ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

То есть это продолжалось, пока не был подан… некий bonne bouche.
Один из поваров вошел в длинный вигвам, неся на плече предмет, который я вначале приняла за коврик. Красный лоскутный коврик. Но когда он оказался на столе, среди рыбьих кишок, я разглядела ноги и длинную шею. И крылья. В прыгающем пламени свечи мелькнули розовые перья и… Фламинго… Чуть ли не мифическая для меня птица, хотя однажды я такую видела: у вездесущего мистера Барнума, в Нью-Йорке, – чучело, конечно.
Да, это был взрослый фламинго, и из его глотки искусник-повар вырвал язык приемом столь изощренным, что я не могла отвести глаза, хотя на моем собственном языке уже начал остывать кусок жесткого черепашьего мяса. Подклювье птицы он отломил голыми руками, затем ножом разрезал длинную шею, от основания клюва до самых перьев. Кончик языка вывалился, увлекая за собой основание. Я проглотила кусок черепахи. При виде столь жестокого кулинарного процесса меня затошнило. Я не сомневалась, что язык в конце концов окажется у меня на тарелке.
Только ради языка фламинго – сырых кубиков в разбавленном цитрусовом соке – Сладкая Мари отложила в сторону трубку.
Выбора у меня не было, это мне ясно дали понять. Я проглотила кусочек, другой, третий этого плотного, маслянистого и чересчур роскошного кушанья. Конечно, Гораций пишет о том, как высоко ценили римляне этот, по их мнению, деликатес, однако те же люди скармливали христиан диким зверям. Опасное занятие – подражать римским нравам… Гораций и прочие римские ужасы возвращают мои мысли к нижнему этажу странного колизея, где я находилась, и к чудному приспособлению, упомянутому выше.
Пока мы сидели за трапезой (мы с Пятиубивцем ели, а Сладкая Мари пыхтела трубкой и ковырялась грязными пальцами в своем фламинго), трое поваров взялись за наведение порядка, то есть за очистку стола. Расколотые панцири черепах, их ножки и внутренности, рыбьи головы, отвергнутая Сладкой Мари порция – все, при помощи ножей, рук, темных от крови щеток, было сметено на пол. Принесли метлу из водорослей и загнали эту массу в дыру, через которую я перешагнула прежде. Снизу послышались отчаянный стук и возня. Не иначе, как там содержались кабаны или другие плотоядные животные.
Через бамбуковую решетку тянулись щетинистые рыла. Решетка была закрыта на задвижку, хотя и хлипкую, и я стала уговаривать себя, что кабаны не прорвутся наверх. А если прорвутся? Они как будто отчаянно карабкались друг другу на спины… Мне было очень тревожно, но стало еще хуже, когда Сладкая Мари поднялась с места, подхватила свои волосы и подошла ближе. Она наступила каблуком на решетку, раздался хруст зубов. Потом визг. Наконец кабаны отступили. Сквозь щели пола было видно, как внизу мелькали тени. И снова тишина – более жуткая, чем любые звуки.
Сладкая Мари взяла со стола тушку фламинго, перекинула через плечо, прошаркала к стене и пристроила фламинго на своеобразную виселицу, а именно крюк для волос, в соседстве с еще двумя, с которых свисали две другие птицы – шеи вывернуты, тусклые перья запятнаны кровью.
Когда Сладкая Мари снялась с места, ее примеру последовали двое поваров; они выскользнули из вигвама, оставив третьего, который нам прислуживал и казался… целым. На которого она набросилась.
Он не слышал, как она подобралась, и, прежде чем начал в отчаянных словах, противоречащих недвижным, как маска, чертам, умолять о милости, ведьма схватила мясницкий нож. Кровавое лезвие, к которому прилипли осколки костей и блестящая чешуя, напоминало изделие ювелира. Была ли она недовольна поваром, чем-то, что он сделал или чего не сделал? Напоминаю, поведение Сладкой Мари не подчинялось ни разуму, ни каким бы то ни было закономерностям. Оно и понятно, ибо дальше она сделала вот что:
Упав на колени (со стуком, вновь расшевелившим кабанов), она обвилась, как удав, вокруг одной ноги повара, а вторую принялась рубить, рубить, рубить.
Я застыла в ужасе. Пятиубивец отвел взгляд и опустил веки, выдавая тем самым свое волнение.
Первые три пальца отлетели разом, остальные два Сладкая Мари отсекла поодиночке. Еще взмах ножа, и на пол шлепнулся квадратный кусок икры. Сладкая Мари потянулась за пальцами и мясом и весело, со смехом, кинула их сквозь решетку кабанам. Марон держался как мог, до крови прикусив губу; кричал не он, кричала Сладкая Мари. Она выкрикивала какое-то приказание тем, кто находился во дворе. Вскоре в дом вошел человек, единственной рукой прижимавший к груди предмет, который, очевидно, требовала ведьма, – корзину.
Из этой корзины Сладкая Мари вынула ожерелье из волчьей стопы и набросила на плачущего марона, чтобы остановить истечение жизни; однако средство подействовало не сразу, и кабаны потянули языки к решетке, слизывая бегущую кровь. Сладкая Мари прижгла рану головешкой. Тут повар наконец вскрикнул, да так, что я заткнула уши. Служитель, принесший корзину, вставил ему между зубов палку, чтобы он молчал. Из лифа Сладкая Мари извлекла зеленоватый корень, пожевала его и выплюнула на покалеченную ногу. Наконец она перевязала ногу зелеными листьями и сосновой корой. Хромая и опираясь с силой на своего однорукого товарища, индеец покинул вигвам. Пока он не скрылся, Сладкая Мари бросала ему в спину насмешки; потом она неспешно вернулась за стол, волоча свою косу по окровавленному полу.
…Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я сказала:
– Селия… Что насчет Селии? Что насчет… Цветочного Лица?
Ничего.
– Сладкая Мари, – взмолилась я, – где она?
– Далеко, – отозвалась она так небрежно, что я вскочила на ноги, а обрубок, на котором я сидела, закачался.
Я смотрела сверху вниз на улыбавшуюся сестру.
– Садись, ведьма, – она.
Глаза Пятиубивца – холодные, как камни в ручье, – повторили приказ, и я села. И стала ждать, пока Сладкая Мари до меня снизойдет.
– Да, далеко, но Сладкая Мари найдет ее для тебя… Со временем. На это может понадобиться время. Но Сладкая Мари честно ведет дела, она найдет для тебя твою… твою потерянную любовь.
Тут она засмеялась, и я удостоверилась: это была сама воплощенная жестокость.
51
Испанская вода
Сладкая Мари не глядела на календарь и не слушала тиканья часов, однако она была Хозяйка Времени. Позвольте объяснить…
Я и сама не могу подсчитать точно, сколько дней оставалась на Зеркальном озере; дни, проведенные в неволе, легко выпадают из памяти, потому что слишком большой ценой дается их счет. (Никто не говорил, что мне не разрешено покинуть Зеркальное озеро, но я в этом не сомневалась.) Часы складывались в дни, дни в недели, недели в месяцы. Мы находились на юге, солнце было по-прежнему в силе, стояла теплая погода, времена года менялись плавно, едва заметно. Дни сливались воедино. За временем было не уследить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134