..
Очевидно, что допускать в сих последних делах соглашения, ставящие раз-
мер вознаграждения в зависимость от того или иного исхода дела, значит
допускать недостойный торг правосудием и судьбой подсудимого>. Из при-
веденных соображений, если бы они сами по себе были правильны, возможно
было бы сделать только один, вполне неизбежный, вывод - безусловное
запрещение принятия какого бы то ни было гонорара за уголовные защиты
или, по меньшей мере, соглашения о таковом. Если деятельность защитника
по уголовному делу исчерпывается <содействием суду в раскрытии истины>,
то нет никакого основания, чтобы защитник получал от подсудимого гонорар
за выполнение обязанности, которая в одинаковой степени лежит и на су-
дьях, и на прокуроре.
Трудно понять, почему с этой точки зрения условие защитника с под-
судимым о вознаграждении за защиту, т.е. <за содействие суду в раскрытии
истины>, безотносительно к исходу, не есть торг правосудием, и почему
оно получает этот характер, если гонорар выговорен только на случай ос-
вобождения или оправдания обвиняемого. Высказанный в соображениях
Комиссии взгляд на роль защитника в уголовном суде страдает односто-
Наиоолее горячим противником адвокатских гонораров выступил в Комиссии А.Л. Борови-
ковский, бывший присяжный поверенный, о котором упоминалось выше в связи с делом Овсянникова-
Он допускал мо уголовным делам только добровольную благодарность от подсудимого, по делам граж-
данским - только словесные договоры, отнюдь не обеспеченные исками. Единственная форма суда.
какая может быть в этих случаях допускаема, это суд третейский. За проигранное дело гонорара не
полагается, Гребование гонорара за ведение проигранного дела сугубо предосудительно. -
1]рим. аеп\.
иностью. Не подлежит сомнению, что подсудимый, приглашающий себе
,"iцика, озабочен прежде и главнее всего тем, чтобы оградить себя от
дни-гельного или непомерно строгого, тяжкого, несправедливого приговора.
ргим обвиняемый вносит или обязуется внести защитнику гонорар, то он его
дзет не как вознаграждение за труд защитника <по содействию суду в рас-
крытии истины>, безотносительно к участи подсудимого, а именно как награду
за оказываемое ему защитником покровительство, помощь, участие, за заботу
о его личной судьбе. Очевидно, поэтому, что подсудимый, соглашаясь на уплату
защитнику гонорара, делает это в надежде на оправдание или облегчение своей
участи; обыкновенно, если не всегда, эту надежду питает и поддержвает в
обвиняемом и сам защитник. Отсюда следует, что гонорар по уголовному
делу всегда почти дается и принимается в расчете на более или менее благо-
приятный исход дела. Комиссия совершенно разошлась с действительностью,
закрывая глаза на такой вполне несомненный характер вознаграждения за
защиту в уголовных делах. Но раз верно, что гонорар за уголовную защиту
большею частью есть вознаграждение за содействие благоприятному исходу
дела - случаи, когда обвиняемый и приглашенный им за гонорар защитник
считают неблагоприятный исход дела неподлежащим никакому сомнению и
смотрят на акт защиты лишь как на известный обряд, требуемый соображе-
ниями этического, политического и т.п. характера, сравнительно редки, - то
нет основания воспретить откровенное, прямое соглашение о том. что этот
гонорар уплачивается весь или частью по наступлении того или иного благо-
приятного исхода. Фраза о <торге правосудием и судьбою подсудимого> пред-
ставляется по меньшей мере плодом недоразумения. Защитник, кто бы он ни
был, не может торговать правосудием, потому что он и не призван его творить;
он не дает обвиняемому того или другого приговора, а посвящает ему только
свой труд, время, знания и талант, за который и принимает известный гонорар.
С другой стороны, подсудимый, прибегая к помощи защитника, внося ему
условленное вознаграждение, вряд ли может чувствовать, думать или сказать,
что его судьба является предметом торга.
Если исход дела и зависит в некоторой степени от деятельности за-
щитника, от его умения, знания, усердия, и если обвиняемый за эту дея-
тельность обязывается платить и уплачивать гонорар, то предметом
торга, - если вообще допустить уместность этого выражения, - оказы-
вается труд, время, знания защитника, помощью которых подсудимый на-
деется устроить свою судьбу, но никак не эта судьба. Но как бы то ни
было, если выговаривание вознаграждения по уголовным делам должно
считать торгом правосудием и судьбою подсудимого, то это должно оди-
ово касаться как вознаграждения, условленного безотносительно к ис-
ходу дела, так и того, которое выговорено в зависимости от того или иного
приговора, так как обвиняемый платит потому-, что он опасается дурного
исхода и надеется, посредством защиты, добиться исхода хорошего. В таком
случае надлежало бы воспретить всякое, как предварительное, так и после-
дующее, соглашение присяжного поверенного и обвиняемого относительно го-
норара за защиту, т.е. принять предложение одного из членов Комиссии, из-
ложенное в прил. IV к т. III объясн. записки, с. 10 , Но это мнение осталось
одиноким как во II Отделе, так и в общем собрании Комиссии, и оно не
требует серьезных возражений. Нам едва ли нужно останавливаться в вопросе
об уместности условия о гонораре вообще на старом споре между привержен-
цами и противниками системы, принятой во французской адвокатуре. Комиссия
Министерства Юстиции единогласно установила допустимость соглашения о
гонораре по уголовным делам, стало быть, она в этом соглашении не находит
ничего несовместного с требованиями строгой этики, с честью и достоинством
присяжного поверенного, а в таком случае она не имела повода запретить
условия, ставящие размер вознаграждения в зависимость от будущего приго-
вора. Мало того, такое запрещение противно естественному порядку вещей,
насущным потребностям действительной жизни, элементарным требованиям
справедливости. Если вознаграждение по уголовному делу должно будет по
закону назначаться безотносительно к исходу дела, то это должно привести
к тому, что гонорар за защиту будет подлежать оплате сполна вперед, причем
защитник должен будет стараться получить как можно больше, так как по
окончании дела он ничего более ожидать не вправе. Но это, очевидно, будет
весьма тягостно для обвиняемого, а многих лишит и вовсе возможности при-
гласить защитника. Ведь нередко подсудимые, до окончания дела оправда-
тельным приговором, не в состоянии дать защитнику сколько-нибудь спра-
ведливое или даже какое бы то ни было вознаграждение, и лишь в случае
оправдания, или по освобождении, они могут иметь средства для уплаты го-
норара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Очевидно, что допускать в сих последних делах соглашения, ставящие раз-
мер вознаграждения в зависимость от того или иного исхода дела, значит
допускать недостойный торг правосудием и судьбой подсудимого>. Из при-
веденных соображений, если бы они сами по себе были правильны, возможно
было бы сделать только один, вполне неизбежный, вывод - безусловное
запрещение принятия какого бы то ни было гонорара за уголовные защиты
или, по меньшей мере, соглашения о таковом. Если деятельность защитника
по уголовному делу исчерпывается <содействием суду в раскрытии истины>,
то нет никакого основания, чтобы защитник получал от подсудимого гонорар
за выполнение обязанности, которая в одинаковой степени лежит и на су-
дьях, и на прокуроре.
Трудно понять, почему с этой точки зрения условие защитника с под-
судимым о вознаграждении за защиту, т.е. <за содействие суду в раскрытии
истины>, безотносительно к исходу, не есть торг правосудием, и почему
оно получает этот характер, если гонорар выговорен только на случай ос-
вобождения или оправдания обвиняемого. Высказанный в соображениях
Комиссии взгляд на роль защитника в уголовном суде страдает односто-
Наиоолее горячим противником адвокатских гонораров выступил в Комиссии А.Л. Борови-
ковский, бывший присяжный поверенный, о котором упоминалось выше в связи с делом Овсянникова-
Он допускал мо уголовным делам только добровольную благодарность от подсудимого, по делам граж-
данским - только словесные договоры, отнюдь не обеспеченные исками. Единственная форма суда.
какая может быть в этих случаях допускаема, это суд третейский. За проигранное дело гонорара не
полагается, Гребование гонорара за ведение проигранного дела сугубо предосудительно. -
1]рим. аеп\.
иностью. Не подлежит сомнению, что подсудимый, приглашающий себе
,"iцика, озабочен прежде и главнее всего тем, чтобы оградить себя от
дни-гельного или непомерно строгого, тяжкого, несправедливого приговора.
ргим обвиняемый вносит или обязуется внести защитнику гонорар, то он его
дзет не как вознаграждение за труд защитника <по содействию суду в рас-
крытии истины>, безотносительно к участи подсудимого, а именно как награду
за оказываемое ему защитником покровительство, помощь, участие, за заботу
о его личной судьбе. Очевидно, поэтому, что подсудимый, соглашаясь на уплату
защитнику гонорара, делает это в надежде на оправдание или облегчение своей
участи; обыкновенно, если не всегда, эту надежду питает и поддержвает в
обвиняемом и сам защитник. Отсюда следует, что гонорар по уголовному
делу всегда почти дается и принимается в расчете на более или менее благо-
приятный исход дела. Комиссия совершенно разошлась с действительностью,
закрывая глаза на такой вполне несомненный характер вознаграждения за
защиту в уголовных делах. Но раз верно, что гонорар за уголовную защиту
большею частью есть вознаграждение за содействие благоприятному исходу
дела - случаи, когда обвиняемый и приглашенный им за гонорар защитник
считают неблагоприятный исход дела неподлежащим никакому сомнению и
смотрят на акт защиты лишь как на известный обряд, требуемый соображе-
ниями этического, политического и т.п. характера, сравнительно редки, - то
нет основания воспретить откровенное, прямое соглашение о том. что этот
гонорар уплачивается весь или частью по наступлении того или иного благо-
приятного исхода. Фраза о <торге правосудием и судьбою подсудимого> пред-
ставляется по меньшей мере плодом недоразумения. Защитник, кто бы он ни
был, не может торговать правосудием, потому что он и не призван его творить;
он не дает обвиняемому того или другого приговора, а посвящает ему только
свой труд, время, знания и талант, за который и принимает известный гонорар.
С другой стороны, подсудимый, прибегая к помощи защитника, внося ему
условленное вознаграждение, вряд ли может чувствовать, думать или сказать,
что его судьба является предметом торга.
Если исход дела и зависит в некоторой степени от деятельности за-
щитника, от его умения, знания, усердия, и если обвиняемый за эту дея-
тельность обязывается платить и уплачивать гонорар, то предметом
торга, - если вообще допустить уместность этого выражения, - оказы-
вается труд, время, знания защитника, помощью которых подсудимый на-
деется устроить свою судьбу, но никак не эта судьба. Но как бы то ни
было, если выговаривание вознаграждения по уголовным делам должно
считать торгом правосудием и судьбою подсудимого, то это должно оди-
ово касаться как вознаграждения, условленного безотносительно к ис-
ходу дела, так и того, которое выговорено в зависимости от того или иного
приговора, так как обвиняемый платит потому-, что он опасается дурного
исхода и надеется, посредством защиты, добиться исхода хорошего. В таком
случае надлежало бы воспретить всякое, как предварительное, так и после-
дующее, соглашение присяжного поверенного и обвиняемого относительно го-
норара за защиту, т.е. принять предложение одного из членов Комиссии, из-
ложенное в прил. IV к т. III объясн. записки, с. 10 , Но это мнение осталось
одиноким как во II Отделе, так и в общем собрании Комиссии, и оно не
требует серьезных возражений. Нам едва ли нужно останавливаться в вопросе
об уместности условия о гонораре вообще на старом споре между привержен-
цами и противниками системы, принятой во французской адвокатуре. Комиссия
Министерства Юстиции единогласно установила допустимость соглашения о
гонораре по уголовным делам, стало быть, она в этом соглашении не находит
ничего несовместного с требованиями строгой этики, с честью и достоинством
присяжного поверенного, а в таком случае она не имела повода запретить
условия, ставящие размер вознаграждения в зависимость от будущего приго-
вора. Мало того, такое запрещение противно естественному порядку вещей,
насущным потребностям действительной жизни, элементарным требованиям
справедливости. Если вознаграждение по уголовному делу должно будет по
закону назначаться безотносительно к исходу дела, то это должно привести
к тому, что гонорар за защиту будет подлежать оплате сполна вперед, причем
защитник должен будет стараться получить как можно больше, так как по
окончании дела он ничего более ожидать не вправе. Но это, очевидно, будет
весьма тягостно для обвиняемого, а многих лишит и вовсе возможности при-
гласить защитника. Ведь нередко подсудимые, до окончания дела оправда-
тельным приговором, не в состоянии дать защитнику сколько-нибудь спра-
ведливое или даже какое бы то ни было вознаграждение, и лишь в случае
оправдания, или по освобождении, они могут иметь средства для уплаты го-
норара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145