ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

поговаривали, что с запада, из Азии, до нас постепенно добирается какая-то лихорадка или холера. Но какое мне было до этого дело? Как ведьма, я могла не опасаться ничего, кроме крови. Я желала одного: праздно провести время за праздной беседой, глотая устриц и заливая их шампанским.
Ранее в тот же день у нас состоялась доверительная беседа. Оказавшись перед меблированными комнатами на Дей-стрит, первым его обиталищем в городе, Эли с содроганием произнес: «Нас было в комнате пять мальчиков», – он говорил о своей матери. Это была незамужняя женщина из Канады, и она умерла несколько лет назад от крови. Прибыв из Амхерстберга, Эли в подростковом возрасте служил клерком, однако, посетив впервые Киприан-хаус и встретив Герцогиню, он ее «познал» (и как ведьму, и в библейском смысле) и остался на ночь в Киприан-хаусе – первый мужчина, или, скорее, мальчик, там заночевавший.
Это признание побудило Адалин тоже заговорить о своем прошлом, где было мало хорошего. О штате Мэн она говорила, как Данте об аде. Она с сестрой родилась как будто от матери-ведьмы, однако их мать не знала истинной природы ни своей, ни девочек. Девочки убежали из Огасты и прожили год в Бостоне со своей мистической сестрой, Ханой Блисс, затем сестра Адалин умерла от крови, сама же Адалин добралась до дома Герцогини.
Я поведала свою историю обрывисто, потому что не хотела ее вспоминать. Более того, меня глубоко опечалил рассказ Адалин: я не знала, что кровь может прийти к такой молодой девушке.
После невеселой беседы нас потянуло на духоподъемное зрелище и в ресторан, к ведерку с «пузырьковым» напитком и устрицам. Вслед за этим захотелось подурачиться. Под молодым месяцем мы на неверных ногах зашагали на север. К Гудзон-сквер, где стали потешаться над обывателями, премило живущими в здешних миленьких домиках.
Но тут мною снова овладело какое-то… беспокойство. Внутренняя дрожь и подавленность, какие бывают после плохих устриц, которым я эти ощущения и приписала. Но на той стороне площади я увидела кладбище Святого Иоанна и поняла, в чем дело. Сегодня я бы, конечно, повернула прочь. Тогда же, подзадориваемая спутниками, я отбросила мысли о покойниках и вслед за остальными двинулась меж могил. Эли заметил, что мне не по себе, но объяснил это тем, что я перебрала, а кроме того, «капризами», надетыми мною, как он сказал шутя, вместе с женским платьем. Насмешки вынудили меня идти дальше. Вспоминаю хижину могильщика. И за нею две свежие, неприбранные могилы, земля на которых еще должна была осесть. Там я и упала на освященную землю, так как покойники были невиновные люди, повешенные по ошибке, а такие всегда обладают большой силой.
На следующее утро я проснулась нездоровой. В голове гудело и от жалоб покойников, и – признаю и это – от вчерашних излишеств. Судя по всему, накануне я упала и меня не удавалось оживить. Адалин клялась, что у меня не было пульса. Тут Эли стащил повозку, на которой перевозили покойников, и на ней меня доставили в Киприан-хаус.
Внезапно пробудившись, я увидела сестер, выстроившихся у моей постели. Меня привела в чувство Герцогиня при помощи нюхательных солей. Сару попросили приготовить кадку теплой воды, потому что на повозке не только мое платье, но и сама кожа пропитались трупным запахом. Я изложила собравшимся всю историю – от пожара в театре до Матансаса, а также не столь значительных случаев с покойниками в голландской церкви и на кладбище Святого Иоанна, – и было решено, что мы соберемся все вместе за полчаса до ужина и я, ради просвещения остальных, вновь перескажу эту историю в мельчайших подробностях. Это я и сделала перед столом, уставленным яствами, в обстановке, более пригодной для празднования, чем для исповеди. Некоторые сестры прихватили с собой свои книги и записывали по ходу рассказа. После ужина мы разошлись, потому что Герцогиня, из-за плохого расположения звезд, опасалась в доме «бучи».
В комнатных играх я на этот раз не участвовала и к маскам не приближалась. Я удалилась на чердак поискать книгу какой-нибудь другой сестры, тоже состоявшей в альянсе со смертью. Прислушивалась, не долетит ли до меня сопрано из «Палермо», но ничего не услышала.
38
«Шедевр»
Мы трое – Адалин, Эжени и я – предпочитали книги сексуальному практикуму Герцогини. У других не было причин завидовать нашему выбору, поскольку все остальные тоже имели право пользоваться библиотекой.
Часто я обнаруживала Эжени на чердаке, у окон, выходящих на Леонард-стрит; она сидела за длинным столом из темного дерева, где сестры, случалось, вырезали свои инициалы, краткие заклинания и тому подобное – эдакая гостевая книга. Это место называли scriptorium, и в дневные часы здесь много раз копировали «Книги теней». Другие сестры предавались штудиям в одиночестве, заимствовали тома и уносили их к себе.
На полках из твердого дерева, с медными гравированными табличками (указателями предметов этой тщательно подобранной библиотеки), стояли сотни – нет, тысячи книг. Иные большие, иные маленькие; одни в свежих сафьяновых переплетах с меткой Герцогини, другие при касании словно бы выдыхали тебе в лицо воздух столетий. Предметы? Физиология преобразования. Фольклор. История. Изящная словесность Запада и изящная словесность Востока; благодаря этому разделению Герцогиня держала леди Мурасаки на безопасном расстоянии от де Сада. Имелись книги на знакомых мне языках и на таких, каких я никогда не встречала, – вроде санскрита. Книги о преданиях племени йоруба и о других религиях. Разумеется, множество книг о ведовском Ремесле: Альберт Великий, Джон Ди, Церковные буллы с осуждением тех или иных непокорных философов.
Но основу собрания составляли, конечно, «Книги теней». Расставлены они были и в географическом, и в алфавитном порядке: книги африканских ведьм (очень, надо сказать, интересные); книги двух сестер, живших в Апеннинских горах; книги одной покойной уже сестры, чьи дни прошли на берегах залива Бантри (эти четыре тома стояли отдельно, в стороне от записей других ирландских ведьм); книги сестер из Болгарии, из Каира, с Карпатских гор, из Китая (это была известная ведьма-травница, на чьи труды имелось немало отсылок), с Кубы, из Дамаска, с островов Дании, из Эдинбурга (книга объединяла в себе книги разных ведьм горной Шотландии) и – да – Франции. Здесь я нашла полную копию книги Себастьяны д'Азур. На нескольких вклейках были воспроизведены портреты Себастьяны; даты на репродукциях стояли недавние, и подписаны картины были ее nom de plume, а точнее будет сказать, ее nom de… palette. Над табличкой с надписью «Разное: королевские дворы Европы» я нашла много книг, написанных современницами Себастьяны. Я с жадностью изучила те, в которых она упоминалась, и узнала о своей мистической сестре кое-что новое;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134