Три минуты. Теперь уж вряд ли что-нибудь изменится.
Дверь будки открылась, и вышла Вики. Дэви впился в неё глазами, боясь найти признаки, подтверждающие его подозрения. Но ни пожатие украдкой встретившихся в темноте рук, ни интимное прикосновение к плечу, ни влюбленная улыбка, отвечающая на просящий взгляд, – ничто не оставило внешних следов и сохранилось, очевидно, лишь в сокровенном уголке души. Вики остановилась у двери, закрыв лицо руками, чтобы глаза привыкли к свету; в эту минуту она показалась Дэви совсем иной – на неё словно упал леденящий отсвет возможной измены. Всё в ней сейчас было фальшивым, лживым, недобрым; и хотя она ещё так недавно шептала Дэви ласковые слова, создавая видимость страсти, за этой видимостью всё время скрывалось сплошное лицемерие.
Вики потерла глаза, как заспанный ребенок, и, заметив пристальный взгляд Дэви, рассмеялась.
– Так мелькает, – сказала она. – А Кен всё время поворачивал ручки – у меня даже голова закружилась.
– Ничего, привыкнешь, – ответил Дэви, борясь с желанием притянуть её к себе и спросить в упор: «Скажи правду – ты меня любишь?»
Он отвел от неё глаза и, чуть повысив голос, позвал Кена:
– Кен, выходи. Я хочу поставить вольтовы дуги по-другому и посмотреть, что нам даст отраженный свет.
Появился Кен, и Дэви захотелось, чтобы Вики немедленно ушла. Она всё испортила, нарушив его внутреннюю связь с Кеном, а связь эта была не только драгоценна сама по себе, но и необходима для работы. Лишь полное слияние поможет им обоим преодолеть усталость.
Они наметили, как расположить дуги, и выключили их, чтобы дать остыть, а потом передвинуть.
– Они будут остывать минут десять, не меньше, – сказал Кен. – Пойду куплю сигарет, чтобы не слоняться без дела.
Дэви только кивнул; он ждал, что Вики скажет: «Я тоже пойду». Он был уверен, что она скажет это или что-нибудь другое, что будет для Кена предлогом взять её с собой. Но секунды шли, Кен уже перешагнул порог и исчез в темноте летней ночи, а Вики так ничего и не сказала. По мастерской медленно расплывалась тишина.
– Почему ты на меня так смотрел? – негромко спросила Вики.
Дэви застыл на месте, делая вид, что поглощен работой.
– Как? – спросил он, глядя на переключатель, который держал в руках.
– Ты знаешь как, ты очень хорошо знаешь.
– Нет, не знаю.
– Ты смотрел так, будто ненавидишь меня.
Теперь уже пришлось взглянуть ей в лицо, но он сказал:
– Что за бред!
– Да, это действительно бред. И я знаю, о чём ты думал. Ты ревновал, потому что я осталась в будке с Кеном. Ты думал, что мы там целуемся.
– Неостроумно.
– А я и не думаю острить.
Минуту назад ревность заставила Дэви увидеть её как бы в новом свете. Сейчас она стала для него просто непостижимой.
– Слишком часто, – продолжала Вики, – у тебя начинается этот бред. Я ведь всегда это чувствую. Ты сразу становишься каменным. Я много об этом думала и всё старалась понять, откуда у тебя такое отношение к Кену. И, кажется, поняла.
– Знаешь, лучше не надо копаться в моей душе.
– Если ты сам не хочешь заглянуть в свою душу, значит, это должен сделать кто-то другой. Однажды ты сказал мне слова, которые засели у меня в голове. Скажи, пожалуйста, долго ещё ты намерен пресмыкаться перед Кеном за то, что он спас тебе жизнь, когда вы убегали с фермы?
Дэви стоял точно вкопанный, и только губы его раскрылись, как бы в немом протесте; он был ошеломлен, даже испуган тем, что она оказалась способной на такую жестокость.
– Как ты можешь говорить такие отвратительные вещи! – сказал он с горечью.
– Почему отвратительные? – возразила она. – Я ведь ни в чём не упрекаю Кена. Но я знаю, многие мои поступки объясняются тем, что так поступать мне хотелось в детстве. А сколько своих поступков я сама не могу объяснить!
– Почему ты сказала, что ни в чём не упрекаешь Кена? – очень спокойно спросил Дэви, не сводя с неё глаз.
– Потому, что это правда, и потому, что я знаю, как ты сердишься, если тебе кажется, что кто-то смеет его осуждать. Ты бы меньше сердился, если б мы разбирали твои собственные недостатки.
– Я не желаю говорить об этом, – отрывисто сказал Дэви. – И во всяком случае, ты неправа.
– Вот ты и доказал, что я права. Ты ведешь себя так, будто Кен во всех отношениях лучше тебя, будто всё, что у тебя есть, принадлежит Кену. Ты так ведешь себя, но на самом деле ты этому не веришь. По крайней мере какая-то часть тебя в это совсем не верит. В тебе живут как бы два человека – младший брат Кена, который обожает его, и старший брат Кена, который знает все его недостатки.
– Ты делаешь из меня целую толпу.
– Два человека могут показаться толпой, если они постоянно между собой воюют.
– Я с собой не воюю, если ты это имеешь в виду.
– Да, именно это я и имею в виду. И любит меня старший брат Кена, а младший не может поверить, что я способна разлюбить Кена. Рано или поздно тебе придется решать, какой из этих людей настоящий ты. Нельзя же всегда жить, раздваиваясь.
Дэви молчал.
– Даже сейчас, – продолжала Вики, – я не знаю, кому я всё это говорю, младшему брату или старшему: ведь они такие разные, что ты просто разрываешься надвое. Но мне ведь тоже нелегко. Помнишь тот вечер, когда мы сидели в машине и я так и не спросила тебя, о чём хотела?
– Помню, – отозвался Дэви.
– Ты заметил тогда одно очень странное обстоятельство?
– Что-то не помню ничего странного.
– Да, ты, конечно, не помнишь, зато я помню. Ведь ты так и не попытался узнать, о чём я хотела спросить! Даже не будь мы с тобой так близки, ты должен был бы поинтересоваться – хотя бы из любопытства!
– Я считал, что если ты захочешь, ты сама скажешь.
– Нет, – сказала Вики с печальной и мудрой улыбкой. – Ты не стал расспрашивать потому, что и так всё знал. По крайней мере знала та твоя половина, которую я люблю; другой Дэви дрожал от страха при мысли, что может как-нибудь изменить Кену, – он-то и заставил тебя прикусить язык и молчать. Ах, Дэви, – взмолилась она, – будь тем Дэви, которого я люблю!
– Перестань, – резко приказал он. – Вместо того чтобы разбираться во мне, ты лучше себя спроси кое о чём. Куда ты, собственно, клонишь? Ты хочешь сказать, что я – такой, как есть, – тебе уже не нравлюсь; что ты можешь любить только вожака – человека, который всегда и во всем впереди. Так не вини же меня за то, что я не такой, какой тебе нужен. Если ты стараешься пощадить мое самолюбие, то лучше не трать понапрасну времени. Почему ты не скажешь прямо, что ошиблась во мне? И ты не должна чувствовать себя в чём-то виноватой. Всё объясняется очень просто – ты любишь Кена и всегда любила только его…
Он увидел в её глазах глубокую молчаливую жалость и мгновенно ощутил жгучий стыд, ибо, вспылив, тут же понял, что уже не верит тому, что говорит. Он дал волю долго сдерживаемому гневу, и теперь слова были для него только завесой, за которой он старался съежиться, скрыться от Вики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
Дверь будки открылась, и вышла Вики. Дэви впился в неё глазами, боясь найти признаки, подтверждающие его подозрения. Но ни пожатие украдкой встретившихся в темноте рук, ни интимное прикосновение к плечу, ни влюбленная улыбка, отвечающая на просящий взгляд, – ничто не оставило внешних следов и сохранилось, очевидно, лишь в сокровенном уголке души. Вики остановилась у двери, закрыв лицо руками, чтобы глаза привыкли к свету; в эту минуту она показалась Дэви совсем иной – на неё словно упал леденящий отсвет возможной измены. Всё в ней сейчас было фальшивым, лживым, недобрым; и хотя она ещё так недавно шептала Дэви ласковые слова, создавая видимость страсти, за этой видимостью всё время скрывалось сплошное лицемерие.
Вики потерла глаза, как заспанный ребенок, и, заметив пристальный взгляд Дэви, рассмеялась.
– Так мелькает, – сказала она. – А Кен всё время поворачивал ручки – у меня даже голова закружилась.
– Ничего, привыкнешь, – ответил Дэви, борясь с желанием притянуть её к себе и спросить в упор: «Скажи правду – ты меня любишь?»
Он отвел от неё глаза и, чуть повысив голос, позвал Кена:
– Кен, выходи. Я хочу поставить вольтовы дуги по-другому и посмотреть, что нам даст отраженный свет.
Появился Кен, и Дэви захотелось, чтобы Вики немедленно ушла. Она всё испортила, нарушив его внутреннюю связь с Кеном, а связь эта была не только драгоценна сама по себе, но и необходима для работы. Лишь полное слияние поможет им обоим преодолеть усталость.
Они наметили, как расположить дуги, и выключили их, чтобы дать остыть, а потом передвинуть.
– Они будут остывать минут десять, не меньше, – сказал Кен. – Пойду куплю сигарет, чтобы не слоняться без дела.
Дэви только кивнул; он ждал, что Вики скажет: «Я тоже пойду». Он был уверен, что она скажет это или что-нибудь другое, что будет для Кена предлогом взять её с собой. Но секунды шли, Кен уже перешагнул порог и исчез в темноте летней ночи, а Вики так ничего и не сказала. По мастерской медленно расплывалась тишина.
– Почему ты на меня так смотрел? – негромко спросила Вики.
Дэви застыл на месте, делая вид, что поглощен работой.
– Как? – спросил он, глядя на переключатель, который держал в руках.
– Ты знаешь как, ты очень хорошо знаешь.
– Нет, не знаю.
– Ты смотрел так, будто ненавидишь меня.
Теперь уже пришлось взглянуть ей в лицо, но он сказал:
– Что за бред!
– Да, это действительно бред. И я знаю, о чём ты думал. Ты ревновал, потому что я осталась в будке с Кеном. Ты думал, что мы там целуемся.
– Неостроумно.
– А я и не думаю острить.
Минуту назад ревность заставила Дэви увидеть её как бы в новом свете. Сейчас она стала для него просто непостижимой.
– Слишком часто, – продолжала Вики, – у тебя начинается этот бред. Я ведь всегда это чувствую. Ты сразу становишься каменным. Я много об этом думала и всё старалась понять, откуда у тебя такое отношение к Кену. И, кажется, поняла.
– Знаешь, лучше не надо копаться в моей душе.
– Если ты сам не хочешь заглянуть в свою душу, значит, это должен сделать кто-то другой. Однажды ты сказал мне слова, которые засели у меня в голове. Скажи, пожалуйста, долго ещё ты намерен пресмыкаться перед Кеном за то, что он спас тебе жизнь, когда вы убегали с фермы?
Дэви стоял точно вкопанный, и только губы его раскрылись, как бы в немом протесте; он был ошеломлен, даже испуган тем, что она оказалась способной на такую жестокость.
– Как ты можешь говорить такие отвратительные вещи! – сказал он с горечью.
– Почему отвратительные? – возразила она. – Я ведь ни в чём не упрекаю Кена. Но я знаю, многие мои поступки объясняются тем, что так поступать мне хотелось в детстве. А сколько своих поступков я сама не могу объяснить!
– Почему ты сказала, что ни в чём не упрекаешь Кена? – очень спокойно спросил Дэви, не сводя с неё глаз.
– Потому, что это правда, и потому, что я знаю, как ты сердишься, если тебе кажется, что кто-то смеет его осуждать. Ты бы меньше сердился, если б мы разбирали твои собственные недостатки.
– Я не желаю говорить об этом, – отрывисто сказал Дэви. – И во всяком случае, ты неправа.
– Вот ты и доказал, что я права. Ты ведешь себя так, будто Кен во всех отношениях лучше тебя, будто всё, что у тебя есть, принадлежит Кену. Ты так ведешь себя, но на самом деле ты этому не веришь. По крайней мере какая-то часть тебя в это совсем не верит. В тебе живут как бы два человека – младший брат Кена, который обожает его, и старший брат Кена, который знает все его недостатки.
– Ты делаешь из меня целую толпу.
– Два человека могут показаться толпой, если они постоянно между собой воюют.
– Я с собой не воюю, если ты это имеешь в виду.
– Да, именно это я и имею в виду. И любит меня старший брат Кена, а младший не может поверить, что я способна разлюбить Кена. Рано или поздно тебе придется решать, какой из этих людей настоящий ты. Нельзя же всегда жить, раздваиваясь.
Дэви молчал.
– Даже сейчас, – продолжала Вики, – я не знаю, кому я всё это говорю, младшему брату или старшему: ведь они такие разные, что ты просто разрываешься надвое. Но мне ведь тоже нелегко. Помнишь тот вечер, когда мы сидели в машине и я так и не спросила тебя, о чём хотела?
– Помню, – отозвался Дэви.
– Ты заметил тогда одно очень странное обстоятельство?
– Что-то не помню ничего странного.
– Да, ты, конечно, не помнишь, зато я помню. Ведь ты так и не попытался узнать, о чём я хотела спросить! Даже не будь мы с тобой так близки, ты должен был бы поинтересоваться – хотя бы из любопытства!
– Я считал, что если ты захочешь, ты сама скажешь.
– Нет, – сказала Вики с печальной и мудрой улыбкой. – Ты не стал расспрашивать потому, что и так всё знал. По крайней мере знала та твоя половина, которую я люблю; другой Дэви дрожал от страха при мысли, что может как-нибудь изменить Кену, – он-то и заставил тебя прикусить язык и молчать. Ах, Дэви, – взмолилась она, – будь тем Дэви, которого я люблю!
– Перестань, – резко приказал он. – Вместо того чтобы разбираться во мне, ты лучше себя спроси кое о чём. Куда ты, собственно, клонишь? Ты хочешь сказать, что я – такой, как есть, – тебе уже не нравлюсь; что ты можешь любить только вожака – человека, который всегда и во всем впереди. Так не вини же меня за то, что я не такой, какой тебе нужен. Если ты стараешься пощадить мое самолюбие, то лучше не трать понапрасну времени. Почему ты не скажешь прямо, что ошиблась во мне? И ты не должна чувствовать себя в чём-то виноватой. Всё объясняется очень просто – ты любишь Кена и всегда любила только его…
Он увидел в её глазах глубокую молчаливую жалость и мгновенно ощутил жгучий стыд, ибо, вспылив, тут же понял, что уже не верит тому, что говорит. Он дал волю долго сдерживаемому гневу, и теперь слова были для него только завесой, за которой он старался съежиться, скрыться от Вики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178