Лицо у нее было такое, словно она проглотила лягушку.
– Это невозможно, говорю вам, это невозможно, – запричитала она. Потом увидела Сета – новое лицо – и повернулась к нему. – Это невозможно, мсье! Она невыносима! Вы знаете, что она велела мне сегодня утром? Сделать вырез глубже! Мадам, сказала я, сейчас об этом не может быть и речи! Мы все давно решили! Так нет, подавай ей вырез и сегодня к вечеру! Что мне делать, мсье? Поговорите с ней, умоляю вас!
Сет пожал плечами.
– Сделать вырез глубже? Я думаю, любой мужчина в зале будет безмерно благодарен, если вам удастся это сделать.
– Прекратите этот цирк! – закричала я. – Я больше этого не вынесу! Я пойду в свою комнату и застрелюсь. Давид, когда этот мерзавец уйдет, придешь и скажешь мне.
Я убежала в спальню и захлопнула дверь. Я сердито ходила взад-вперед по комнате, бормоча ругательства, потом услышала мужские голоса и прижалась ухом к двери.
– Что с ней? – спросил Сет Давида, и я поняла, что портниха уже ушла. Было слышно, как скулит Калинка.
– Что с ней? – равнодушно, как обычно, пробормотал Давид. – Ничего. Она всегда волнуется перед концертом. С ней совершенно все в порядке.
– Я поражен, – признался Сет. – Она просто великолепна в гневе. Вот что случается с маленькими цыганками, когда они вырастают. Скажите мне, она действительно хороша?
– Хороша? – раздался задумчивый голос Давида. Он бывал медлителен до безумия. – А, как певица? Да. Более, чем хороша. Она может стать великой, да, великой артисткой. Но она ленива и не любит упорной работы. Она предпочитает внешние эффекты, которыми стремится возместить пустоту внутри. Она говорит, что публика именно это и любит, и она права. Но для пения это плохо.
Я безмолвно погрозила ему через дверь кулаком. Эффекты! Плохо для пения! Я убью его… после концерта.
– Да, мистер Мак-Клелланд, – сказал Давид, – я думаю, что сегодня вечером вы будете приятно удивлены своей маленькой Рони.
Наступила длинная пауза.
– Значит, ты знаешь об этом.
– О да. Она думает, что очень скрытна и хитра, но я могу читать по ней, как по книге.
«О, ты можешь», – подумала я.
– Но я умею быть порядочным. За меня можете не беспокоиться. Я не хочу, чтобы ей было больно.
Милый Давид. Он сказал еще что-то, но так тихо, что я не расслышала. О чем он говорил?
Потом что-то сказал Сет, Давид ему ответил. Наконец Сет произнес:
– Хорошо, я ухожу, чтобы баронесса могла еще вдоволь покричать. Полагаю, это помогает разогреть голос?
– У вас есть все основания так думать, – ответил Давид, – а я не обращаю на это внимания.
В этот день у меня был еще один посетитель – Элиза Мак-Клелланд. Она появилась, как только ушел Сет. Интересно, видели они друг друга или нет? Но я недолго терялась в догадках. Не успели мы перекинуться и парой фраз, как Давид, извинившись, вышел, и она прямо спросила:
– Вы знали Сета раньше, не так ли? До того, как встретили Стивена?
Я открыла рот, да так и застыла на месте.
– О, вы так думаете, потому что он только что был здесь! Он… он хотел пожелать мне удачи. – Наверное, такая опытная лгунья, как я, могла бы соврать и получше, но Элиза застала меня врасплох. Она села совсем рядом и обняла меня.
– О, моя дорогая, я не хотела огорчать тебя! – тепло сказала она. – И особенно сегодня. Но я поняла это сразу же, когда той ночью Сет вошел в гостиную. Я не глупа. Я знаю своих сыновей. И я знаю, что чувствует женщина, когда она влюблена.
– Я люблю Стивена! – запротестовала я. – Клянусь…
– Я знаю, – мягко сказала она. – Но ты любишь и Сета, так ведь? Только по-другому. Ты же не можешь любить их обоих одинаково. Они такие разные. – Элиза замолчала, вспоминая что-то, вероятно, из своей жизни. – Здесь никто не виноват, ни ты, ни они. Они оба тебя любят.
– Он меня не любит, – глухо сказала я, и она поняла, кого я имела в виду. – Он никогда меня не любил.
– После того, как вы все поехали в церковь на рождественскую мессу, Сет остался, и мы разговаривали около часа, прежде чем он ушел. Он расспрашивал о тебе, как будто просто так. И мы рассказали ему, как ты встретилась со Стивеном… по крайней мере то, что ты рассказала нам. Он думает, что достаточно умен и умеет скрывать свои чувства. Но тогда ему это не удалось, вот как тебе сейчас. Нет, не расстраивайся! Мы с отцом оба все видели и потом долго говорили об этом. Сет… он не умеет говорить о своих чувствах. Его отец точно такой же. Сет всегда борется за внимание окружающих, за их любовь. Ему не пришлось… мы так его любили… но его не переделаешь. Он может совершать безумные, безрассудные поступки, но ни за что не спросит: «Ты меня любишь?» Ему нужны действия, а не слова. Он ни в чем никогда не уверен. Ему нужны доказательства.
– Доказательства! – вскричала я. – Я дала ему доказательства! Слезы и кровь и… – я замотала головой. – Он все равно меня бросил. Он убежал от своего счастья.
– Он действительно любил Джули, – тихо сказала Элиза. – Он считал, что она предала его, и боялся снова обжечься.
У меня помутилось в голове. Лондон. Я пыталась покончить с собой, потому что ненавидела его, а он хотел убить моего ребенка. Он женился на мне, чтобы спасти меня. И спасти наше дитя. А после того, как Николас родился, он бросил меня. Потому что думал, что я не люблю его? Потому что у меня был ребенок, и он решил, что я больше в нем не нуждаюсь? Это было так больно, так непонятно.
– Но я все же собираюсь выйти замуж за Стивена, – тихо сказала я.
– Разве все так просто? – спросила Элиза. – Ты любишь их обоих. И они любят тебя. Ты знаешь их, знаешь их сильные стороны и их слабости. Ты знаешь, что им нужно. Мне кажется, ты должна серьезно подумать, кто из них нуждается в тебе больше. Потому что именно с ним ты будешь счастлива.
Она поцеловала меня и встала.
– До свидания, дорогая. Я знаю, что выбрала неудачное время для разговора. Но я увидела Сета, спускающегося по лестнице, и ничего не смогла с собой поделать. Я немножко люблю совать нос в чужие дела. Но я люблю тебя, как дочь, и хочу, чтобы ты сделала правильный выбор.
– Правильного выбора не существует, – с горечью сказала я. – Единственный правильный выбор для меня – это уйти из их жизни.
– Да нет, все не так плохо, – бодро возразила Элиза. – Ответ ясен, ты только подумай хорошенько.
– Вы знаете?..
– Конечно! Но не скажу. Au revoir, Рони. Желаю отлично спеть сегодня. Мы все придем и будем переживать за тебя.
Ослепительно улыбнувшись на прощание и весело махнув рукой, Элиза вышла. Я села и закрыла глаза. Я пыталась собраться с мыслями, но не могла. От всей этой кутерьмы у меня разболелась голова. Я любила Сета, и я ненавидела Сета!
– Ба, – негромко воскликнула я. Бедный Калинка вылез из-под рояля и лизнул меня в лицо. Вытерев глаза, я вдруг обнаружила, что вся моя нервозность испарилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
– Это невозможно, говорю вам, это невозможно, – запричитала она. Потом увидела Сета – новое лицо – и повернулась к нему. – Это невозможно, мсье! Она невыносима! Вы знаете, что она велела мне сегодня утром? Сделать вырез глубже! Мадам, сказала я, сейчас об этом не может быть и речи! Мы все давно решили! Так нет, подавай ей вырез и сегодня к вечеру! Что мне делать, мсье? Поговорите с ней, умоляю вас!
Сет пожал плечами.
– Сделать вырез глубже? Я думаю, любой мужчина в зале будет безмерно благодарен, если вам удастся это сделать.
– Прекратите этот цирк! – закричала я. – Я больше этого не вынесу! Я пойду в свою комнату и застрелюсь. Давид, когда этот мерзавец уйдет, придешь и скажешь мне.
Я убежала в спальню и захлопнула дверь. Я сердито ходила взад-вперед по комнате, бормоча ругательства, потом услышала мужские голоса и прижалась ухом к двери.
– Что с ней? – спросил Сет Давида, и я поняла, что портниха уже ушла. Было слышно, как скулит Калинка.
– Что с ней? – равнодушно, как обычно, пробормотал Давид. – Ничего. Она всегда волнуется перед концертом. С ней совершенно все в порядке.
– Я поражен, – признался Сет. – Она просто великолепна в гневе. Вот что случается с маленькими цыганками, когда они вырастают. Скажите мне, она действительно хороша?
– Хороша? – раздался задумчивый голос Давида. Он бывал медлителен до безумия. – А, как певица? Да. Более, чем хороша. Она может стать великой, да, великой артисткой. Но она ленива и не любит упорной работы. Она предпочитает внешние эффекты, которыми стремится возместить пустоту внутри. Она говорит, что публика именно это и любит, и она права. Но для пения это плохо.
Я безмолвно погрозила ему через дверь кулаком. Эффекты! Плохо для пения! Я убью его… после концерта.
– Да, мистер Мак-Клелланд, – сказал Давид, – я думаю, что сегодня вечером вы будете приятно удивлены своей маленькой Рони.
Наступила длинная пауза.
– Значит, ты знаешь об этом.
– О да. Она думает, что очень скрытна и хитра, но я могу читать по ней, как по книге.
«О, ты можешь», – подумала я.
– Но я умею быть порядочным. За меня можете не беспокоиться. Я не хочу, чтобы ей было больно.
Милый Давид. Он сказал еще что-то, но так тихо, что я не расслышала. О чем он говорил?
Потом что-то сказал Сет, Давид ему ответил. Наконец Сет произнес:
– Хорошо, я ухожу, чтобы баронесса могла еще вдоволь покричать. Полагаю, это помогает разогреть голос?
– У вас есть все основания так думать, – ответил Давид, – а я не обращаю на это внимания.
В этот день у меня был еще один посетитель – Элиза Мак-Клелланд. Она появилась, как только ушел Сет. Интересно, видели они друг друга или нет? Но я недолго терялась в догадках. Не успели мы перекинуться и парой фраз, как Давид, извинившись, вышел, и она прямо спросила:
– Вы знали Сета раньше, не так ли? До того, как встретили Стивена?
Я открыла рот, да так и застыла на месте.
– О, вы так думаете, потому что он только что был здесь! Он… он хотел пожелать мне удачи. – Наверное, такая опытная лгунья, как я, могла бы соврать и получше, но Элиза застала меня врасплох. Она села совсем рядом и обняла меня.
– О, моя дорогая, я не хотела огорчать тебя! – тепло сказала она. – И особенно сегодня. Но я поняла это сразу же, когда той ночью Сет вошел в гостиную. Я не глупа. Я знаю своих сыновей. И я знаю, что чувствует женщина, когда она влюблена.
– Я люблю Стивена! – запротестовала я. – Клянусь…
– Я знаю, – мягко сказала она. – Но ты любишь и Сета, так ведь? Только по-другому. Ты же не можешь любить их обоих одинаково. Они такие разные. – Элиза замолчала, вспоминая что-то, вероятно, из своей жизни. – Здесь никто не виноват, ни ты, ни они. Они оба тебя любят.
– Он меня не любит, – глухо сказала я, и она поняла, кого я имела в виду. – Он никогда меня не любил.
– После того, как вы все поехали в церковь на рождественскую мессу, Сет остался, и мы разговаривали около часа, прежде чем он ушел. Он расспрашивал о тебе, как будто просто так. И мы рассказали ему, как ты встретилась со Стивеном… по крайней мере то, что ты рассказала нам. Он думает, что достаточно умен и умеет скрывать свои чувства. Но тогда ему это не удалось, вот как тебе сейчас. Нет, не расстраивайся! Мы с отцом оба все видели и потом долго говорили об этом. Сет… он не умеет говорить о своих чувствах. Его отец точно такой же. Сет всегда борется за внимание окружающих, за их любовь. Ему не пришлось… мы так его любили… но его не переделаешь. Он может совершать безумные, безрассудные поступки, но ни за что не спросит: «Ты меня любишь?» Ему нужны действия, а не слова. Он ни в чем никогда не уверен. Ему нужны доказательства.
– Доказательства! – вскричала я. – Я дала ему доказательства! Слезы и кровь и… – я замотала головой. – Он все равно меня бросил. Он убежал от своего счастья.
– Он действительно любил Джули, – тихо сказала Элиза. – Он считал, что она предала его, и боялся снова обжечься.
У меня помутилось в голове. Лондон. Я пыталась покончить с собой, потому что ненавидела его, а он хотел убить моего ребенка. Он женился на мне, чтобы спасти меня. И спасти наше дитя. А после того, как Николас родился, он бросил меня. Потому что думал, что я не люблю его? Потому что у меня был ребенок, и он решил, что я больше в нем не нуждаюсь? Это было так больно, так непонятно.
– Но я все же собираюсь выйти замуж за Стивена, – тихо сказала я.
– Разве все так просто? – спросила Элиза. – Ты любишь их обоих. И они любят тебя. Ты знаешь их, знаешь их сильные стороны и их слабости. Ты знаешь, что им нужно. Мне кажется, ты должна серьезно подумать, кто из них нуждается в тебе больше. Потому что именно с ним ты будешь счастлива.
Она поцеловала меня и встала.
– До свидания, дорогая. Я знаю, что выбрала неудачное время для разговора. Но я увидела Сета, спускающегося по лестнице, и ничего не смогла с собой поделать. Я немножко люблю совать нос в чужие дела. Но я люблю тебя, как дочь, и хочу, чтобы ты сделала правильный выбор.
– Правильного выбора не существует, – с горечью сказала я. – Единственный правильный выбор для меня – это уйти из их жизни.
– Да нет, все не так плохо, – бодро возразила Элиза. – Ответ ясен, ты только подумай хорошенько.
– Вы знаете?..
– Конечно! Но не скажу. Au revoir, Рони. Желаю отлично спеть сегодня. Мы все придем и будем переживать за тебя.
Ослепительно улыбнувшись на прощание и весело махнув рукой, Элиза вышла. Я села и закрыла глаза. Я пыталась собраться с мыслями, но не могла. От всей этой кутерьмы у меня разболелась голова. Я любила Сета, и я ненавидела Сета!
– Ба, – негромко воскликнула я. Бедный Калинка вылез из-под рояля и лизнул меня в лицо. Вытерев глаза, я вдруг обнаружила, что вся моя нервозность испарилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148