– Он увидел, как влажно заблестели у меня глаза, и сел. – Ты сердишься?
– Нет, нет, – поспешно сказала я. – Просто я не ожидала… я не хочу остаться одна…
«С Сетом», – мысленно добавила я.
– Глупости, – засмеялся Стивен. – Ты не будешь одна. Здесь моя семья. Тебе не придется скучать. Сезон в разгаре, ожидаются вечера и балы. На этой неделе прием у губернатора. К тому же тебя окружает толпа почитателей.
Ты даже можешь великодушно позволить бедняге Сету свозить тебя куда-нибудь.
– Я не могу этого сделать, – резко ответила я. – Я не доверяю себе рядом с такими мужчинами, как он. – И это была правда.
– Тогда, наоборот, держись от него подальше, – засмеялся Стивен. – Я уеду ненадолго. На месяц, не больше.
У меня упало сердце. На месяц. С таким же успехом он мог уехать на год. Месяц с Сетом разрушит все до основания.
– Можно мне поехать с тобой? – тихо спросила я. – Я не доставлю тебе хлопот.
– Тогда я не смогу работать. И никто другой в Вашингтоне.
– А что будет после свадьбы? Ты будешь все время уезжать по делам других людей и оставлять меня… на съедение волкам! Это несправедливо, Стивен. Женатые люди должны жить вместе.
– Бедняжка, – сказал он с печальной улыбкой, – ты говоришь так, словно я бросаю тебя.
– Ты так и делаешь! Ты бросаешь меня. А как было с Джули? Ты брал ее с собой в Вашингтон?
– Конечно, нет. – Я видела, что ему неприятен этот разговор. – Она большую часть времени была беременна и к тому же не любила путешествовать.
– Похоже на какой-то странный уговор. Ты приезжаешь раз в год, целуешь детей, делаешь ей еще одного ребенка и уезжаешь. А как же любовь? Или во время твоих отъездов ей полагалось жить воспоминаниями о коротких мгновениях ваших встреч?
– Ты несправедлива, Рони, – сдавленно сказал он. – Джули была счастлива тем, что она жена известного политического деятеля.
– Она сама говорила тебе об этом? Или ты ей это сказал?
– Она сама сказала, – холодно ответил он. – А что касается занятий любовью… – Стивен помолчал и вздохнул. – Она этого не любила. Она… ее воспитывали совсем иначе, чем тебя, Рони. Она терпела «это», но не любила. Иногда я слышал, как она потом плакала в темноте.
Но Сет заявлял, что Джули «не святая», имея в виду, что она пылко и страстно отдавалась ему. Теперь я поняла. Она вышла замуж за Стивена, но в ее душе хранилась тайна. Тайна от него. Вероятно, ей нравилось быть женой политика, писать ему умные письма, воспитывать его детей, содержать дом в порядке и каждый раз… с ужасом ждать его возвращения. Ложь всегда была рядом, преследовала ее, причиняла постоянную боль. Этот обман превращал в ложь все, что она делала: каждый ласковый жест, нежное слово, каждую жертву.
Чудесный, счастливый брак Стивена был построен на лжи. Его жестоко обманули, обманули сильнее, чем он думал. Возможно, она все это время любила Сета… а может, и нет. Это не имело значения. Она не рассказала обо всем, когда следовало, а со временем сделать это становилось все труднее и труднее. Тайна пряталась в ней, как пласт угля под каменной породой. Ожидание несчастья лишь усиливало ее пытку.
И я вот-вот сделаю то же самое: построю брак на гнилом фундаменте лжи и обмана.
– Но ты, Стивен, – тихо сказала я, – как же ты обходился… у тебя были любовницы?
– Моей любовницей была политика, – ответил он с горькой усмешкой. – У меня были какие-то женщины, но я ненавидел встречи с ними. Я считал, что это нечестно по отношению к Джули. В конце концов это была не ее вина.
Но я никогда не имел постоянной женщины до тех пор, пока не встретил тебя. Такую теплую, нежную. Ты не стыдилась и не смущалась. Тебе нравилось смотреть на мое тело и нравилось, когда я смотрел на твое.
Сказать ему. Сказать ему. Но он сейчас выглядит таким несчастным. Я сделаю его еще несчастнее. Нет, я не могу. Не могу!
– В котором часу ты уезжаешь? – спросила я.
– Утром. – Он вытащил из кармана часы. – Пожалуй, мне сейчас лучше уйти.
Стивен хотел встать, но я удержала его.
– Нет, – сказала я, – этой ночью ты останешься со мной. Я… я не хочу быть одна. Концерт… я буду очень разочарована, если ты уйдешь. Пожалуйста, Стивен.
Он легко коснулся моего лица, потом взял за руку и повел в спальню. Мы быстро раздели друг друга. В эту ночь он сделал мне больно – впервые с тех пор, что я знала его. Он был голоден, неистов, требователен. Он хотел, чтобы я возместила ему все годы воздержания и разбитых надежд. И я старалась. Мы спали урывками и снова отчаянно занимались любовью, словно это было последний раз в жизни.
– Ты весь день будешь очень усталым, Стивен, – сказала я незадолго до рассвета.
– Не важно. Я высплюсь на корабле. Стивен поцеловал меня в растрепанные волосы.
– Мне кажется, мы стали гораздо ближе друг другу, – прошептал он.
– Мне тоже так кажется, и я рада этому. О Стивен, я хочу поговорить с тобой.
Я решилась. Я скажу ему.
Но он снова поцеловал меня, потом еще раз и сказал:
– Не надо. Не сейчас.
Я трусиха. Я цыганка. Я отдаюсь мгновенному удовольствию, а потом будь, что будет.
Следующие две недели я наслаждалась вниманием многочисленных поклонников. Меня засыпали приглашениями на балы, вечера и званые ужины. Я пела в кафедральном соборе Сент-Луиса, а Элиза Мак-Клелланд попросила меня выступить перед вдовами, потерявшими мужей в чалметтском сражении. Конечно, я согласилась. Я всегда от души сочувствовала вдовам… и брошенным женщинам. Получалось, что во время отсутствия Стивена я без дела не сидела, и это, по мнению Анны, было к лучшему. Сета я видела редко, но достаточно часто, чтобы понять, что он все еще в городе. Как бы мне хотелось, чтобы он тоже уехал.
Затем однажды утром, в десять часов, он ворвался ко мне в комнату, преследуемый разгневанной Анной, которая пыталась остановить его. Я только что проснулась и сейчас, сидя за туалетным столиком, расчесывала волосы.
– Где она? – с порога крикнул Сет. – Ну, выкладывай! Что вы с ней затеяли? – Он был бледен и небрит, налившиеся кровью глаза сверкали от гнева.
Я покосилась на него и сонно спросила:
– О чем ты? И о ком? Может, он спятил?
– Ты знаешь о ком! – Сет подошел к туалетному столику и рывком поднял меня на ноги. Его пальцы впились в мои покрытые шрамами запястья. – Если ты не скажешь мне правду, я оторву твою глупую цыганскую голову с плеч долой! – Он встряхнул меня. – Габи убежала! Ты прячешь ее, признавайся! Это все твои проделки!
Он отпустил меня, и я отскочила, потирая запястья.
– Я ничего не знаю, – проговорила я. Сонливость как рукой сняло. – Ради Бога, Сет, успокойся и скажи мне, что случилось. Что ты имеешь в виду, говоря, «она убежала»? Куда?
Он вытащил из кармана сюртука смятую записку и протянул мне.
– Прочти это. Ты ведь теперь умеешь читать. Мы думали, что она гостит у Колетт и Филиппа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
– Нет, нет, – поспешно сказала я. – Просто я не ожидала… я не хочу остаться одна…
«С Сетом», – мысленно добавила я.
– Глупости, – засмеялся Стивен. – Ты не будешь одна. Здесь моя семья. Тебе не придется скучать. Сезон в разгаре, ожидаются вечера и балы. На этой неделе прием у губернатора. К тому же тебя окружает толпа почитателей.
Ты даже можешь великодушно позволить бедняге Сету свозить тебя куда-нибудь.
– Я не могу этого сделать, – резко ответила я. – Я не доверяю себе рядом с такими мужчинами, как он. – И это была правда.
– Тогда, наоборот, держись от него подальше, – засмеялся Стивен. – Я уеду ненадолго. На месяц, не больше.
У меня упало сердце. На месяц. С таким же успехом он мог уехать на год. Месяц с Сетом разрушит все до основания.
– Можно мне поехать с тобой? – тихо спросила я. – Я не доставлю тебе хлопот.
– Тогда я не смогу работать. И никто другой в Вашингтоне.
– А что будет после свадьбы? Ты будешь все время уезжать по делам других людей и оставлять меня… на съедение волкам! Это несправедливо, Стивен. Женатые люди должны жить вместе.
– Бедняжка, – сказал он с печальной улыбкой, – ты говоришь так, словно я бросаю тебя.
– Ты так и делаешь! Ты бросаешь меня. А как было с Джули? Ты брал ее с собой в Вашингтон?
– Конечно, нет. – Я видела, что ему неприятен этот разговор. – Она большую часть времени была беременна и к тому же не любила путешествовать.
– Похоже на какой-то странный уговор. Ты приезжаешь раз в год, целуешь детей, делаешь ей еще одного ребенка и уезжаешь. А как же любовь? Или во время твоих отъездов ей полагалось жить воспоминаниями о коротких мгновениях ваших встреч?
– Ты несправедлива, Рони, – сдавленно сказал он. – Джули была счастлива тем, что она жена известного политического деятеля.
– Она сама говорила тебе об этом? Или ты ей это сказал?
– Она сама сказала, – холодно ответил он. – А что касается занятий любовью… – Стивен помолчал и вздохнул. – Она этого не любила. Она… ее воспитывали совсем иначе, чем тебя, Рони. Она терпела «это», но не любила. Иногда я слышал, как она потом плакала в темноте.
Но Сет заявлял, что Джули «не святая», имея в виду, что она пылко и страстно отдавалась ему. Теперь я поняла. Она вышла замуж за Стивена, но в ее душе хранилась тайна. Тайна от него. Вероятно, ей нравилось быть женой политика, писать ему умные письма, воспитывать его детей, содержать дом в порядке и каждый раз… с ужасом ждать его возвращения. Ложь всегда была рядом, преследовала ее, причиняла постоянную боль. Этот обман превращал в ложь все, что она делала: каждый ласковый жест, нежное слово, каждую жертву.
Чудесный, счастливый брак Стивена был построен на лжи. Его жестоко обманули, обманули сильнее, чем он думал. Возможно, она все это время любила Сета… а может, и нет. Это не имело значения. Она не рассказала обо всем, когда следовало, а со временем сделать это становилось все труднее и труднее. Тайна пряталась в ней, как пласт угля под каменной породой. Ожидание несчастья лишь усиливало ее пытку.
И я вот-вот сделаю то же самое: построю брак на гнилом фундаменте лжи и обмана.
– Но ты, Стивен, – тихо сказала я, – как же ты обходился… у тебя были любовницы?
– Моей любовницей была политика, – ответил он с горькой усмешкой. – У меня были какие-то женщины, но я ненавидел встречи с ними. Я считал, что это нечестно по отношению к Джули. В конце концов это была не ее вина.
Но я никогда не имел постоянной женщины до тех пор, пока не встретил тебя. Такую теплую, нежную. Ты не стыдилась и не смущалась. Тебе нравилось смотреть на мое тело и нравилось, когда я смотрел на твое.
Сказать ему. Сказать ему. Но он сейчас выглядит таким несчастным. Я сделаю его еще несчастнее. Нет, я не могу. Не могу!
– В котором часу ты уезжаешь? – спросила я.
– Утром. – Он вытащил из кармана часы. – Пожалуй, мне сейчас лучше уйти.
Стивен хотел встать, но я удержала его.
– Нет, – сказала я, – этой ночью ты останешься со мной. Я… я не хочу быть одна. Концерт… я буду очень разочарована, если ты уйдешь. Пожалуйста, Стивен.
Он легко коснулся моего лица, потом взял за руку и повел в спальню. Мы быстро раздели друг друга. В эту ночь он сделал мне больно – впервые с тех пор, что я знала его. Он был голоден, неистов, требователен. Он хотел, чтобы я возместила ему все годы воздержания и разбитых надежд. И я старалась. Мы спали урывками и снова отчаянно занимались любовью, словно это было последний раз в жизни.
– Ты весь день будешь очень усталым, Стивен, – сказала я незадолго до рассвета.
– Не важно. Я высплюсь на корабле. Стивен поцеловал меня в растрепанные волосы.
– Мне кажется, мы стали гораздо ближе друг другу, – прошептал он.
– Мне тоже так кажется, и я рада этому. О Стивен, я хочу поговорить с тобой.
Я решилась. Я скажу ему.
Но он снова поцеловал меня, потом еще раз и сказал:
– Не надо. Не сейчас.
Я трусиха. Я цыганка. Я отдаюсь мгновенному удовольствию, а потом будь, что будет.
Следующие две недели я наслаждалась вниманием многочисленных поклонников. Меня засыпали приглашениями на балы, вечера и званые ужины. Я пела в кафедральном соборе Сент-Луиса, а Элиза Мак-Клелланд попросила меня выступить перед вдовами, потерявшими мужей в чалметтском сражении. Конечно, я согласилась. Я всегда от души сочувствовала вдовам… и брошенным женщинам. Получалось, что во время отсутствия Стивена я без дела не сидела, и это, по мнению Анны, было к лучшему. Сета я видела редко, но достаточно часто, чтобы понять, что он все еще в городе. Как бы мне хотелось, чтобы он тоже уехал.
Затем однажды утром, в десять часов, он ворвался ко мне в комнату, преследуемый разгневанной Анной, которая пыталась остановить его. Я только что проснулась и сейчас, сидя за туалетным столиком, расчесывала волосы.
– Где она? – с порога крикнул Сет. – Ну, выкладывай! Что вы с ней затеяли? – Он был бледен и небрит, налившиеся кровью глаза сверкали от гнева.
Я покосилась на него и сонно спросила:
– О чем ты? И о ком? Может, он спятил?
– Ты знаешь о ком! – Сет подошел к туалетному столику и рывком поднял меня на ноги. Его пальцы впились в мои покрытые шрамами запястья. – Если ты не скажешь мне правду, я оторву твою глупую цыганскую голову с плеч долой! – Он встряхнул меня. – Габи убежала! Ты прячешь ее, признавайся! Это все твои проделки!
Он отпустил меня, и я отскочила, потирая запястья.
– Я ничего не знаю, – проговорила я. Сонливость как рукой сняло. – Ради Бога, Сет, успокойся и скажи мне, что случилось. Что ты имеешь в виду, говоря, «она убежала»? Куда?
Он вытащил из кармана сюртука смятую записку и протянул мне.
– Прочти это. Ты ведь теперь умеешь читать. Мы думали, что она гостит у Колетт и Филиппа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148