что А.Ф. Кони вменяет Ф.Н. Плевако именно это выступление в гражданский
""лвиг (<Отцы и дети судебной реформы>, с. 266.). - Прим. авт.
дение общего собрания вопрос о допущении шахматной игры в помещениях
Совета и разрешить его полным запрещением. Легко себе представить,
какой повальный характер приняла эта игра, если Совету пришлось вме-
шиваться и вынести абсолютное запрещение. Сословная жизнь падала и
замирала. Общие собрания хотя и собирались, независимо от установлен-
ного законом случая для избрания Совета, но чем дальше, тем все опре-
деленнее абсентеизм становился хронической болезнью, а занятия собраний
сводились в сущности к пошехонскому и самоочищению, увековеченному
Щедриным. Так, например, уже отмеченное дело Овсянникова служило
неистощимой темой бесплодных разговоров. На одном из общих собраний
В.Д. Спасович приглашал покончить бесконечные и тягостные споры, воз-
никшие из дела Овсянникова, и А.М. Унковский предложил <во всяком
случае покончить это дело, потому что иначе и общее собрание и Совет
превратятся в комитет по делу Овсянникова>.
Еще более яркий случай можно отметить в Москве, где на собрании
1890 г. зашел разговор о каких-то списках присяжных поверенных, печа-
тавшихся в отчетах Совета. Один из ораторов заявил, что он не нашел в
отчете Совета постановления об уничтожении общих списков присяжных
поверенных, составленных прежним Советом. Председатель Совета Танеев
объяснил, что указанные списки имели, по его мнению, не вполне приличные
выражения, и он лично распорядился об изъятии их из обращения. Другой
оратор, находя, что в списках, пропущенных цензурой, не могло быть не-
приличных выражений, признавал изъятие их г. Танеевым неправильным.
Третий объяснил напечатание прежних списков недосмотром со стороны
прежнего Совета, против чего возразил бывший председатель Сове-
та г. Корсаков. Г. Шмаков настаивал на том, чтобы в общих списках при-
сяжных поверенных еврейские имена печатались без обращения их в русские.
По предложению председателя, прения о списках прекращены. Так изо-
бражает отчет ход этого собрания. Трудно даже понять, о чем собственно
идет речь. Но одно несомненно, что странное и загадочное содержание
этого диспута весьма мало соответствовало укреплению престижа сословия.
Вообще, престиж этот, несомненно, падал все ниже. Мы уже знаем,
по приведенным цитатам из воспоминаний К.К. Арсеньева, с какими чув-
ствами вступали в ряды адвокатуры первые деятели судебной реформы.
Иначе подходили к этому в рассматриваемые годы. <По зрелому размыш
лению, - рассказывает Н.П. Карабчевский, - я убедился, что мне не
остается ничего, кроме адвокатуры. <За> говорило очень много, но
е некоторые <но> не оставляли меня в покое. Карьера адвоката казалась
у нас в России слишком бедной красками и общественным значением.
Ч рмент хождения по делам тоже несколько смущал меня>. Итак, если в
рд время призванию адвоката готовы были всем пожертвовать, то теперь
цдун из весьма заметных адвокатов признает, что он пошел в адвокатуру
сопiгесоеиг. Это изменение настроения весьма явственно сказывается на
печах В.Д. Спасовича, произносимых им на годовых обедах присяжных
дреренных. В 1878 г., в разгар административных гонений против адво-
ка.туры, В.Д. Спасович, намекая на проект упразднения самостоятельной
адвокатуры, говорил: <Итак, мы отходящие люди, но... никогда я не чув-
ствовал себя бодрее; никогда еще не ощущал в себе больше гордости, что
ношу знак, на котором изображен только столб, но на этом столбе написано
мелким шрифтом: <закон> под короною. Никогда еще не гордился я больше
тем, что принадлежу к сословию петербургской адвокатуры, что посвятил
себя этой опальной ныне профессии и даже, что эта профессия обретается
ныне в опале; есть опалы, которые честнее чинов, орденов, знаков отличия...
Если бы нас даже раскассировали, вопреки моим предвидениям, то вы
знаете, что иногда смерть почетнее всякого существования. Я поднимаю
гост за стойкость, за наше дружное отстаивание свободного слова в России,
которого мы являемся ныне главными представителями> . В 1886 г. Спа-
сович усматривал главную опасность настоящей минуты в 1.ае(iiит уiiае и
призывал к противодействию этой опасности. А в 1891 г., говоря о под-
готовительных работах по реформе адвокатуры и утверждая, что приго-
товляемый мед не обойдется без капли дегтя, В.Д. Спасович провозгласил
тост за успехи и осуществление этих законодательных работ, потому что
<во всяком случае новый сытящийся мед, т.е. готовящееся положение о
присяжных поверенных укрепило бы в официальных сферах наше положе-
ние>. Но тут же В.Д. Спасович прибавляет, что <охотно пожертвовал бы
всем положением о присяжных поверенных и всеми благами, которые оно
может принести, за один луч света в окружающей нас кромешной тьме...
то - Iаесiуi уiуеге, тоска жить>.
Бодрое, радужное настроение сменилось глубоким унынием, юношеский
задор уступил место старческой усталости, и бравирование опалой превра-
тилось в домогательство укрепить свое официальное положение. Но еще
менательнее конец цитированной речи. Таееi. уiуеге - эти слова, как
Раньше указал и сам Спасович, покрывают целую полосу русской жизни.
Карабчевский Н.П. <Около правосудия>, с. 8. - Прим. авт.
Спасович В.ДпЗастольные речи.>, с. 42. - Прим авт.
- отврашрнке к жизни, пресыщенность.
Это был лозунг восьмидесятых годов, против которого выступил К.Д. Ка-
велин в своей книге <Задачи этики>. Чтобы сразу отдать себе отчет в
значении его, достаточно привести на память тот факт, что великий писатель
земли русской принес свой художественный гений в жертву проповеди не-
противления злу, и даже Салтыков <от сатир, гневом бичевавших всех
помпадуров, ташкентцев... дошел до <Христовой ночи> (1886 г.), где и
богатеям, имироедам, ижестокимправителям... возвестилпутькоспасению.
Им всем Щедрин находит теперь оправдание в том, что они - люди века
сего и духом века сего руководятся> , Нельзя поэтому удивляться, если
умудренный опытом В.Д. Спасович, на склоне дней своих, покорно по-
вторяет лозунг безусых юношей восьмидесятых годов, которым К.Д. Ка-
велин старался разъяснить утраченный ими смысл жизни.
Очевидно, отмеченные выше явления находились в непосредственной
связи с общими условиями русской жизни. Плоть от плоти, кровь от крови
общества, адвокатура не могла, конечно, сохранить в себе силу сопротив-
ления, сломанную реакцией, и уровень ее стал понижаться. Зависимость
эта уже понималась и в то время. Выяснению зависимости в значительной
мере способствовала реакционная пресса, которая, под главным руковод-
ством М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
""лвиг (<Отцы и дети судебной реформы>, с. 266.). - Прим. авт.
дение общего собрания вопрос о допущении шахматной игры в помещениях
Совета и разрешить его полным запрещением. Легко себе представить,
какой повальный характер приняла эта игра, если Совету пришлось вме-
шиваться и вынести абсолютное запрещение. Сословная жизнь падала и
замирала. Общие собрания хотя и собирались, независимо от установлен-
ного законом случая для избрания Совета, но чем дальше, тем все опре-
деленнее абсентеизм становился хронической болезнью, а занятия собраний
сводились в сущности к пошехонскому и самоочищению, увековеченному
Щедриным. Так, например, уже отмеченное дело Овсянникова служило
неистощимой темой бесплодных разговоров. На одном из общих собраний
В.Д. Спасович приглашал покончить бесконечные и тягостные споры, воз-
никшие из дела Овсянникова, и А.М. Унковский предложил <во всяком
случае покончить это дело, потому что иначе и общее собрание и Совет
превратятся в комитет по делу Овсянникова>.
Еще более яркий случай можно отметить в Москве, где на собрании
1890 г. зашел разговор о каких-то списках присяжных поверенных, печа-
тавшихся в отчетах Совета. Один из ораторов заявил, что он не нашел в
отчете Совета постановления об уничтожении общих списков присяжных
поверенных, составленных прежним Советом. Председатель Совета Танеев
объяснил, что указанные списки имели, по его мнению, не вполне приличные
выражения, и он лично распорядился об изъятии их из обращения. Другой
оратор, находя, что в списках, пропущенных цензурой, не могло быть не-
приличных выражений, признавал изъятие их г. Танеевым неправильным.
Третий объяснил напечатание прежних списков недосмотром со стороны
прежнего Совета, против чего возразил бывший председатель Сове-
та г. Корсаков. Г. Шмаков настаивал на том, чтобы в общих списках при-
сяжных поверенных еврейские имена печатались без обращения их в русские.
По предложению председателя, прения о списках прекращены. Так изо-
бражает отчет ход этого собрания. Трудно даже понять, о чем собственно
идет речь. Но одно несомненно, что странное и загадочное содержание
этого диспута весьма мало соответствовало укреплению престижа сословия.
Вообще, престиж этот, несомненно, падал все ниже. Мы уже знаем,
по приведенным цитатам из воспоминаний К.К. Арсеньева, с какими чув-
ствами вступали в ряды адвокатуры первые деятели судебной реформы.
Иначе подходили к этому в рассматриваемые годы. <По зрелому размыш
лению, - рассказывает Н.П. Карабчевский, - я убедился, что мне не
остается ничего, кроме адвокатуры. <За> говорило очень много, но
е некоторые <но> не оставляли меня в покое. Карьера адвоката казалась
у нас в России слишком бедной красками и общественным значением.
Ч рмент хождения по делам тоже несколько смущал меня>. Итак, если в
рд время призванию адвоката готовы были всем пожертвовать, то теперь
цдун из весьма заметных адвокатов признает, что он пошел в адвокатуру
сопiгесоеиг. Это изменение настроения весьма явственно сказывается на
печах В.Д. Спасовича, произносимых им на годовых обедах присяжных
дреренных. В 1878 г., в разгар административных гонений против адво-
ка.туры, В.Д. Спасович, намекая на проект упразднения самостоятельной
адвокатуры, говорил: <Итак, мы отходящие люди, но... никогда я не чув-
ствовал себя бодрее; никогда еще не ощущал в себе больше гордости, что
ношу знак, на котором изображен только столб, но на этом столбе написано
мелким шрифтом: <закон> под короною. Никогда еще не гордился я больше
тем, что принадлежу к сословию петербургской адвокатуры, что посвятил
себя этой опальной ныне профессии и даже, что эта профессия обретается
ныне в опале; есть опалы, которые честнее чинов, орденов, знаков отличия...
Если бы нас даже раскассировали, вопреки моим предвидениям, то вы
знаете, что иногда смерть почетнее всякого существования. Я поднимаю
гост за стойкость, за наше дружное отстаивание свободного слова в России,
которого мы являемся ныне главными представителями> . В 1886 г. Спа-
сович усматривал главную опасность настоящей минуты в 1.ае(iiит уiiае и
призывал к противодействию этой опасности. А в 1891 г., говоря о под-
готовительных работах по реформе адвокатуры и утверждая, что приго-
товляемый мед не обойдется без капли дегтя, В.Д. Спасович провозгласил
тост за успехи и осуществление этих законодательных работ, потому что
<во всяком случае новый сытящийся мед, т.е. готовящееся положение о
присяжных поверенных укрепило бы в официальных сферах наше положе-
ние>. Но тут же В.Д. Спасович прибавляет, что <охотно пожертвовал бы
всем положением о присяжных поверенных и всеми благами, которые оно
может принести, за один луч света в окружающей нас кромешной тьме...
то - Iаесiуi уiуеге, тоска жить>.
Бодрое, радужное настроение сменилось глубоким унынием, юношеский
задор уступил место старческой усталости, и бравирование опалой превра-
тилось в домогательство укрепить свое официальное положение. Но еще
менательнее конец цитированной речи. Таееi. уiуеге - эти слова, как
Раньше указал и сам Спасович, покрывают целую полосу русской жизни.
Карабчевский Н.П. <Около правосудия>, с. 8. - Прим. авт.
Спасович В.ДпЗастольные речи.>, с. 42. - Прим авт.
- отврашрнке к жизни, пресыщенность.
Это был лозунг восьмидесятых годов, против которого выступил К.Д. Ка-
велин в своей книге <Задачи этики>. Чтобы сразу отдать себе отчет в
значении его, достаточно привести на память тот факт, что великий писатель
земли русской принес свой художественный гений в жертву проповеди не-
противления злу, и даже Салтыков <от сатир, гневом бичевавших всех
помпадуров, ташкентцев... дошел до <Христовой ночи> (1886 г.), где и
богатеям, имироедам, ижестокимправителям... возвестилпутькоспасению.
Им всем Щедрин находит теперь оправдание в том, что они - люди века
сего и духом века сего руководятся> , Нельзя поэтому удивляться, если
умудренный опытом В.Д. Спасович, на склоне дней своих, покорно по-
вторяет лозунг безусых юношей восьмидесятых годов, которым К.Д. Ка-
велин старался разъяснить утраченный ими смысл жизни.
Очевидно, отмеченные выше явления находились в непосредственной
связи с общими условиями русской жизни. Плоть от плоти, кровь от крови
общества, адвокатура не могла, конечно, сохранить в себе силу сопротив-
ления, сломанную реакцией, и уровень ее стал понижаться. Зависимость
эта уже понималась и в то время. Выяснению зависимости в значительной
мере способствовала реакционная пресса, которая, под главным руковод-
ством М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145