Сам я не могу объяснить, откуда получил эти указания, но мне было
совершенно ясно, что это была команда, которую я не могу не выполнить. И вот я
выполняю ее.
Сам голос продиктовал мне и заглавие этой книги "Тольтеки нового
тысячелетия". Заглавие говорит о том что в этот самый момент, на заре нового
тысячелетия на протяжении короткого отрезка времени в мире происходит сближение
двух типов тольтеков: выживших хранителей древнего знания, потомков исторических
тольтеков (виррарика и другие индейские общины) и нового поколения тольтеков,
которое примет из рук индейских народов и понесет дальше "Чашу Знания", но не
путем основания школ или церквей, а принятием образа жизни, позволяющего
соотносить себя с Духом. В наши дни эта новая, зарождающаяся тольтекская
общность имеет реальную возможность, - которая, однако, влечет за собой и
ответственность, - использовать существование уцелевших тольтеков древности,
причем не столько путем непосредственного контакта с ними (что случается очень
редко, если вообще случается), сколько выполнением определенных действий,
позволяющих установить гармоничные отношения с Духом, движущим поступками
тольтеков. Эти действия начинаются с того, что каждый из нас принимает решение
быть в ответе за свое собственное духовное развитие и стремиться к встрече с
Духом. Приняв такое решение, мы станем братьями и сестрами живущих в горах
индейцев, тех, кто полностью погружен в решение этой задачи. Наше время
особенное по трем причинам:
все еще существуют маракаме, поддерживающие тесную связь с Дедушкой
(Прародителем) Огнем, с нашей Матерью Татей Урианака (Тлалтипак, Земля, Гея и
т.д.) и с самим Духом;
канал связи с Духом еще открыт;
пути возвращения зримы, что увеличивает наши шансы на успех.
Сейчас лишь от нас зависит, сможем ли мы научиться поддерживать эти каналы
открытыми, сможем ли использовать пути возвращения к Духу --пока они еще
существуют, и пока мы не остались одни.
Уцелевшие вопреки историческим событиям индейцы - прямые наследники
проложенных древними тольтеками путей к Духу,-а также заинтересованные и
целеустремленные исследователи, поодиночке или группами ведущие сражение за
понимание пути возвращения, составляют особое сообщество. Им дарована особая
привилегия - быть духовно разбуженными и тем самым отягощенными ответственностью
хранить знание. Этих людей я и называю "тольтеками нового тысячелетия".
Чтобы оказаться достойным стоящей передо мной задачи, я должен быть в
состоянии вынести и совершить гораздо больше, чем я вынес и совершил к
настоящему моменту. Один из примеров - написание книг. На самом деле я не
писатель, хотя какое-то время вел себя так, как если бы был им. Я пишу, когда
нет иного выхода. Сопряженное с писательством затворничество весьма далеко от
того, что для меня естественно - быть в гуще событий, ведущих к открытиям, часто
случающимся одновременно на внешнем и внутреннем уровне, где-то в отдаленных и
недоступных уголках природы или реальности.
За рамками антропологии
Я отдаю себе отчет в том, что подходить к изучению реальности индейцев
можно с разных сторон, в том числе и с точки зрения антропологии. Однако мои
исследования, помимо всего прочего, имели отношение к тем областям, в которые
доступ академическим ученым закрыт из-за их принадлежности к академическим
структурам и их статуса "цивилизованных" мужчин или женщин. Изучение этих
неожиданных граней осознания и восприятия, опыт взаимодействия с неизвестными
аспектами реальности. Все это имело для нас огромное значение и оказало огромное
влияние на наш повседневный образ жизни. Этот опыт открывает перед нами дверь к
восстановлению равновесия. Мы утратили его много лет назад как отдельные
личности и много столетий или тысячелетий назад как человечество в целом.
Поэтому сфера моей деятельности охватывает не только мир индейцев, в нее входит
и то, что я делаю среди неиндейцев, жителей городов, вовлеченных в круговорот
проблем современной жизни.
Социальная или этнографическая антропология должна быть каналом для
ознакомления с неизвестными "другими" (например, индейцами). По крайней мере,
так должно быть. В действительности же, это лишь небольшая замкнутая на себя
вселенная, ни в коем случае не выходящая за пределы академических границ.
Действительность "других" рассматривается очень поверхностно, если вообще
рассматривается. Обычный человек едва ли получит от деятельности антропологов
какую-либо пользу, прибыль или ощутит само присутствие где-то поблизости этой
антропологической вселенной. В большинстве своем обычные люди даже не знают, чем
занимаются антропологи. Плодами работы антропологов пользуются не индейские
народы и не люди из общества и даже не они сами, как индивидуумы. Их работа
предназначена для их собственных "заказчиков" - руководства, правительственных
кругов и других антропологов - единственных ценителей работы своих коллег.
Я стремился работать именно в тех областях, о существовании которых
академические исследователи не хотели или не могли знать, или же подозревали об
их существовании, но не могли или не собирались исследовать. Если бы они искали
и находили, то не осмелились бы заявить о своих находках публично из-за страха
быть обвиненными в утрате "научной объективности" и стремления сохранить
уважение своих коллег в академических кругах. Будучи антиантропологом, я лишен
этого страха, и поэтому располагаю гораздо большей свободой действий. Я могу
позволить себе опыт встречи с неизвестным, ощутить на себе его влияние, я готов
преобразиться в процессе этих встреч. Для меня не важно соответствовать
формальным требованиям "научной объективности". Я стремлюсь представить
свидетельства иного рода, рассказать о том, что происходит, когда мы
осмеливаемся совершить этот "смертельный прыжок в сторону от рассудка",
преодолев самих себя, покончив со своей личной историей и самомнением.
С одной стороны, моя работа отвечает всем требованиям, предъявляемым к
"научному исследованию". Это, - не исключаю, - может со временем убедить других
"социологов": в работе нет ничего, что может вызвать недоверие или быть сочтено
цирковым фокусом - то есть, с их точки зрения, здесь все в полном порядке и под
контролем. Мы, ученые, понимаем почти все, а чего не понимаем, то поймем
позднее, это всего лишь вопрос времени.
С другой стороны, наличествует и то, что можно опробовать, и что не
укладывается в тональ причинноследственных связей. Я считаю важным и тот факт,
что мы осмеливаемся исследовать явления, не укладывающиеся в привычные рамки
познания, и то, что мы можем и хотим говорить об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
совершенно ясно, что это была команда, которую я не могу не выполнить. И вот я
выполняю ее.
Сам голос продиктовал мне и заглавие этой книги "Тольтеки нового
тысячелетия". Заглавие говорит о том что в этот самый момент, на заре нового
тысячелетия на протяжении короткого отрезка времени в мире происходит сближение
двух типов тольтеков: выживших хранителей древнего знания, потомков исторических
тольтеков (виррарика и другие индейские общины) и нового поколения тольтеков,
которое примет из рук индейских народов и понесет дальше "Чашу Знания", но не
путем основания школ или церквей, а принятием образа жизни, позволяющего
соотносить себя с Духом. В наши дни эта новая, зарождающаяся тольтекская
общность имеет реальную возможность, - которая, однако, влечет за собой и
ответственность, - использовать существование уцелевших тольтеков древности,
причем не столько путем непосредственного контакта с ними (что случается очень
редко, если вообще случается), сколько выполнением определенных действий,
позволяющих установить гармоничные отношения с Духом, движущим поступками
тольтеков. Эти действия начинаются с того, что каждый из нас принимает решение
быть в ответе за свое собственное духовное развитие и стремиться к встрече с
Духом. Приняв такое решение, мы станем братьями и сестрами живущих в горах
индейцев, тех, кто полностью погружен в решение этой задачи. Наше время
особенное по трем причинам:
все еще существуют маракаме, поддерживающие тесную связь с Дедушкой
(Прародителем) Огнем, с нашей Матерью Татей Урианака (Тлалтипак, Земля, Гея и
т.д.) и с самим Духом;
канал связи с Духом еще открыт;
пути возвращения зримы, что увеличивает наши шансы на успех.
Сейчас лишь от нас зависит, сможем ли мы научиться поддерживать эти каналы
открытыми, сможем ли использовать пути возвращения к Духу --пока они еще
существуют, и пока мы не остались одни.
Уцелевшие вопреки историческим событиям индейцы - прямые наследники
проложенных древними тольтеками путей к Духу,-а также заинтересованные и
целеустремленные исследователи, поодиночке или группами ведущие сражение за
понимание пути возвращения, составляют особое сообщество. Им дарована особая
привилегия - быть духовно разбуженными и тем самым отягощенными ответственностью
хранить знание. Этих людей я и называю "тольтеками нового тысячелетия".
Чтобы оказаться достойным стоящей передо мной задачи, я должен быть в
состоянии вынести и совершить гораздо больше, чем я вынес и совершил к
настоящему моменту. Один из примеров - написание книг. На самом деле я не
писатель, хотя какое-то время вел себя так, как если бы был им. Я пишу, когда
нет иного выхода. Сопряженное с писательством затворничество весьма далеко от
того, что для меня естественно - быть в гуще событий, ведущих к открытиям, часто
случающимся одновременно на внешнем и внутреннем уровне, где-то в отдаленных и
недоступных уголках природы или реальности.
За рамками антропологии
Я отдаю себе отчет в том, что подходить к изучению реальности индейцев
можно с разных сторон, в том числе и с точки зрения антропологии. Однако мои
исследования, помимо всего прочего, имели отношение к тем областям, в которые
доступ академическим ученым закрыт из-за их принадлежности к академическим
структурам и их статуса "цивилизованных" мужчин или женщин. Изучение этих
неожиданных граней осознания и восприятия, опыт взаимодействия с неизвестными
аспектами реальности. Все это имело для нас огромное значение и оказало огромное
влияние на наш повседневный образ жизни. Этот опыт открывает перед нами дверь к
восстановлению равновесия. Мы утратили его много лет назад как отдельные
личности и много столетий или тысячелетий назад как человечество в целом.
Поэтому сфера моей деятельности охватывает не только мир индейцев, в нее входит
и то, что я делаю среди неиндейцев, жителей городов, вовлеченных в круговорот
проблем современной жизни.
Социальная или этнографическая антропология должна быть каналом для
ознакомления с неизвестными "другими" (например, индейцами). По крайней мере,
так должно быть. В действительности же, это лишь небольшая замкнутая на себя
вселенная, ни в коем случае не выходящая за пределы академических границ.
Действительность "других" рассматривается очень поверхностно, если вообще
рассматривается. Обычный человек едва ли получит от деятельности антропологов
какую-либо пользу, прибыль или ощутит само присутствие где-то поблизости этой
антропологической вселенной. В большинстве своем обычные люди даже не знают, чем
занимаются антропологи. Плодами работы антропологов пользуются не индейские
народы и не люди из общества и даже не они сами, как индивидуумы. Их работа
предназначена для их собственных "заказчиков" - руководства, правительственных
кругов и других антропологов - единственных ценителей работы своих коллег.
Я стремился работать именно в тех областях, о существовании которых
академические исследователи не хотели или не могли знать, или же подозревали об
их существовании, но не могли или не собирались исследовать. Если бы они искали
и находили, то не осмелились бы заявить о своих находках публично из-за страха
быть обвиненными в утрате "научной объективности" и стремления сохранить
уважение своих коллег в академических кругах. Будучи антиантропологом, я лишен
этого страха, и поэтому располагаю гораздо большей свободой действий. Я могу
позволить себе опыт встречи с неизвестным, ощутить на себе его влияние, я готов
преобразиться в процессе этих встреч. Для меня не важно соответствовать
формальным требованиям "научной объективности". Я стремлюсь представить
свидетельства иного рода, рассказать о том, что происходит, когда мы
осмеливаемся совершить этот "смертельный прыжок в сторону от рассудка",
преодолев самих себя, покончив со своей личной историей и самомнением.
С одной стороны, моя работа отвечает всем требованиям, предъявляемым к
"научному исследованию". Это, - не исключаю, - может со временем убедить других
"социологов": в работе нет ничего, что может вызвать недоверие или быть сочтено
цирковым фокусом - то есть, с их точки зрения, здесь все в полном порядке и под
контролем. Мы, ученые, понимаем почти все, а чего не понимаем, то поймем
позднее, это всего лишь вопрос времени.
С другой стороны, наличествует и то, что можно опробовать, и что не
укладывается в тональ причинноследственных связей. Я считаю важным и тот факт,
что мы осмеливаемся исследовать явления, не укладывающиеся в привычные рамки
познания, и то, что мы можем и хотим говорить об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56