Такой
взгляд еще в 1891 г., в самый острый момент реакции, высказан был общим
собранием департаментов московской Судебной Палаты. Но спустя не-
сколько месяцев вопрос был снова внесен на обсуждение Совета, и Совет
нашел, что <общий вопрос, как вопрос, касающийся исключительно тол-
кования закона, не должен быть предметом особого постановления>. От-
сюда вывод, что состоявшееся постановление не должно стеснять Совет,
который разрешает вопрос в каждом случае отдельно. Освободив себя,
таким образом, от постановления, Совет рассмотрел шесть прошений о
зачислении евреев в помощники и постановил применить к ним закон 8 но-
ября 1889 г. На этот раз при особом мнении остались Блюменталь, Крюков,
Общие собрания 16 и 23 апреля 189 г. - Прим. авт.
Спасович В.Д. <Застольные речи>, с. 63. - Прим. авт.
Отчет Совета за 1891-92 гг., с. 153. (При особом мнении, как и во всех предыдущих ручаях,
остались три члена Совета). - Прим. авт.
]у[цнин и Никольский, но не князь Урусов, который уже успел свой взгляд
изменить,
Еще более заметно такая перемена в том же направлении наблюдалась
д петербургском Совете. В общем собрании 1893 г. <оживленные прения
возбудило, - сказано в протоколе, - одно из должностных дисципли-
нарных дел>. Дело заключалось в том, что Совет поставил в вину одному
из помощников присяжных поверенных принятие последним ведения дела
в общих судебных учреждениях по общей доверенности с правом передо-
верия, при отсутствии у помощника свидетельства на право ведения дел и
невозможности получить такое свидетельство. После продолжительных
прений на баллотировку был поставлен вопрос, желательно ли, чтобы Совет
внес на обсуждение общего собрания этот вопрос. Большинством голосов
постановлено просить Совет внести вопрос на обсуждение общего собрания
при мотивированном заключении Совета. Но вместо того, чтобы исполнить
требование общего собрания, Совет в 1901 г. издал циркуляр, коим хотя
и не запрещал помощникам при указанных условиях брать доверенности
на ведение дел с правом передоверия, но обусловливал это получением от
доверителя подписки в том, что ему известно об отсутствии у помощника
свидетельства на ведение дел. Этот циркуляр вызвал настоящую бурю в
сословии, вопрос был поставлен на обсуждение в общем собрании 28 ок-
тября 1901 г., и после оживленных прений, несмотря на энергичную защиту
со стороны членов Совета, <было единогласно постановлено циркуляр от-
менить> .
Таким образом, между сословием и его избранным органом намечалось
коренное разногласие, и можно категорически утверждать, что Советы пере-
стали выражать волю сословия. Эта коллизия привела к дальнейшей не-
нормальности. Уже в предыдущей главе по отношению к московским по-
рядкам приходилось отмечать, что Совет перестал созывать общие собрания
и действовал своей властью. Теперь на общих собраниях присяжных по-
веренных Петербургского округа по адресу Совета все чаще и чаще слы-
шались те же обвинения.
Сообразно с этим и отношение к Советам изменилось. В первое время,
как выше было отмечено, нападки на сословие неизменно останавливались
перед деятельностью Советов. Теперь, напротив, недовольство сосредото-
чивалось именно вокруг этой деятельности. Позволю себе привести из
" рава> выдержки из тех статей, которые мне пришлось писать по поводу
отчетов Советов. Эти выдержки, вместе с тем, должны дать представление
о том, как понизился уровень чисто профессиональных требований, как
""пенно падала профессиональная этика. На это, как выше помянуто,
295
московский Совет сам указал; но те меры, которые он принимал, не только
не противодействовали, но. напротив, они-то и способствовали внутреннему
разложению.
<Сузив до крайних пределов свои задачи, почти совершенно отстранив
себя от организационной деятельности, московский Совет (если не считать
поднесения адресов выбывающим членам магистратуры и выражения со-
болезнования семьям умерших товарищей) посвящает себя почти исклю-
чительно дисциплинарным делам, но и здесь оказывается далеко не на
высоте своего положения.
По-прежнему присяжные поверенные ставятся Советом в совершенно
исключительное положение. По основному началу, никто не может отго-
вариваться неведением закона, а присяжному поверенному разъясняют <не-
обходимость при заявлении об отказе от доверенности соблюдения правил,
указанных в ст.ст. 252 и 253 Уст. гр. суд.> ... Крестьянке К. было при-
суждено судом с ее мужа на содержание по 15 р. ежемесячно и 80 р. за
ведение дела. Поверенный истицы, помощник присяжного поверенного,
получив от судебного пристава взысканные с ответчика по исполнительному
листу 167 р. 68 к., целиком зачел их в счет своего гонорара. Совет нашел,
что <произведенный г. С. поворот (?) всех взысканных в ее (доверитель-
ницы) пользу денег в счет собственного вознаграждения нарушил самую
обыкновенную житейскую справедливость (!)>; <в горьких словах К. (до-
верительницы), что адвокат ее вел и выиграл дело только для себя самого,
должен слышаться ему крайне обидный, но и вполне заслуженный
упрек> (И). Совет нашел, что помощник присяжного поверенного не прав,
что в таких случаях наиболее удобен путь полюбовного соглашения, который
избавил бы и его и сословие от нареканий (справедливых?) весьма непри-
ятного свойства, и <Совету не приходилось бы оттенять первые шаги мо-
лодого, начинающего свою профессиональную деятельность стажера хотя
бы даже тем ауеi-iiааегпепi раiегпеi или отеческим внушением, с каким, по
примеру французской адвокатской дисциплины, Совет считает себя вы-
нужденным (!) обратиться к нему теперь>... Так неужели же нарушение
самой обыкновенной житейской справедливости, ведение и выигрыш чужого
дела только для себя самого, как это признал Совет, составляет Гаиiе вапэ
гауiiе извинительную ошибку, хотя в определении Совета нет положи-
тельно никакого намека на какие-либо смягчающие обстоятельства, и мы
узнаем лишь, что, призванный к даче объяснений, помощник присяжного
паренного утверждал, что претензии жалобщицы неосновательны, так
по словесному договору, ему следовало вознаграждение за ведение
де \а с присужденной суммы. Эту странность можно объяснить лишь
так, что Совет запутался в своем собсттвенном красноречии: вот почему на
одной странице мы читаем, что Совет считает помощника присяжного пове-
оенного неправым, а на другой, что, <смотря на дело с формальной сто-
роны, надо будет признать, что никакого проступка, подлежащего дисципли-
нарному взысканию, он не совершил: удержав следуемые ему деньги,
он лишь воспользовался тем правом, которое принадлежало ему по закону>,
и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
взгляд еще в 1891 г., в самый острый момент реакции, высказан был общим
собранием департаментов московской Судебной Палаты. Но спустя не-
сколько месяцев вопрос был снова внесен на обсуждение Совета, и Совет
нашел, что <общий вопрос, как вопрос, касающийся исключительно тол-
кования закона, не должен быть предметом особого постановления>. От-
сюда вывод, что состоявшееся постановление не должно стеснять Совет,
который разрешает вопрос в каждом случае отдельно. Освободив себя,
таким образом, от постановления, Совет рассмотрел шесть прошений о
зачислении евреев в помощники и постановил применить к ним закон 8 но-
ября 1889 г. На этот раз при особом мнении остались Блюменталь, Крюков,
Общие собрания 16 и 23 апреля 189 г. - Прим. авт.
Спасович В.Д. <Застольные речи>, с. 63. - Прим. авт.
Отчет Совета за 1891-92 гг., с. 153. (При особом мнении, как и во всех предыдущих ручаях,
остались три члена Совета). - Прим. авт.
]у[цнин и Никольский, но не князь Урусов, который уже успел свой взгляд
изменить,
Еще более заметно такая перемена в том же направлении наблюдалась
д петербургском Совете. В общем собрании 1893 г. <оживленные прения
возбудило, - сказано в протоколе, - одно из должностных дисципли-
нарных дел>. Дело заключалось в том, что Совет поставил в вину одному
из помощников присяжных поверенных принятие последним ведения дела
в общих судебных учреждениях по общей доверенности с правом передо-
верия, при отсутствии у помощника свидетельства на право ведения дел и
невозможности получить такое свидетельство. После продолжительных
прений на баллотировку был поставлен вопрос, желательно ли, чтобы Совет
внес на обсуждение общего собрания этот вопрос. Большинством голосов
постановлено просить Совет внести вопрос на обсуждение общего собрания
при мотивированном заключении Совета. Но вместо того, чтобы исполнить
требование общего собрания, Совет в 1901 г. издал циркуляр, коим хотя
и не запрещал помощникам при указанных условиях брать доверенности
на ведение дел с правом передоверия, но обусловливал это получением от
доверителя подписки в том, что ему известно об отсутствии у помощника
свидетельства на ведение дел. Этот циркуляр вызвал настоящую бурю в
сословии, вопрос был поставлен на обсуждение в общем собрании 28 ок-
тября 1901 г., и после оживленных прений, несмотря на энергичную защиту
со стороны членов Совета, <было единогласно постановлено циркуляр от-
менить> .
Таким образом, между сословием и его избранным органом намечалось
коренное разногласие, и можно категорически утверждать, что Советы пере-
стали выражать волю сословия. Эта коллизия привела к дальнейшей не-
нормальности. Уже в предыдущей главе по отношению к московским по-
рядкам приходилось отмечать, что Совет перестал созывать общие собрания
и действовал своей властью. Теперь на общих собраниях присяжных по-
веренных Петербургского округа по адресу Совета все чаще и чаще слы-
шались те же обвинения.
Сообразно с этим и отношение к Советам изменилось. В первое время,
как выше было отмечено, нападки на сословие неизменно останавливались
перед деятельностью Советов. Теперь, напротив, недовольство сосредото-
чивалось именно вокруг этой деятельности. Позволю себе привести из
" рава> выдержки из тех статей, которые мне пришлось писать по поводу
отчетов Советов. Эти выдержки, вместе с тем, должны дать представление
о том, как понизился уровень чисто профессиональных требований, как
""пенно падала профессиональная этика. На это, как выше помянуто,
295
московский Совет сам указал; но те меры, которые он принимал, не только
не противодействовали, но. напротив, они-то и способствовали внутреннему
разложению.
<Сузив до крайних пределов свои задачи, почти совершенно отстранив
себя от организационной деятельности, московский Совет (если не считать
поднесения адресов выбывающим членам магистратуры и выражения со-
болезнования семьям умерших товарищей) посвящает себя почти исклю-
чительно дисциплинарным делам, но и здесь оказывается далеко не на
высоте своего положения.
По-прежнему присяжные поверенные ставятся Советом в совершенно
исключительное положение. По основному началу, никто не может отго-
вариваться неведением закона, а присяжному поверенному разъясняют <не-
обходимость при заявлении об отказе от доверенности соблюдения правил,
указанных в ст.ст. 252 и 253 Уст. гр. суд.> ... Крестьянке К. было при-
суждено судом с ее мужа на содержание по 15 р. ежемесячно и 80 р. за
ведение дела. Поверенный истицы, помощник присяжного поверенного,
получив от судебного пристава взысканные с ответчика по исполнительному
листу 167 р. 68 к., целиком зачел их в счет своего гонорара. Совет нашел,
что <произведенный г. С. поворот (?) всех взысканных в ее (доверитель-
ницы) пользу денег в счет собственного вознаграждения нарушил самую
обыкновенную житейскую справедливость (!)>; <в горьких словах К. (до-
верительницы), что адвокат ее вел и выиграл дело только для себя самого,
должен слышаться ему крайне обидный, но и вполне заслуженный
упрек> (И). Совет нашел, что помощник присяжного поверенного не прав,
что в таких случаях наиболее удобен путь полюбовного соглашения, который
избавил бы и его и сословие от нареканий (справедливых?) весьма непри-
ятного свойства, и <Совету не приходилось бы оттенять первые шаги мо-
лодого, начинающего свою профессиональную деятельность стажера хотя
бы даже тем ауеi-iiааегпепi раiегпеi или отеческим внушением, с каким, по
примеру французской адвокатской дисциплины, Совет считает себя вы-
нужденным (!) обратиться к нему теперь>... Так неужели же нарушение
самой обыкновенной житейской справедливости, ведение и выигрыш чужого
дела только для себя самого, как это признал Совет, составляет Гаиiе вапэ
гауiiе извинительную ошибку, хотя в определении Совета нет положи-
тельно никакого намека на какие-либо смягчающие обстоятельства, и мы
узнаем лишь, что, призванный к даче объяснений, помощник присяжного
паренного утверждал, что претензии жалобщицы неосновательны, так
по словесному договору, ему следовало вознаграждение за ведение
де \а с присужденной суммы. Эту странность можно объяснить лишь
так, что Совет запутался в своем собсттвенном красноречии: вот почему на
одной странице мы читаем, что Совет считает помощника присяжного пове-
оенного неправым, а на другой, что, <смотря на дело с формальной сто-
роны, надо будет признать, что никакого проступка, подлежащего дисципли-
нарному взысканию, он не совершил: удержав следуемые ему деньги,
он лишь воспользовался тем правом, которое принадлежало ему по закону>,
и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145