вероятно, можно
объяснить то, что ссылкой на законодательное определение
соучастия в литературе обосновывались диаметрально про-
тивоположные взгляды на вопрос о возможности или не-
возможности соучастия в неосторожных преступлениях. На-
пример, М. Д. Шаргородский, ссылаясь на это определение
соучастия, утверждал, что <действующее сейчас законода-
тельство... совершенно правильно решает вопрос о возмож-
ности соучастия в неосторожном преступлении> [240, 94].
В то же время, по мнению П. И. Гришаева и Г. А. Кригера,
точка зрения о возможности соучастия в неосторожных
преступлениях <противоречит законодательному понятию
соучастия, данному в ст. 17 Основ уголовного законодатель-
ствд.Союза ССР и союзных республик 1958 года> [83, 40].
/Не существует единства взглядов и по более общему во-
просу - является ли законодательное определение соуча-
стия универсальным, охватывающим все случаи совершения
одного преступления несколькими лицами или должно ка-
саться только тех его форм, когда между соучастниками су-
ществует распределение ролей/ Этот вопрос, по нашему
мнению, является преюдициальным. От его решения зави-
сит и подход ко всем проблемам соучастия и сама конструк-
ция норм Общей части, регулирующих этот институт.
3. В теории советского уголовного права общепризнано,
что в ранг норм уголовного законодательства могут и дол-
жны возводиться только положения, имеющие практическое
значение для борьбы с преступностью, регулирования по-
ведения граждан и деятельности правоохранительных орга-
нов. Этим же целям должна служить и сама конструкция
уголовных кодексов, выделение в них Общей части, в кото-
рой группируются нормы, имеющие общее значение и
распространяющие свое регулирующее воздействие на со-
держащиеся в Особенной части предписания. Такие общие
нормы появляются, как правило, в результате обобщения
аналогичных постановлений, входящих в качестве составных
частей в ряд конкретных составов преступлений, образую-
щих в своей совокупности Особенную часть уголовных ко-
дексов. Как справедливо отмечает М. И. Ковалев, <обобще-
ние - великое достижение мысли и языка законодателя.
Одним из сравнительно новых технических правил являет-
ся обобщение и вынесение из Особенной части в Общую по-
становлений, которые касаются положений, применимых ко
всем или к большинству составов Особенной части> [120,
60}. Исторически во всех правовых системах, в том числе
и в системе советского уголовного права, общим положени-
ям предшествовали конкретные запреты, охватывающие
также и групповые преступления. И лишь со временем в
советском праве, начиная с названных выше <Руководящих
начал>, в результате криминологического обобщения одно-
типных форм преступной деятельности, совершаемой сов-
местно с другими лицами, появились общие положения, ка-
сающиеся сначала подстрекателей и пособников, а затем,
после Основ 1958 г. и организаторов преступления. Тогда
же эти формы совместной преступной деятельности, связан-
ные с распределением ролей между соучастниками, были
обобщенно определены как соучастие . Исторический ана-
лиз развития советского уголовного законодательства со
всей определенностью показывает, что формулирование по-
нятия соучастия было органически привязано к этим трем
формам преступной деятельности соучастников. Об этом
говорит и системный анализ содержания нормы о соуча-
стии, сформулированной в ст. 17 Основ.
Вместе с тем, следует отметить, что в Общую часть Ко-
декса помещаются не только положения, представляющие
собой обобщенную характеристику однотипной по своей
природе преступной деятельности, которые при их соедине-
нии с диспозициями конкретных статей Особенной части ор-
Теоретически институт соучастия в преступлении может быть по-
строен и без положений в Общей части. Тогда, для того чтобы сохра-
нить современный уровень борьбы с преступностью посредством
уголовно-правового запрета организационной, подстрекательской и пособ-
нической к преступлению деятельности, требовалось бы переконструи-
ровать все составы конкретных преступлений, содержащихся в Особен-
ной части Уголовного кодекса. При таком подходе к конструированию
законодательного запрета диспозиция, например ст. 94 УК УССР, фор-
мулирующая состав простого убийства, могла бы выглядеть так:
<Убийство или его организация, или подстрекательство к нему, или поч
собничество ему караются...>. Аналогичным образом в этом случае
должны были бы быть построены и диспозиции других норм, содержащих-
ся в Особенной части. Именно сходство таких конструкций и позволя-1
вт формулировать положения, имеющие общий характер, и включать
их в Общую часть Уголовного кодекса.
ганически входят в систему признаков их составов, но и по-
ложения, формулирующие общие принципы уголовного
права, условия действия уголовного закона и назначения
наказания. Иными словами, нормы Общей части по своей
природе, своему назначению неоднородны. Их смысл, сущ-
ность, назначение раскрываются лишь в органическом сое-
динении с нормами Особенной части, определяющими кон-
кретные направления уголовной политики государства. А из
этого следует, что нормы Общей и Особенной частей нахо-
дятся между собой в органическом единстве, представляют
единую целостную систему, призванную при практическом
применении обеспечить охрану общественного строя СССР,
его политической и экономической систем, социалистической
собственности, личности, политических, трудовых, имущест-
венных и других прав и свобод граждан - одним словом,
всей системы социалистических общественных отношений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
ство этого определения, его ограниченность и в то же вре-
мя противоречивость отмечались в литературе [220, 48, 65,
22-, 212,8].
В дальнейшем законодатель отказался от определения
соучастия и уже в Общей части принятых в 1922 и 1927 гг.
уголовных кодексов ограничился лишь указанием на круг
лиц, подлежащих ответственности за соучастие и условия,
определяющие их ответственность [19; 24; 25]. Ряд норм,
устанавливающих ответственность за сообща совершаемые
преступления, содержался и в Особенной части УК.
1 Накопленный практический опыт применения уголовно-
правовых норм о соучастии и его теоретическое обобщение,
дальнейшее развитие советского уголовного законодатель-
ства в целом создали необходимую базу и для совершенст-
вования этого института уголовного права. В Основах уго-
ловного законодательства Союза ССР и союзных; респуб-
лик, принятых в 1958 г., и в разработанных на их базе
новых республиканских уголовных кодексах уже было дано
развернутое определение соучастия. К сожалению, это опре-
деление необходимой четкостью для его однозначного ис-
толкования не обладалоУТолько этим, вероятно, можно
объяснить то, что ссылкой на законодательное определение
соучастия в литературе обосновывались диаметрально про-
тивоположные взгляды на вопрос о возможности или не-
возможности соучастия в неосторожных преступлениях. На-
пример, М. Д. Шаргородский, ссылаясь на это определение
соучастия, утверждал, что <действующее сейчас законода-
тельство... совершенно правильно решает вопрос о возмож-
ности соучастия в неосторожном преступлении> [240, 94].
В то же время, по мнению П. И. Гришаева и Г. А. Кригера,
точка зрения о возможности соучастия в неосторожных
преступлениях <противоречит законодательному понятию
соучастия, данному в ст. 17 Основ уголовного законодатель-
ствд.Союза ССР и союзных республик 1958 года> [83, 40].
/Не существует единства взглядов и по более общему во-
просу - является ли законодательное определение соуча-
стия универсальным, охватывающим все случаи совершения
одного преступления несколькими лицами или должно ка-
саться только тех его форм, когда между соучастниками су-
ществует распределение ролей/ Этот вопрос, по нашему
мнению, является преюдициальным. От его решения зави-
сит и подход ко всем проблемам соучастия и сама конструк-
ция норм Общей части, регулирующих этот институт.
3. В теории советского уголовного права общепризнано,
что в ранг норм уголовного законодательства могут и дол-
жны возводиться только положения, имеющие практическое
значение для борьбы с преступностью, регулирования по-
ведения граждан и деятельности правоохранительных орга-
нов. Этим же целям должна служить и сама конструкция
уголовных кодексов, выделение в них Общей части, в кото-
рой группируются нормы, имеющие общее значение и
распространяющие свое регулирующее воздействие на со-
держащиеся в Особенной части предписания. Такие общие
нормы появляются, как правило, в результате обобщения
аналогичных постановлений, входящих в качестве составных
частей в ряд конкретных составов преступлений, образую-
щих в своей совокупности Особенную часть уголовных ко-
дексов. Как справедливо отмечает М. И. Ковалев, <обобще-
ние - великое достижение мысли и языка законодателя.
Одним из сравнительно новых технических правил являет-
ся обобщение и вынесение из Особенной части в Общую по-
становлений, которые касаются положений, применимых ко
всем или к большинству составов Особенной части> [120,
60}. Исторически во всех правовых системах, в том числе
и в системе советского уголовного права, общим положени-
ям предшествовали конкретные запреты, охватывающие
также и групповые преступления. И лишь со временем в
советском праве, начиная с названных выше <Руководящих
начал>, в результате криминологического обобщения одно-
типных форм преступной деятельности, совершаемой сов-
местно с другими лицами, появились общие положения, ка-
сающиеся сначала подстрекателей и пособников, а затем,
после Основ 1958 г. и организаторов преступления. Тогда
же эти формы совместной преступной деятельности, связан-
ные с распределением ролей между соучастниками, были
обобщенно определены как соучастие . Исторический ана-
лиз развития советского уголовного законодательства со
всей определенностью показывает, что формулирование по-
нятия соучастия было органически привязано к этим трем
формам преступной деятельности соучастников. Об этом
говорит и системный анализ содержания нормы о соуча-
стии, сформулированной в ст. 17 Основ.
Вместе с тем, следует отметить, что в Общую часть Ко-
декса помещаются не только положения, представляющие
собой обобщенную характеристику однотипной по своей
природе преступной деятельности, которые при их соедине-
нии с диспозициями конкретных статей Особенной части ор-
Теоретически институт соучастия в преступлении может быть по-
строен и без положений в Общей части. Тогда, для того чтобы сохра-
нить современный уровень борьбы с преступностью посредством
уголовно-правового запрета организационной, подстрекательской и пособ-
нической к преступлению деятельности, требовалось бы переконструи-
ровать все составы конкретных преступлений, содержащихся в Особен-
ной части Уголовного кодекса. При таком подходе к конструированию
законодательного запрета диспозиция, например ст. 94 УК УССР, фор-
мулирующая состав простого убийства, могла бы выглядеть так:
<Убийство или его организация, или подстрекательство к нему, или поч
собничество ему караются...>. Аналогичным образом в этом случае
должны были бы быть построены и диспозиции других норм, содержащих-
ся в Особенной части. Именно сходство таких конструкций и позволя-1
вт формулировать положения, имеющие общий характер, и включать
их в Общую часть Уголовного кодекса.
ганически входят в систему признаков их составов, но и по-
ложения, формулирующие общие принципы уголовного
права, условия действия уголовного закона и назначения
наказания. Иными словами, нормы Общей части по своей
природе, своему назначению неоднородны. Их смысл, сущ-
ность, назначение раскрываются лишь в органическом сое-
динении с нормами Особенной части, определяющими кон-
кретные направления уголовной политики государства. А из
этого следует, что нормы Общей и Особенной частей нахо-
дятся между собой в органическом единстве, представляют
единую целостную систему, призванную при практическом
применении обеспечить охрану общественного строя СССР,
его политической и экономической систем, социалистической
собственности, личности, политических, трудовых, имущест-
венных и других прав и свобод граждан - одним словом,
всей системы социалистических общественных отношений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71