– Я?!
– Да. Возможно, ты и не слушал, что я говорила, но ты сказал: «Хорошо»!
– Это вовсе не потому, что мне неинтересно, – запротестовал Дэви.
– И не потому, что ты слишком занят, – подхватила Вики. – Ты мог бы найти десять минут, чтобы посмотреть нашу квартиру. Дэви, пойми: мы теперь живем вместе. Ты и я. А если бы я сейчас не пришла за тобой, ты и в самом деле отправился бы в отель. Ты вошел бы в наш номер и лег в кровать, даже не заметив, что меня нет. Ах, Дэви! – горячо воскликнула она. – Ты такой, как есть, и я не собираюсь тебя переделывать. Я прошу только, чтобы ты позволил мне участвовать в твоей жизни! Мы ведь можем быть рассеянными вместе!
Впервые после смерти сестры Кен чувствовал себя счастливым. Он с головой ушел в мир, в котором целиком растворялось его «я», где некогда было оплакивать мертвых и предаваться горю. С самого раннего утра, когда Кен просыпался с множеством мыслей и планов, и до той поры, когда он добирался домой сквозь холодную звездную ночь и засыпал без сновидений, он жил той частью своего существа, которая могла быть совершенно счастлива. Работа была его единственной счастливою любовью: тут ничья воля не действовала наперекор его собственной, ни один соперник не разрывал ему душу и не было такого огорчения, которого он не мог бы преодолеть усилием своей мысли.
В эти дни Кен был настолько поглощен работой, что, вернувшись однажды ночью домой и всё ещё думая над проблемой, не дававшей ему покоя весь день, он был неприятно поражен при виде Дуга, который дожидался его в гостиной. Он совсем забыл, что живет у Дуга, и сначала ему показалось, что не он, а Дуг гость в этом доме, навязывающий ему свое общество.
– Присядьте на минутку, – сказал Дуг. – Давайте выпьем и поговорим. Как идет работа?
– По-моему, неплохо, – ответил Кен, в изнеможении опускаясь в кресло. – Вас интересует что-либо определенное?
– Да нет, так, вообще, – небрежно сказал Дуг и тем же тоном вдруг задал довольно неприятный вопрос: – Когда вы будете готовы к демонстрации?
– Думаю, что скоро. Если повезет – через две недели. Если всё будет идти, как сейчас, – через месяц.
– А что, ваше нынешнее невезение – это просто невезение? – осведомился Дуг. – От чего оно зависит, от людей или обстоятельств?
Кен метнул на него колючий взгляд и нахмурился.
– У нас с Дэви нет никаких трений, если вы намекаете на это. Или я ошибаюсь?
– Я ни на что не намекаю – пока.
– Наши неприятности очень обыкновенны. Схемы, которые всегда действовали прекрасно, вдруг перестают работать. Трубки, считавшиеся раньше великолепными, оказываются никуда не годными. Это, конечно, может свести с ума, но в конце концов всё поправимо.
– И никаких неприятностей со стороны? – допытывался Дуг.
– Я даже не знаю, что существует какая-то «сторона».
– Вы получаете всё, что вам нужно?
– Мы звоним по телефону, даем заказ, и нам доставляют всё, что мы просим. Куда поступают счета – нам неизвестно, но ведь это же одно из условий договора, не так ли?
– Разумеется. Я просто хотел убедиться; что Констэбл тем или иным способом не вставляет вам палки в колеса.
– Констэбл! – вздохнул Кен. – Я уже забыл, что на свете существует какой-то Констэбл. – Впрочем, до него тут же дошел намек Дуга. – А при чём тут Констэбл?
– Ему хочется, чтобы у вас ничего не вышло, – без обиняков заявил Дуг.
– Он надеется, что вы сядете в лужу, а вместе с вами, конечно, и я.
Кен помолчал. На него навалилась непреодолимая тоска, и он почувствовал такую усталость, что, заговорив, сам удивился злости, звучавшей в его голосе:
– Вы хотите сказать, что он намерен выставить нас отсюда, даже если всё пойдет удачно?
– Вовсе я этого не хочу сказать. Если то, что вы покажете, произведет впечатление, он не сможет вас выставить. – После паузы Дуг спросил: – А это будет достаточно убедительным?
– Да, – спокойно ответил Кен. – Мы и не станем никому показывать, пока это не будет достаточно убедительным. Констэбл перейдет на нашу сторону, вот и всё.
Дуг покачал головой.
– Меня это мало интересует. Всё равно ему придется уйти. Я не люблю врагов, и надо быть дураком, чтобы оставлять их при себе. Я решил действовать через его голову. Главный акционер – Кора Стюарт. Без неё он – ничто. С ним надо будет поступить решительно.
– Ну и поступайте, – бросил Кен. Он поднялся, оставив на столе недопитый бокал. – Мне сейчас на всё наплевать, главное, чтобы работал прибор.
– Послушайте, – зло сказал Дуг. – Это так же важно, как…
– Может быть, – перебил его Кен. – Но не для меня. Я не могу делать два дела сразу. Если что-то нужно улаживать – улаживайте сами. Мы с Дэви играем на своей стороне поля. А вы играйте на своей. Мы представим вам действующий прибор. Вы представите нам согласие правления заключить договор. Таково было наше условие. Спокойной ночи.
– Откровенно говоря, вы вызываете во мне такое любопытство, что, если б вы не позвонили, я сама позвонила бы вам, – призналась Кора Стюарт, указывая Дугу на мягкое лиловое кресло напротив себя.
Коротко подстриженные седые волосы, уложенные плоскими завитушками по самой последней моде, полная шея и тяжелый подбородок делали её похожей на мраморный бюст римского сенатора с накрашенным алой помадой ртом. Держа в зубах сигарету, она удобно уселась в углу широкого, обитого зеленым шелком дивана.
– Видите ли, – заговорила она медленно, словно мысли, которые она хотела высказать, только что пришли ей в голову, – вы смело затевали разного рода дела – кино, нефть, самолеты, – и каждый раз газеты поднимали такую шумиху, что даже те, кто, как я, никогда не читают финансового бюллетеня, знают все подробности. И какова же судьба ваших начинаний? Вы вкладываете деньги в дело, получаете огромные прибыли лично для себя. И затем выходите из игры. Для вас всё складывается прекрасно; но что сталось с кинокомпанией, которая больше не выпускает картин? Или с авиакомпанией, которая больше не делает самолетов?
– А что? – спросил Дуг.
– Вот об этом-то я вас и спрашиваю. Если бы я гналась за деньгами, я могла бы завтра же распродать все акции, – сказала Кора. – Я люблю деньги, но хочу быть всегда уверенной, что созданные моим мужем заводы работают на полный ход, что там по-прежнему много рабочих и что продукция наша, какой бы она ни была, выпускается по-прежнему. Я знаю, это может показаться старомодным. Знаю также, что когда меня не станет, никому уже не будет дорого наше предприятие. Я не против акционерных обществ. Я сама – акционерное общество. Но я и мой муж жили ещё в те времена, когда люди в нашей стране сохраняли привязанность к тому, что создано ими. Это время отходит в прошлое. Я вижу, что делается вокруг. Наступит день, когда наши фирмы так разрастутся, что станут своего рода независимыми государствами внутри государства и управлять ими будут не владельцы, а посторонние люди, но они будут не менее, а может, более значительными фигурами, чем президент Соединенных Штатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178