Второй том посвящался сословной организации присяжных поверенных
и их помощников.
Проще, потому что мы не вышли <из ничего>, словно <организм само-
зародившийся>, как говорил ВД. Спасович о только что возникшей при-
сяжной адвокатуре. У нас есть история. У нас была адвокатура, глядя на
которую и учась у которой, мы сможем создать новое сословие адвокатов,
достойное своих предшественников.
Нет, это не попытки идеализации <старой русской> адвокатуры.
(Мысль об этом может возникнуть, пожалуй, лишь у того, кто не знает
ее истории и проблем.)
Нет в этом и стремления отвергнуть все, что связано с адвокатурой
советского периода: поступить так - значит повторить ошибку, совер-
шенную теми, кто уже однажды прервал преемственность. Да, адвокатура
после 1917 г. была другой. Но и она требует не меньшего внимания и
тщательного изучения... И она заслуживает своей <Истории>.
И еще об одном. Можно называть какие угодно причины объективного
и субъективного характера, помешавшие продолжить это весьма важное
для адвокатуры начинание, очевидно одно - труда, подобного этому, у
современной Российской адвокатуры нет. Надеемся, что это дело будущего.
Хочется верить, что нынешнее сословие адвокатов продолжит ту работу,
которая по замыслу своих творцов должна была стать <памятником нрав-
ственного единения русской адвокатуры и заветом уходящих поколений
грядущим на тяжкий, но славный труд по имя торжества права и справед-
ливости> .
С. Гаврилов, адвокат
1. ДО СУДЕБНОЙ РЕФОРМЫ
1. ДОРЕФОРМЕННАЯ АДВОКАТУРА
Когда французское учредительное собрание, 2 сентября 1790 года, ре-
шило уничтожить сословную организацию адвокатуры, выдающиеся члены
сословия требовали при обсуждении этого проекта, чтобы и самое название
<адвокат> было упразднено. <Новые корпорации, - утверждали они, -
будут наводнены массой лиц, которые, не имея ни малейшего представления
о наших принципах и нашей дисциплине, унизят нашу почетную деятель-
ность и лишат ее прежнего достоинства. Между тем, они упорно будут
гордиться названием адвокатов, будут злоупотреблять внешним сходством,
захотят тоже составить сословие, и публика... смешивает этих адвокатов с
адвокатами старого режима. Единственное средство избежать такого опас-
ного потомства - это уничтожить немедленно звание адвоката и сословие.
со всеми их принадлежностями, чтобы не было больше адвокатов с тех
пор, как мы перестанем существовать> .
Столь же решительно русская адвокатура отрекается от всякого сме-
шения с дореформенными ходатаями и стряпчими. <Мы, - утверждает
П.А. Потехин, - народились не из них (т.е. дореформенных адвокатов),
мы даже произошли не из пепла их. мы совсем новые люди, ни исторического
родства, ни последовательной связи с ними не имеем, чем и можем гор-
диться> . Точно так же и В.Д. Спасович в речи своей на прощальном
обеде в честь К.К. Арсеньева, говоря об упрочении <маленькой общины>
адвокатов, между прочим, заметил: <Зоологи доискиваются, но пока не
доискались, а верят в первичное самозарождение организма (аропiапеа е-
" Цнт у 1;, В Васьковского. Организация адвокатуры. С.по.. 183. Т.1, с 121. -- Прим. о(єт.
Отрывки из кюминачий лдьската (-Право". 1990, с. 2213.). ~- Прим. ант.
ствительностн же условия были таковы, что именно самая возможность
появления в сословии людей честных и благонадежных совершенно исклю-
чалась. Нужно же вспомнить, что представлял дореформенный суд.
<При одном воспоминании о нем, - говорит ИС. Аксаков, - волосы
встают дыбом, мороз дерет по коже!.. Мы имеем право так говорнть. Пи-
шущий эти строки посвятил служебной деятельности в старом суде первые
лучшие годы своей молодости... Он изведал вдоль и поперек все тогдашнее
правосудие, в провинции и столице, в канцеляриях и в составе суда... Это
было воистину мерзость запустения на месте святом. Со всем пылом юно-
шеского негодования ринулся он, вместе со своими товарищами по воспи-
танию, в неравную борьбу с судейской неправдой, и точно так же, как
иногда и теперь, встревоженный этим натиском, наш кривосуд поднимал
дикий вопль: <вольнодумцы, бунтовщики, революционеры!> Помним, как
однажды молодой обер-секретарь, опираясь на забытую и никогда не при-
менявшуюся статью Свода Законов, отказался скрепить истинно непра-
вильное постановление, благоприятствовавшее людям, занимавшим очень
видное положение в высшем обществе, - и с каким шумом, с каким гневом
встретили сановные старики такое необычайное дерзновение! Помним, как
рябой нахал со знатным именем подавал нашему товарищу для доклада
присутствию свое письменное оправдание, рекомендуясь, что по милости
царской он - сын барской, и как никакими доводами нельзя было пре-
дотвратить пристрастного <барскому сыну> решения. Пред нами невольно
встают воспоминания - одно возмутительнее другого. Какие муки, какие
терзания прочувствовала душа, сознавая бессилие помочь истине, невоз-
можность провести правду сквозь путы и сети тогдашнего формального
судопроизводства! Там, внизу, старый крючковед-следователь снует фаль-
шивую основу, по всем внешним правилам закона, для будущего судебного
приговора; затем, в уездной инстанции, при корыстном участии или при
совершенном, не менее преступном безучастии выборных дворян судей,
взяточник секретарь стряпает из дела <записку> и подсказывает им без-
образную не по форме, а по существу резолюцию; вот, наконец, после
многолетней иногда проволочки, дело в уголовной палате, где ждет его та
же участь. Но там, в этом дворянском суде высшей инстанции, сидят,
положим, уже правоведы, тоже. ведь, дворяне, но по назначению <от ко-
роны>. <Запиской>, конечно, как это чинилось прежде, он уже руково-
диться не станет, а берется за подлинное дело; но тщетно читает его от
доски до доски, всматривается в почерк, допрашивает настойчиво бумагу,
ищет какого-нибудь живого указания в живом человеческом смысле, под-
вергнутом его суду: молчит бумага, - бездушно-мертвенно официальное
изложение показаний преступника. Надо бы его допросить, надо бы его
видеть, надо бы войти во все фактические и психические подробности со-
вершенного преступления. Надо бы! Но старый суд не давал на это ни
права, ни возможности; но юридические данные, требуемые тогдашним
законом, все налицо, безукоризненные по форме, - и как бы ни вопияла
внутренняя совесть, ничего не остается, как сотворить суд и... неправду!>
Так писал И.С. Аксаков в 1884 г., когда разрослась агитация против
новых судов. Но и задолго до их введения, в журнале Совета Комиссии
составления законов от 6 февраля 1820 г., уже была отмечена неизбежность
зла крапивного семени. <По системе, постановленной указом 1723 года,
ноября 5-го, равно как и прежде, по уложению главы X, тяжебные дела
у нас обрабатываются и производятся не адвокатами, а почти исключительно
самим правительством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145