- спросил Хаас, кладя ноги на блестящую поверхность стола. - Заверений?
Насчет пожара Хаас высказался коротко и по существу. Все началось, когда Шарифи проводила в шахте один из своих хорошо охраняемых экспериментов в реальной обстановке. Система слежения станции отметила скачок напряжения в полевом AI, контролировавшем орбитальную квантовую установку на АМК. За скачком напряжения почти немедленно последовало возгорание в недавно открытом «Анакондой» пласте «Тринидад». Хаас направил туда спасательную команду затушить пожар в шахте, вывести всех с «Тринидада», заблокировать четыре нижних уровня шахты до проведения инспекции по безопасности. Полевой AI произвел самонастройку после скачка напряжения, и никто больше об этом не думал.
Хаас и Войт спустились в шахту в сопровождении инспектора безопасности, чтобы осмотреть место возгорания. Им не удалось определить причину возгорания, но они порекомендовали приостановить эксперименты Шарифи до конца расследования. Рекомендация была отвергнута Комитетом по контролируемым технологиям. Они вновь открыли пласт сразу же, как только смогли снова запустить помпы и вентиляционную систему, и шахтеры, а заодно и исследовательская группа Шарифи вернулись к работе.
- Все было в порядке, - сказал Хаас Ли. - Я начал работать в шахте десяти лет от роду и хочу сказать вам, что даже не задумался и на минуту, что существует опасность вторичного взрыва. Мне наплевать на то, что показывают локальные спины. Я ни за что не послал бы ни одного шахтера в штрек, если бы думал, что там возможен взрыв. Я так не работаю.
Но он послал шахтеров в шахту. И спустя тридцать часов она взорвалась. Взрыв был такой мощности, что уничтожил надшахтный копер и дробилку шахты номер три и вызвал пожар, угли от которого тлели еще на десятый день. Орбитальный полевой AI отключился так же, как и во время предыдущего взрыва. Только на этот раз он больше на связь не выходил.
Потребовалось три дня, чтобы справиться с огнем и эвакуировать отчаянно малое число уцелевших. Урон оказался значительным: одна сгоревшая шахта (причина пожара неизвестна), сбой квантовой трансляции (причина неизвестна), двести семь погибших взрослых - геологов, шахтных техов и шахтеров, семьдесят два погибших ребенка, работавших в шахте в соответствии с правом свободного выбора принимать законы ООН о детском труде. И одна женщина - знаменитый ученый-физик.
- Для меня неясно одно, - сказала Ли, когда он закончил. - Что вызвало первый пожар? Тот, в… - она проверила название в своей памяти, - тот, в «Тринидаде».
- А ничего, - Хаас пожал плечами. - В этой шахте уголь и кристаллы. Воспламенение здесь - обычное дело. И почти никогда не определить, где загорелось, не говоря уже почему.
Ли посмотрела на него с сомнением.
- Боже! - проворчал Хаас. - Мне показалось, что вы отсюда. Я думал, что вы должны хоть что-то понимать.
Ли коснулась виска, где слабые тени проводов проступали из-под кожи.
- Вы хотите, чтобы я что-то понимала, - рассказывайте.
- Хорошо. Квантовый конденсат не горит, майор. Горит уголь. И кристаллы иногда вызывают горение угля. Мы не знаем причину. Это одно из двух условий, о которых вы обязаны помнить, если собираетесь руководить такой шахтой. Это опасно, и это причиняет беспокойство. А еще иногда, как случилось в этот раз, это приносит смерть. - Он громко рассмеялся. - Но на этот раз у кристаллов была помощница. У них была эта чертова Шарифи.
- При чем здесь Шарифи? Вы думаете, что пожар случился по ее вине? Чем таким особым она занималась, чего АМК не делает каждый день?
- Начнем с того, что она вырубала кристаллы.
- И что? АМК добывает их постоянно, но у вас нет ежедневных воспламенений.
- Да, но где мы вырубаем их, майор? Вам следовало бы задать этот вопрос. И где делала она?
- Я не знаю, - сказала Ли. - Где она это делала?
- Послушайте, - сказал Хаас. - Пласт подобен дереву. Ему нужно подрезать ветки, придавать ему форму, ухаживать за ним. Но если вы подрежете слишком сильно и сделаете это в шахте, тогда получается пожар.
- Потому что… Он пожал плечами.
- Здесь работают армии исследователей из Техкома, год за годом они мешаются в проходах, тратят наше время и замедляют производство. Но когда речь заходит о том, чтобы снабдить нас полезной информацией, они безнадежны. Черт, они не знают элементарных вещей, которые известны любому шахтеру старше двенадцати лет. Как, например, то, что не стоит небрежно обращаться с живыми пластами, если жизнь не надоела. Бекки этого не любит. А когда эта Бекки кого-нибудь невзлюбит, то несчастье не замедлит найти его.
Ли с удивлением смотрела на него. Бекки - так в Шэнтитауне называли квантовый конденсат. Это было шахтерское словечко, созвучное мифам о поющих камнях, заколдованных штреках, сияющих горных воронках. И уж конечно, оно было не из тех слов, которые обычно употреблялись в кабинетах орбитального руководства АМК. И либо корпоративная культура сделала резкий поворот влево в последнее десятилетие, либо этот пожар был еще более странным явлением, чем считал Хаас.
- Я догадываюсь, о чем вы подумали, - сказал Хаас. - Бедный глупый шахтер, видящий поющую Бекки и Пресвятую Деву в каждой шахте. Но я уже давно не хожу в церковь. И поверьте мне на слово, это Шарифи навлекла беду.
- А вы говорили о своем беспокойстве по поводу Бекки, хм, конденсате, самой Шарифи?
- Я пытался. - Хаас сделал нетерпеливый жест, и верхняя шлифованная поверхность его стола отбросила искаженное отражение его движения, будто внутри конденсата пробежали волны. - Конечно, Шарифи должна была знать. Но она спустилась в шахту и убила себя. И не оставила после себя ничего, кроме вопросов без ответа.
- Я говорил с ней, это - факт, - продолжил Хаас - И знаете что? Сучка рассмеялась мне в лицо. Она была не в себе. Мне наплевать на ее известность. Ну, конечно, она говорила разные умные слова. Эмпирические испытания - туда, статистические данные - сюда. Но главное - она думала, что Бекки разговаривает с ней. И, как и все, кто думал так же, она плохо кончила. Мне только очень жаль, что эта глупая сучка, изображавшая из себя диггера, завалила на себя половину моей шахты.
Ли застыла на месте. Слово «диггер» было одним из самых неприличных слов в том варианте «пиджин инглиш», который был принят в качестве языка общения на планете Мир Компсона. Ли называла так себя, когда еще выглядела чистокровной генетической конструкцией.
Хаас заметил ее реакцию; он повернулся в своем кресле и придал лицу выражение, которое можно было: назвать извиняющимся.
- Я, конечно, не говорю о вас.
- Конечно.
- Послушайте. - Он наклонился вперед, сутуля свои большие плечи. - Мне наплевать на то, что собой представляла эта Шарифи. Мне и на вас наплевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Насчет пожара Хаас высказался коротко и по существу. Все началось, когда Шарифи проводила в шахте один из своих хорошо охраняемых экспериментов в реальной обстановке. Система слежения станции отметила скачок напряжения в полевом AI, контролировавшем орбитальную квантовую установку на АМК. За скачком напряжения почти немедленно последовало возгорание в недавно открытом «Анакондой» пласте «Тринидад». Хаас направил туда спасательную команду затушить пожар в шахте, вывести всех с «Тринидада», заблокировать четыре нижних уровня шахты до проведения инспекции по безопасности. Полевой AI произвел самонастройку после скачка напряжения, и никто больше об этом не думал.
Хаас и Войт спустились в шахту в сопровождении инспектора безопасности, чтобы осмотреть место возгорания. Им не удалось определить причину возгорания, но они порекомендовали приостановить эксперименты Шарифи до конца расследования. Рекомендация была отвергнута Комитетом по контролируемым технологиям. Они вновь открыли пласт сразу же, как только смогли снова запустить помпы и вентиляционную систему, и шахтеры, а заодно и исследовательская группа Шарифи вернулись к работе.
- Все было в порядке, - сказал Хаас Ли. - Я начал работать в шахте десяти лет от роду и хочу сказать вам, что даже не задумался и на минуту, что существует опасность вторичного взрыва. Мне наплевать на то, что показывают локальные спины. Я ни за что не послал бы ни одного шахтера в штрек, если бы думал, что там возможен взрыв. Я так не работаю.
Но он послал шахтеров в шахту. И спустя тридцать часов она взорвалась. Взрыв был такой мощности, что уничтожил надшахтный копер и дробилку шахты номер три и вызвал пожар, угли от которого тлели еще на десятый день. Орбитальный полевой AI отключился так же, как и во время предыдущего взрыва. Только на этот раз он больше на связь не выходил.
Потребовалось три дня, чтобы справиться с огнем и эвакуировать отчаянно малое число уцелевших. Урон оказался значительным: одна сгоревшая шахта (причина пожара неизвестна), сбой квантовой трансляции (причина неизвестна), двести семь погибших взрослых - геологов, шахтных техов и шахтеров, семьдесят два погибших ребенка, работавших в шахте в соответствии с правом свободного выбора принимать законы ООН о детском труде. И одна женщина - знаменитый ученый-физик.
- Для меня неясно одно, - сказала Ли, когда он закончил. - Что вызвало первый пожар? Тот, в… - она проверила название в своей памяти, - тот, в «Тринидаде».
- А ничего, - Хаас пожал плечами. - В этой шахте уголь и кристаллы. Воспламенение здесь - обычное дело. И почти никогда не определить, где загорелось, не говоря уже почему.
Ли посмотрела на него с сомнением.
- Боже! - проворчал Хаас. - Мне показалось, что вы отсюда. Я думал, что вы должны хоть что-то понимать.
Ли коснулась виска, где слабые тени проводов проступали из-под кожи.
- Вы хотите, чтобы я что-то понимала, - рассказывайте.
- Хорошо. Квантовый конденсат не горит, майор. Горит уголь. И кристаллы иногда вызывают горение угля. Мы не знаем причину. Это одно из двух условий, о которых вы обязаны помнить, если собираетесь руководить такой шахтой. Это опасно, и это причиняет беспокойство. А еще иногда, как случилось в этот раз, это приносит смерть. - Он громко рассмеялся. - Но на этот раз у кристаллов была помощница. У них была эта чертова Шарифи.
- При чем здесь Шарифи? Вы думаете, что пожар случился по ее вине? Чем таким особым она занималась, чего АМК не делает каждый день?
- Начнем с того, что она вырубала кристаллы.
- И что? АМК добывает их постоянно, но у вас нет ежедневных воспламенений.
- Да, но где мы вырубаем их, майор? Вам следовало бы задать этот вопрос. И где делала она?
- Я не знаю, - сказала Ли. - Где она это делала?
- Послушайте, - сказал Хаас. - Пласт подобен дереву. Ему нужно подрезать ветки, придавать ему форму, ухаживать за ним. Но если вы подрежете слишком сильно и сделаете это в шахте, тогда получается пожар.
- Потому что… Он пожал плечами.
- Здесь работают армии исследователей из Техкома, год за годом они мешаются в проходах, тратят наше время и замедляют производство. Но когда речь заходит о том, чтобы снабдить нас полезной информацией, они безнадежны. Черт, они не знают элементарных вещей, которые известны любому шахтеру старше двенадцати лет. Как, например, то, что не стоит небрежно обращаться с живыми пластами, если жизнь не надоела. Бекки этого не любит. А когда эта Бекки кого-нибудь невзлюбит, то несчастье не замедлит найти его.
Ли с удивлением смотрела на него. Бекки - так в Шэнтитауне называли квантовый конденсат. Это было шахтерское словечко, созвучное мифам о поющих камнях, заколдованных штреках, сияющих горных воронках. И уж конечно, оно было не из тех слов, которые обычно употреблялись в кабинетах орбитального руководства АМК. И либо корпоративная культура сделала резкий поворот влево в последнее десятилетие, либо этот пожар был еще более странным явлением, чем считал Хаас.
- Я догадываюсь, о чем вы подумали, - сказал Хаас. - Бедный глупый шахтер, видящий поющую Бекки и Пресвятую Деву в каждой шахте. Но я уже давно не хожу в церковь. И поверьте мне на слово, это Шарифи навлекла беду.
- А вы говорили о своем беспокойстве по поводу Бекки, хм, конденсате, самой Шарифи?
- Я пытался. - Хаас сделал нетерпеливый жест, и верхняя шлифованная поверхность его стола отбросила искаженное отражение его движения, будто внутри конденсата пробежали волны. - Конечно, Шарифи должна была знать. Но она спустилась в шахту и убила себя. И не оставила после себя ничего, кроме вопросов без ответа.
- Я говорил с ней, это - факт, - продолжил Хаас - И знаете что? Сучка рассмеялась мне в лицо. Она была не в себе. Мне наплевать на ее известность. Ну, конечно, она говорила разные умные слова. Эмпирические испытания - туда, статистические данные - сюда. Но главное - она думала, что Бекки разговаривает с ней. И, как и все, кто думал так же, она плохо кончила. Мне только очень жаль, что эта глупая сучка, изображавшая из себя диггера, завалила на себя половину моей шахты.
Ли застыла на месте. Слово «диггер» было одним из самых неприличных слов в том варианте «пиджин инглиш», который был принят в качестве языка общения на планете Мир Компсона. Ли называла так себя, когда еще выглядела чистокровной генетической конструкцией.
Хаас заметил ее реакцию; он повернулся в своем кресле и придал лицу выражение, которое можно было: назвать извиняющимся.
- Я, конечно, не говорю о вас.
- Конечно.
- Послушайте. - Он наклонился вперед, сутуля свои большие плечи. - Мне наплевать на то, что собой представляла эта Шарифи. Мне и на вас наплевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144