Какое значение имеет пара слов и золотое колечко?
– Ты была не так равнодушна к браку, когда не была замужем. Ты даже хотела умереть, если…
– Т-с-с! – остановила я его. – Я поступила очень глупо, но это все в прошлом.
– Это в прошлом, а ты получила, что хотела. Давай спать, цыганочка, завтра мы возвращаемся в Лондон.
Сет не позволил мне играть в карты в Лондоне. Он сказал, что мне не стоит возвращаться к игре до рождения ребенка, которое, по моим подсчетам, приходилось на декабрь. И каждый раз, когда он отправлялся играть, то проигрывал. Тогда Сет объявил, что все в Лондоне жулики, и решил, что надо на лето переехать в Швейцарию. Швейцария, однако, по каким-то причинам нам тоже не подошла, и мы уехали в Австрию, потом в Румынию, затем в Венгрию.
В Будапеште мы наняли служанку, немую девушку по имени Анна. Мне кажется, Сет чувствовал себя виноватым, потому что часто оставлял меня одну, отправляясь играть в карты. Я разговаривала с Анной на смеси русского, румынского и французского, и она, казалось, все понимала. Анна была маленькой, худенькой, с теплыми карими глазами, а ее волосы вечно торчали нечесаными вихрами. В то же время она показала себя очень быстрой, послушной и любящей. Сета она, видимо, побаивалась. Думаю, он напоминал ей кого-то, кто был груб с ней, но подробностей я так и не узнала.
Я видела, что Сету не слишком нравилось быть женатым, и не потому, что его женой стала именно я, а потому, что брак ограничивал его свободу. Он считал, что сейчас кто-то постоянно вмешивается в его жизнь, хотя я редко спорила с ним и послушно ехала туда, куда он приказывал. Путешествовать оказалось очень тяжело, так как впервые в жизни меня каждое утро мучили приступы тошноты, но я не жаловалась и ни разу не предложила осесть где-нибудь на одном месте до тех пор, пока родится ребенок.
Долгое время я закрывала глаза на постоянное недовольство Сета, пыталась развеселить его, поднять ему настроение, но он был холоден и неразговорчив.
Мы жили в Будапеште, в маленькой уютной гостинице. Была середина ноября. Сет играл каждую ночь, и я, как обычно, терпеливо ждала его возвращения. Однажды он вернулся поздно ночью очень расстроенный.
– Выиграл? – Я обвила руками его шею.
Сет высвободился и налил себе вина. От его одежды несло запахом сигаретного дыма, алкоголя и дешевых духов.
– Ты выиграл? – снова спросила я, хотя уже знала ответ. Сет больше не выигрывал.
– Я проклят, – сказал он, невесело усмехнувшись. – Счастье от меня отвернулось. Думаю, на меня наложила проклятие одна цыганка.
Я ненавидела эти его разговоры: он действительно верил, что я виновата во всех его неудачах.
– У нас осталась только тысяча фунтов. Скорее всего мне придется продать дом в Париже.
– О нет, – запротестовала я. – Когда-нибудь мы туда обязательно вернемся. Мне так нравилось жить на рю де Монморанси.
– Прекрати свое нытье, – оборвал Сет. – Нам нужны деньги.
– Но мы ведь еще не трогали мою долю. Возьми столько, сколько надо, Сет. У меня там несколько тысяч фунтов. Бери, они твои.
Я ожидала, что он решительно откажется, но он промолчал. На следующую же ночь Сет крупно проигрался, а потом долго ругал меня, потому что мы не могли уехать в Париж. Он кричал, что если бы был свободен, то попытал бы счастья в отдаленных местах: снова в России или, может быть, даже в Китае. Сет презрительно говорил о Европе как об очень скучном месте и утверждал, что настоящие приключения бывают только в Америке.
– Ты устал и тяжело переживаешь потерю, я знаю, – попыталась успокоить его я.
– Ты ничего не знаешь, – рявкнул Сет. – Боже, и как меня угораздило попасть в эту переделку?
– Пойдем спать. – Я села на ручку его кресла и осторожно отвела прядь темных волос со лба. – Я заставлю тебя забыть о неприятностях, – прошептала я. – Пошли.
Я развязала его галстук и принялась снимать бриллиантовые запонки.
Сет быстро поднялся, почти что столкнув меня на пол.
– Черт побери! Прекрати со мной сюсюкать. Может мужчина хоть немного побыть один?
– Почему ты не позволяешь себе быть счастливым? Ты борешься изо всех сил.
– Заткнись! Я иду спать…
На следующее утро, когда он умывался, я увидела маленькие красные царапины на его плечах и спине. Сет даже не старался скрыть их от меня. Он был с другой женщиной и даже не беспокоился о том, знаю я о его измене или нет. Мне стало плохо, но я прямо спросила его, правда ли то, что он спал с другой женщиной.
– Чего ты от меня хочешь? – Он провел бритвой по щеке. – Сладкой лжи? Ты знаешь, что я собой представляю, и не надо ожидать, что брак изменит мой характер.
– Но ты был верен мне два долгих года. Тогда тебе нужна была только я!
Сет многозначительно посмотрел на мою округлившуюся фигуру.
– С тех пор кое-что изменилось, не так ли? Я приложила руки к животу.
– Кто она?
– Обычная шлюха, – спокойно сказал Сет. – Тебе от этого легче?
– Ты ненавидишь меня! О, почему ты не дал мне умереть тогда в Лондоне?
Сет на мгновение опустил руку с бритвой.
– Хотел бы я и сам это знать.
Следующие три ночи он не приходил домой. Я рыдала, пока мне не становилось плохо, и Анна безуспешно меня успокаивала. В присутствии Сета, однако, я старалась сдерживать слезы, чтобы он не понял, как мне больно.
В середине декабря мы переехали в Вену. Дни постепенно стали совсем короткими, землю покрыл снег. Последние недели перед рождением ребенка тянулись нескончаемо медленно. Вена была очень веселым городом, полным развлечений, с давними традициями, как Париж. Я надеялась, что Сет здесь почувствует себя лучше, но он вел себя так, словно я держала его пленником в нашей гостинице. Мы остановились в «Гранд-отель де Пари» на Карлплац. Мы почти не разговаривали. Как правило, он не отвечал мне, а если что-нибудь и говорил, то это обычно был грубый приказ замолчать или ворчание, что я, мол, веду себя как сварливая жена.
Еще никогда я не чувствовала себя такой отчаявшейся, такой одинокой и испуганной. Я не сомневалась, что потеряю Сета. Каждый день я отправлялась на долгие прогулки, просто чтобы сбежать из нашей унылой комнаты в гостинице. И однажды, повинуясь внезапному импульсу, я отправилась к гадалке. Я не призналась ей, что я тоже цыганка, но старая женщина и без того подтвердила мои самые худшие опасения.
– У тебя будет отличный ребенок, мальчик, – протянула она. Мы сидели за чашкой чая в кафе рядом со студенческим кварталом. – Но следи за мужчиной. Темноволосым мужчиной. Он принесет тебе много горя. Он словно птица, готовая улететь при первой же возможности. Если только ты разрежешь его путы…
– Заткнись, старая карга, – прошипела я по-цыгански. – Ты лжешь! Все цыгане лгут! Он не уйдет. Он не посмеет.
– Так ты тоже цыганка и пришла, чтобы я предсказала тебе будущее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
– Ты была не так равнодушна к браку, когда не была замужем. Ты даже хотела умереть, если…
– Т-с-с! – остановила я его. – Я поступила очень глупо, но это все в прошлом.
– Это в прошлом, а ты получила, что хотела. Давай спать, цыганочка, завтра мы возвращаемся в Лондон.
Сет не позволил мне играть в карты в Лондоне. Он сказал, что мне не стоит возвращаться к игре до рождения ребенка, которое, по моим подсчетам, приходилось на декабрь. И каждый раз, когда он отправлялся играть, то проигрывал. Тогда Сет объявил, что все в Лондоне жулики, и решил, что надо на лето переехать в Швейцарию. Швейцария, однако, по каким-то причинам нам тоже не подошла, и мы уехали в Австрию, потом в Румынию, затем в Венгрию.
В Будапеште мы наняли служанку, немую девушку по имени Анна. Мне кажется, Сет чувствовал себя виноватым, потому что часто оставлял меня одну, отправляясь играть в карты. Я разговаривала с Анной на смеси русского, румынского и французского, и она, казалось, все понимала. Анна была маленькой, худенькой, с теплыми карими глазами, а ее волосы вечно торчали нечесаными вихрами. В то же время она показала себя очень быстрой, послушной и любящей. Сета она, видимо, побаивалась. Думаю, он напоминал ей кого-то, кто был груб с ней, но подробностей я так и не узнала.
Я видела, что Сету не слишком нравилось быть женатым, и не потому, что его женой стала именно я, а потому, что брак ограничивал его свободу. Он считал, что сейчас кто-то постоянно вмешивается в его жизнь, хотя я редко спорила с ним и послушно ехала туда, куда он приказывал. Путешествовать оказалось очень тяжело, так как впервые в жизни меня каждое утро мучили приступы тошноты, но я не жаловалась и ни разу не предложила осесть где-нибудь на одном месте до тех пор, пока родится ребенок.
Долгое время я закрывала глаза на постоянное недовольство Сета, пыталась развеселить его, поднять ему настроение, но он был холоден и неразговорчив.
Мы жили в Будапеште, в маленькой уютной гостинице. Была середина ноября. Сет играл каждую ночь, и я, как обычно, терпеливо ждала его возвращения. Однажды он вернулся поздно ночью очень расстроенный.
– Выиграл? – Я обвила руками его шею.
Сет высвободился и налил себе вина. От его одежды несло запахом сигаретного дыма, алкоголя и дешевых духов.
– Ты выиграл? – снова спросила я, хотя уже знала ответ. Сет больше не выигрывал.
– Я проклят, – сказал он, невесело усмехнувшись. – Счастье от меня отвернулось. Думаю, на меня наложила проклятие одна цыганка.
Я ненавидела эти его разговоры: он действительно верил, что я виновата во всех его неудачах.
– У нас осталась только тысяча фунтов. Скорее всего мне придется продать дом в Париже.
– О нет, – запротестовала я. – Когда-нибудь мы туда обязательно вернемся. Мне так нравилось жить на рю де Монморанси.
– Прекрати свое нытье, – оборвал Сет. – Нам нужны деньги.
– Но мы ведь еще не трогали мою долю. Возьми столько, сколько надо, Сет. У меня там несколько тысяч фунтов. Бери, они твои.
Я ожидала, что он решительно откажется, но он промолчал. На следующую же ночь Сет крупно проигрался, а потом долго ругал меня, потому что мы не могли уехать в Париж. Он кричал, что если бы был свободен, то попытал бы счастья в отдаленных местах: снова в России или, может быть, даже в Китае. Сет презрительно говорил о Европе как об очень скучном месте и утверждал, что настоящие приключения бывают только в Америке.
– Ты устал и тяжело переживаешь потерю, я знаю, – попыталась успокоить его я.
– Ты ничего не знаешь, – рявкнул Сет. – Боже, и как меня угораздило попасть в эту переделку?
– Пойдем спать. – Я села на ручку его кресла и осторожно отвела прядь темных волос со лба. – Я заставлю тебя забыть о неприятностях, – прошептала я. – Пошли.
Я развязала его галстук и принялась снимать бриллиантовые запонки.
Сет быстро поднялся, почти что столкнув меня на пол.
– Черт побери! Прекрати со мной сюсюкать. Может мужчина хоть немного побыть один?
– Почему ты не позволяешь себе быть счастливым? Ты борешься изо всех сил.
– Заткнись! Я иду спать…
На следующее утро, когда он умывался, я увидела маленькие красные царапины на его плечах и спине. Сет даже не старался скрыть их от меня. Он был с другой женщиной и даже не беспокоился о том, знаю я о его измене или нет. Мне стало плохо, но я прямо спросила его, правда ли то, что он спал с другой женщиной.
– Чего ты от меня хочешь? – Он провел бритвой по щеке. – Сладкой лжи? Ты знаешь, что я собой представляю, и не надо ожидать, что брак изменит мой характер.
– Но ты был верен мне два долгих года. Тогда тебе нужна была только я!
Сет многозначительно посмотрел на мою округлившуюся фигуру.
– С тех пор кое-что изменилось, не так ли? Я приложила руки к животу.
– Кто она?
– Обычная шлюха, – спокойно сказал Сет. – Тебе от этого легче?
– Ты ненавидишь меня! О, почему ты не дал мне умереть тогда в Лондоне?
Сет на мгновение опустил руку с бритвой.
– Хотел бы я и сам это знать.
Следующие три ночи он не приходил домой. Я рыдала, пока мне не становилось плохо, и Анна безуспешно меня успокаивала. В присутствии Сета, однако, я старалась сдерживать слезы, чтобы он не понял, как мне больно.
В середине декабря мы переехали в Вену. Дни постепенно стали совсем короткими, землю покрыл снег. Последние недели перед рождением ребенка тянулись нескончаемо медленно. Вена была очень веселым городом, полным развлечений, с давними традициями, как Париж. Я надеялась, что Сет здесь почувствует себя лучше, но он вел себя так, словно я держала его пленником в нашей гостинице. Мы остановились в «Гранд-отель де Пари» на Карлплац. Мы почти не разговаривали. Как правило, он не отвечал мне, а если что-нибудь и говорил, то это обычно был грубый приказ замолчать или ворчание, что я, мол, веду себя как сварливая жена.
Еще никогда я не чувствовала себя такой отчаявшейся, такой одинокой и испуганной. Я не сомневалась, что потеряю Сета. Каждый день я отправлялась на долгие прогулки, просто чтобы сбежать из нашей унылой комнаты в гостинице. И однажды, повинуясь внезапному импульсу, я отправилась к гадалке. Я не призналась ей, что я тоже цыганка, но старая женщина и без того подтвердила мои самые худшие опасения.
– У тебя будет отличный ребенок, мальчик, – протянула она. Мы сидели за чашкой чая в кафе рядом со студенческим кварталом. – Но следи за мужчиной. Темноволосым мужчиной. Он принесет тебе много горя. Он словно птица, готовая улететь при первой же возможности. Если только ты разрежешь его путы…
– Заткнись, старая карга, – прошипела я по-цыгански. – Ты лжешь! Все цыгане лгут! Он не уйдет. Он не посмеет.
– Так ты тоже цыганка и пришла, чтобы я предсказала тебе будущее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148