Более
того, его вообще нигде не чувствовалось! Моя песня исходила ... даже не знаю,
откуда. Но она мне нравилась - это была песня о Предке Огне, хотя я и не сочинял
ее. Это был дар Татевари, дар, который я мог унести с собой, и петь в минуты
грусти или нужды. Песня переполняла меня всего. Она заполняла все вокруг, беря
начало в моей груди и растекаясь повсюду. Пели не мои губы, не мое горло - пело
мое энергетическое тело, и более того, тот, кто пел, был не тот, кого я знал как
свое "я". Это была моя энергия! Дар оставался у меня примерно час. О, как я
благодарен тебе, Предок! Когда песня кончилась, я стал оглядываться - не
обеспокоил ли я своим пением виррарика? Я повернулся, и увидел, что никто не
обращает на меня внимания. Виррарика были уже где-то далеко, они улетели на
крыльях восприятия. Ближе к огню сидел Рене и еще один виррарика, певший огню
свою песню. Вдруг я осознал, что он поет на испанском. Я начал вслушиваться в
слова его песни... но он же поет "мою" песню! Я не знаю, где он услышал ее - от
меня, или Татевари научил его так же, как меня, но я был счастлив, что слышу ее
от виррарика. В конце концов, снова воцарилось молчание.
"Это"
Так мы просидели довольно долго, и захотелось встать, размяться - в общем,
пробежаться по пустыне. Но ведь изначально предполагалось, что мы будем вести
себя в точности так, как виррарика? Впрочем, теперь я понял, никакого общего
пути не существует, каждый идет своей дорогой, сам ищет свое видение, и свою
встречу. Вдруг я услышал слова Антонио, хотя он не раскрывал рта, что мы можем
идти, только надо быть осторожнее и держаться вместе. Позже мы снова встретимся.
Теварис поднялись и, накинув куртки, двинулись цепочкой в пустыню, мы
двинулись очень быстро, не освещая путь фонариками. Без света фонарей, без
лунного света пустыня выглядела совсем по-другому, чем днем. Но наши глаза
быстро привыкли к темноте, и мы ясно могли различать все, что окружало нас:
кактусы и кустарники были окружены светящимися венчиками. Мы медленно двинулись
по тропинке, но нечто - какая-то тень - следовала за нами справа, так что
пришлось ускорить шаг, мы почти побежали. Тень не только можно было видеть, но и
слышать - кустарник потрескивал от ее прыжков. Мне казалось, что мы ни в коем
случае не должны бежать или терять строй. Метров через триста от лагеря, на
песчаной полянке, мы остановились и стали спрашивать друг друга, все ли видели
эту тень? Никаких сомнений, все видели ее. Мы еще немного поговорили про "это",
и решили, что больше не следует отходить друг от друга - даже если кому-то
срочно понадобится.
Становилось все холоднее. Мы разложили спальные мешки и улеглись как можно
ближе друг к другу, словно сосиски в упаковке, а сверху накрылись куртками,
свитерами и одеялом, которое кто-то из нас догадался захватить. Мы чувствовали
себя единым целым, нас объединяло нечто более высокое, чем слова или какие-то
договоры. Нас объединяли совместные битвы, а мы провели их немало. Нас
объединяло то, что мы оказались здесь вместе.
Видения
Мы посмотрели на небо: представление уже начиналось, там появилась падучая
звезда, сияющая почти как солнце. Таких падающих звезд мы еще не видали!
Вдруг Мануэль показал вверх:
- Видели волка?!
- Волка...? Где?
- Да вон там, в небе!
Мы посмотрели туда, куда указывал его палец, и точно, в небе виднелись
очертания волка, с глазами в виде горящих звезд. Я весь задрожал, но не от
страха, а от волнения: ведь у меня с волками особое сродство. Я присоединился к
друзьям, и мы вместе переживали эти мгновения тишины и видений, открывающих
перед нами такие стороны мира, которые в обыденной жизни были недоступны, - они
открывали нам правду мира во всем ее откровении. Вдруг Луис Мануэль откатился от
нас примерно метра на четыре. Это нас обеспокоило, и мы начали звать его
обратно, но он не хотел нас слушать. Тогда я поднялся и подошел к нему.
- Луис, давай назад. Чего ты от нас ушел?
- Вик, оставь меня! Я хочу побыть в одиночестве. Я вижу сейчас нечто
важное, такое, что было со мной всю мою жизнь, и только теперь я вижу это... я
хочу остаться здесь один, хотя бы еще немного.
- Ты уверен, что с тобой все в порядке?
- Разумеется!
Я понял, что сейчас с ним происходит, и вернулся к остальным, которые уже
собирались идти на поиски Мануэля. Я остановил их, уверил, что с ним все в
порядке, и что нам лучше сейчас не тревожить его.
И правда, через некоторое время он действительно вернулся к нам, и
пристроился ко мне сбоку очередной "сосиской". Мне показалось, что он отчего-то
печален. Небо пересекла очередная падучая звезда. Я стал подбадривать Мануэля:
- Ты видишь эту звезду, такую большую?
- Да, вижу, - откликнулся он. Я не стал поворачиваться к нему, потому что и
не глядя на него мог понять, что он плачет.
- Почему ты грустишь? Разве ты не видел звезду?
- Видел, поэтому-то я и плачу.
- Но почему, почему это так печалит тебя? Разве она не прекрасна?
- Прекрасна, но как недолговечна...
И тут я понял, что его гложет - я присоединился к его эмоциональной сфере и
заплакал так же горько, как и он. Да, я буквально видел утрату любимого
существа, его исчезновение и трепет оставшейся любви. Я обнял друга, до глубины
души прочувствовав его боль, и попытался утешить его. Некоторое время мы просто
плакали вместе. А потом Луис Мануэль спросил меня:
- Мы ведь теперь братья, правда, Вик?
- Да, Луис, мы братья!
А когда мы успокоились, я высказал ему то, что понял только сейчас:
- А что ты знаешь о падучих звездах? Ты знаешь, чем они хороши?
- Чем же?
- На самом деле, мы не должны слишком скорбеть о них. Ведь если жизнь их
коротка, зато они так прекрасны, и свет их так ярок, что благодаря им наша жизнь
становится хоть ненадолго светлее, хоть немного радостнее, пусть даже всего на
миг?
- Это верно!
- Но есть и еще кое-что.
- Что же?
- Когда звезда исчезает, это не значит, что ее больше нет - просто мы
перестаем ее видеть. Но она не исчезла совсем. Так что не грусти, Луис, твоя
звезда не исчезла, просто она сияет теперь не здесь, а в другой части нашей
прекрасной вселенной.
Мы задумались о мире и о своей жизни: каждому приходится вести свою битву,
и подчас весьма отличную от других... Лично я был счастлив, потому что ясно
видел свой будущий путь - он пусть и не легок, но прекрасен и светел.
Опекун
- Ты слышишь эту мелодию? - вдруг спросила меня Лигия, лежавшая слева от
меня.
- А верно! Какая прекрасная! - мы стали прислушиваться к ней, пока я не
понял, что кто-то, должно быть, просто поет.
- Кто же это поет? - спросил я.
Так как все мы лежали, укутанные в одеяло и куртки, никому не хотелось
подниматься, чтобы посмотреть - откуда же доносится эта мелодия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56