Но кадр обрамлен с одной стороны столбом, так что видно только бедного мальчика, глядящего с улицы. Следующий кадр – тоскующее лицо мальчика. Для пущего драматизма даем крупным планом его лохмотья. Перебивка: из-за спины мальчика – общий план: дом, конюшни и всадники, исполненные сознанием своего богатства. Это видно по тому, как они улыбаются друг другу и совершенно не обращают внимания на грумов, которые поправляют стремена, подпруги или как там эти штуки называются. Панорамный план через толпу к пони. Затем опять крупным планом мальчик. Он любуется этим пони. Потом опять – пони и толпа. Всадники оглядываются по сторонам. Грум пожимает плечами – его спросили, где маленький владелец пони. Все раздосадованы. Общим планом – покатая лужайка и столб… теперь он уже в середине кадра. Видна маленькая одинокая фигурка, глядящая в объектив. Потом быстрая перебивка и план богатого мальчика, который смотрит сквозь решетку; на лице его почти такое же выражение, как и у бедного мальчика. Перебивка туда и обратно. Один мальчик смотрит во двор, другой – на улицу. На что смотрит богатый мальчик? На картину! Даем несколько кадров подряд, чтобы создать иронический контраст. Дальше – оба мальчика замечают друг друга… – тут он запнулся, исчерпав сюжет. – Черт возьми, мне это нравится!
– Мне тоже понравилось бы, если б тут была интрига, – заметил драматург. – Каждый дурак может сочинить одну сцену. Человек медленно направляет револьвер в другого, публика сидит, затаив дыханье. Ну, а дальше что? И что было до этого?
– Тут совсем другое дело, – холодно произнес Бэрли. – Тут нет револьверов и нет мелодрамы. Более того, в первом же эпизоде заложено зерно дальнейшего сюжета. Два славных мальчугана, принадлежащих к противоположным полюсам общества, и каждый из них имеет то, о чём мечтает другой…
– И каждый влюбляется в сестру другого.
Карл действительно собирался влюбить каждого в сестру другого, но, услышав это, поторопился изменить сюжетный ход.
– Ничего подобного, – сказал он, вспоминая чувства, вызванные в нем картиной с участием Нормы Ширер. – Они становятся друзьями, вырастают и влюбляются в одну и ту же девушку. Для бедного мальчика – она сказочная принцесса, которая сочувствует его мечте строить железные дороги, как её отец. Для богатого она – единственная, кто сочувствует его мечте стать великим художником, хотя его родители презирают художников и хотят, чтобы он продолжал фамильное дело. В ней сочетается как бы два разных характера, понятно? И вот она порхает то туда, то сюда – совсем как прелестная цирковая наездница… Между прочим, она и есть цирковая наездница!
– Может получиться отличная роль, – нехотя согласился писатель. – Только никакая здешняя актриса не сумеет в один день изобразить на лице два разных выражения. Вам придется снимать каждую часть её роли отдельно – сначала с одним героем, потом с другим.
– Ну, план съемок… – начал было седовласый режиссер.
Но Карл заметил, что Дуг и Бэрли погрузились в угрюмое молчание. Они поглядывали друг на друга с явным недружелюбием. Вновь обретенная самоуверенность Карла мгновенно растворилась в страхе, однако тут же его озарила догадка. Господи Иисусе, они же завидуют друг другу!
– Но девушка умирает, – быстро заговорил он. – И неизвестно, которого же из двух она любила.
– Вы хотите сказать, что каждый воображал, будто она любит только его?
– осведомился Бэрли. Такое решение задевало его самолюбие.
– О нет, нет, – заверил его Карл. – Как раз наоборот. Каждый думает, что она любит другого. Но они узнают правду только в эпилоге… – Карлу очень нравились мягко, словно через дымку снятые эпилоги, которые как бы заменяют слова: «И так они жили до самой смерти в счастье и довольстве». Эпилог развертывается в поместье бедного мальчика, ставшего миллионером; у него красавица-жена. Богатый мальчик, теперь знаменитый художник, приезжает к нему в гости и тоже с красавицей-женой. Старые друзья любуются закатом. Инженер-миллионер уходит в дом и приносит фотографию умершей девушки. Он протягивает её художнику. «Вот, – говорит он. – Я хотел отдать, её тебе много лет назад. Она любила тебя». Художник грустно качает головой и открывает крышку часов. Там портрет девушки. «Нет, она любила не меня, а тебя. Я понял это под конец». Они грустно улыбаются, и обоим становится легче на душе. Оба обмениваются фотографиями, и мы знаем, что девушка всегда будет жить в их сердцах.
– Нельзя ли сделать всё это чуточку сентиментальнее? – сухо спросил писатель.
– Нет, мне нравится именно так, – сказал Бэрли. – А вам, Дуг? Конечно, любой дурак мог бы найти тысячу недостатков в этом сценарии, но я говорю об общем настроении.
Дуг медлил с ответом, и Карл внезапно понял, что и сценарий, который обсуждался вначале, и этого драматурга выдвигал Дуг. По сути дела, подумал Карл, он подложил Дугу порядочную свинью.
– Что ж, мистер Бэрли, – сказал Дуг, – я уважаю ваше мнение, и мне нравятся идеи Карла. Однако мне хотелось бы увидеть более разработанный сценарий. Что вы скажете, Уилбер? – обратился он к писателю. – Не взялись бы вы сделать из этого законченное либретто?
– Надо подумать, – холодно сказал писатель. – Может быть, у мистера… э-э…
– Бэннермена, – подсказал Карл.
– …у мистера Бэннермена есть ещё какие-либо предложения?
– Нет, – ответил Карл. – Я же вам сказал, что я не писатель. Я – зазывала.
– Но вы будете работать с Уилбером, не правда ли, Карл?
Карл, улыбаясь, затряс головой.
– Нет, но я охотно просмотрю готовый сценарий – в качестве своего рода инспектора, – с хорошо разыгранной наивностью заявил он, и Бэрли кивнул.
Совещание закончилось; Волрат остался чрезвычайно доволен Карлом, но Карл изнемогал – и не столько от напряжения, сколько от ощущения холодной пустоты. Больше всего его угнетало сознание, что он надул и Бэрли и Волрата.
Да, он нашел место, где сумел показать «высший класс», но и это было основано на надувательстве. И нет такого места на земле, где его успех был бы вполне законным, – нет и не будет, он теперь убедился в этом.
Карл понял, что он, как те, ставшие рабами своей мечты простаки, над которыми он издевался всю жизнь, тоже является блаженно-одурманенной жертвой своей глупой фантазии. А сейчас он очнулся и с тоской вспоминал о пролетевшем сне. Он улыбался, прислушиваясь к разговору этих влиятельных господ; он с серьезной важностью кивал, когда они обращались к нему за советом, – но всё это было безрадостно. Ему захотелось поскорее узнать, где идет какая-нибудь картина с участием Нормы Ширер. Сейчас у него было самое подходящее настроение, чтобы посмотреть душещипательный фильм.
Дуг считал, что совещание прошло необыкновенно удачно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
– Мне тоже понравилось бы, если б тут была интрига, – заметил драматург. – Каждый дурак может сочинить одну сцену. Человек медленно направляет револьвер в другого, публика сидит, затаив дыханье. Ну, а дальше что? И что было до этого?
– Тут совсем другое дело, – холодно произнес Бэрли. – Тут нет револьверов и нет мелодрамы. Более того, в первом же эпизоде заложено зерно дальнейшего сюжета. Два славных мальчугана, принадлежащих к противоположным полюсам общества, и каждый из них имеет то, о чём мечтает другой…
– И каждый влюбляется в сестру другого.
Карл действительно собирался влюбить каждого в сестру другого, но, услышав это, поторопился изменить сюжетный ход.
– Ничего подобного, – сказал он, вспоминая чувства, вызванные в нем картиной с участием Нормы Ширер. – Они становятся друзьями, вырастают и влюбляются в одну и ту же девушку. Для бедного мальчика – она сказочная принцесса, которая сочувствует его мечте строить железные дороги, как её отец. Для богатого она – единственная, кто сочувствует его мечте стать великим художником, хотя его родители презирают художников и хотят, чтобы он продолжал фамильное дело. В ней сочетается как бы два разных характера, понятно? И вот она порхает то туда, то сюда – совсем как прелестная цирковая наездница… Между прочим, она и есть цирковая наездница!
– Может получиться отличная роль, – нехотя согласился писатель. – Только никакая здешняя актриса не сумеет в один день изобразить на лице два разных выражения. Вам придется снимать каждую часть её роли отдельно – сначала с одним героем, потом с другим.
– Ну, план съемок… – начал было седовласый режиссер.
Но Карл заметил, что Дуг и Бэрли погрузились в угрюмое молчание. Они поглядывали друг на друга с явным недружелюбием. Вновь обретенная самоуверенность Карла мгновенно растворилась в страхе, однако тут же его озарила догадка. Господи Иисусе, они же завидуют друг другу!
– Но девушка умирает, – быстро заговорил он. – И неизвестно, которого же из двух она любила.
– Вы хотите сказать, что каждый воображал, будто она любит только его?
– осведомился Бэрли. Такое решение задевало его самолюбие.
– О нет, нет, – заверил его Карл. – Как раз наоборот. Каждый думает, что она любит другого. Но они узнают правду только в эпилоге… – Карлу очень нравились мягко, словно через дымку снятые эпилоги, которые как бы заменяют слова: «И так они жили до самой смерти в счастье и довольстве». Эпилог развертывается в поместье бедного мальчика, ставшего миллионером; у него красавица-жена. Богатый мальчик, теперь знаменитый художник, приезжает к нему в гости и тоже с красавицей-женой. Старые друзья любуются закатом. Инженер-миллионер уходит в дом и приносит фотографию умершей девушки. Он протягивает её художнику. «Вот, – говорит он. – Я хотел отдать, её тебе много лет назад. Она любила тебя». Художник грустно качает головой и открывает крышку часов. Там портрет девушки. «Нет, она любила не меня, а тебя. Я понял это под конец». Они грустно улыбаются, и обоим становится легче на душе. Оба обмениваются фотографиями, и мы знаем, что девушка всегда будет жить в их сердцах.
– Нельзя ли сделать всё это чуточку сентиментальнее? – сухо спросил писатель.
– Нет, мне нравится именно так, – сказал Бэрли. – А вам, Дуг? Конечно, любой дурак мог бы найти тысячу недостатков в этом сценарии, но я говорю об общем настроении.
Дуг медлил с ответом, и Карл внезапно понял, что и сценарий, который обсуждался вначале, и этого драматурга выдвигал Дуг. По сути дела, подумал Карл, он подложил Дугу порядочную свинью.
– Что ж, мистер Бэрли, – сказал Дуг, – я уважаю ваше мнение, и мне нравятся идеи Карла. Однако мне хотелось бы увидеть более разработанный сценарий. Что вы скажете, Уилбер? – обратился он к писателю. – Не взялись бы вы сделать из этого законченное либретто?
– Надо подумать, – холодно сказал писатель. – Может быть, у мистера… э-э…
– Бэннермена, – подсказал Карл.
– …у мистера Бэннермена есть ещё какие-либо предложения?
– Нет, – ответил Карл. – Я же вам сказал, что я не писатель. Я – зазывала.
– Но вы будете работать с Уилбером, не правда ли, Карл?
Карл, улыбаясь, затряс головой.
– Нет, но я охотно просмотрю готовый сценарий – в качестве своего рода инспектора, – с хорошо разыгранной наивностью заявил он, и Бэрли кивнул.
Совещание закончилось; Волрат остался чрезвычайно доволен Карлом, но Карл изнемогал – и не столько от напряжения, сколько от ощущения холодной пустоты. Больше всего его угнетало сознание, что он надул и Бэрли и Волрата.
Да, он нашел место, где сумел показать «высший класс», но и это было основано на надувательстве. И нет такого места на земле, где его успех был бы вполне законным, – нет и не будет, он теперь убедился в этом.
Карл понял, что он, как те, ставшие рабами своей мечты простаки, над которыми он издевался всю жизнь, тоже является блаженно-одурманенной жертвой своей глупой фантазии. А сейчас он очнулся и с тоской вспоминал о пролетевшем сне. Он улыбался, прислушиваясь к разговору этих влиятельных господ; он с серьезной важностью кивал, когда они обращались к нему за советом, – но всё это было безрадостно. Ему захотелось поскорее узнать, где идет какая-нибудь картина с участием Нормы Ширер. Сейчас у него было самое подходящее настроение, чтобы посмотреть душещипательный фильм.
Дуг считал, что совещание прошло необыкновенно удачно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178