Кристиан не менял их, хотя и часто подумывал об этом, когда партнеры отказывались содействовать ему в реализации некоторых планов — безрассудных и фантастических. Но Хоары оставались с его семьей еще со времен их отцов, и Кристиан смирился, преодолев свое нетерпение. Но сейчас он настроился не слишком лояльно.
Жерво подумал о письме, которое они написали ему в ответ на его последний план. Они заботились о его здоровье, да? Праведные ублюдки. Он им покажет, о чем следует заботиться.
Громко ступая, Кристиан спустился по ступенькам и встал перед ними, чуть раскачиваясь.
— Джентльмены, — произнес он, обойдясь без приветствия, — объяснитесь.
Они оба вскочили, бормоча пожелания доброго утра. Религиозный мистер Хоар устремился вперед, словно желая пожать руку.
Кристиан не шевелился. Мужчина остановился.
— Я… жду, — произнес Кристиан, — объяснитесь.
— Если вы имеете в виду задержку в…
— Задержку! — оборвал Кристиан объяснения банкира. Он не позволял направить беседу в спокойное русло.
— Я… мои чувства… так насильственно, — он отодвинулся от лестницы, — мне тяжело… говорить, сэр!
Жерво не хотел разыгрывать крайнее бешенство, дабы не посеять сомнения в своей вменяемости. Поэтому он остановился около письменного стола и сел. Это, по крайней мере, дало ему время приготовиться — другой план был уже отражен на чистом листе бумаги, но удачно расположенная стопка книг скрывала его от их взглядов. Он взял ручку и написал через весь лист: «Бог знает, как выполнить это».
Жерво встал и вынул листок:
— Попробуйте снова.
Сначала банкиры выглядели так, словно чувствовали себя крайне дискомфортно. Старший из Хоаров шагнул вперед, чтобы принять план, но его партнер произнес:
— Боюсь, все-таки ничего не получится.
— Почему?
— Мы приняли новые правила.
Кристиан вскочил из-за стола:
— Мои деньги… — произнес он возбужденно. — Вы… потеряли их?
— Конечно, нет! — возразил старший.
— Будьте совершенно спокойны, ваша светлость, — участливо сказал младший Хоар. — Ваша семья всегда доверяла нам в прошлом…
Он почувствовал себя плавающим в воде и постарался подгрести к берегу.
— …И мы постараемся уместно и целесообразно размещать ваши средства в настоящем и будущем.
— Ах, — улыбнулся Кристиан. Он сел на стул и развернул экземпляр «Тайме» «Банковское ограбление. Хоары украли… депозит». Он одобрительно покачал головой: — Умный заголовок.
Они стояли, как люди, знающие себе цену. Кристиан предложил им бумагу и торжествующе улыбнулся.
Старший Хоар взял план и положил его в карман.
— Конечно, это было бы необходимо, — сказал он примирительным тоном, который уже использовал его двоюродный брат. — Мы поняли, что ваша светлость не совсем хорошо себя чувствовали, и предложения, исходившие от вас, не могли считаться полностью законными. Мы бы очень хотели действовать крайне осмотрительно и благоразумно.
Его младший родственник позавидовал такой дипломатичности.
— Во всяком случае, — произнес Кристиан. — Деньги… где?
— Я засветло пришлю курьера, — сказал старший.
Кристиан позвонил, вызывая Кальвина.
Они молча стояли, ожидая прихода дворецкого, а затем вышли с пожеланиями Жерво дальнейшего здоровья, на которые он не счел нужным ответить.
Когда банкиры ушли, Кристиан тяжело опустился на стул. Его руки чуть подрагивали. Победа.
Его собственная победа.
Он хотел смеяться и плакать одновременно.
Он хотел, чтобы Мэдди была рядом с ним.
Крики лодочников были единственными звуками, раздававшимися над рекой, серебряная поверхность которой была покрыта густым туманом. Мэдди стояла на берегу. Лакей с площади герцога стоял на противоположной стороне улицы в пределах видимости.
Начало смеркаться. Мэдди знала, что вскоре ей придется что-то делать. Она не может оставаться здесь навсегда.
Лодочник подогнал свою плоскодонку и вытащил из нее корзину. Она посмотрела на него и сделала несколько шагов. Он двинулся ей навстречу.
— Живые угри, мадам? — спросил он заботливо. Мэдди покачала головой.
Он прошел мимо, и Мэдди еще долго слышала его голос, разносившийся вдоль по улице:
— Живые угри! Живые!
Медленно приближались ритмичные удары лошадиных копыт. Мэдди повернулась, чтобы увидеть, как кучер справляется с экипажем. Лодочник поднял корзину к колеснице.
На ее двери был изображен яркий, хорошо известный герб. Она видела, как к этой двери из тумана скользнул лакей, все это время следовавший за ней тенью.
Дверь открылась. Жерво ступил на землю. Он стоял, глядя в сторону Мэдди.
— Пять с половиной, ваше сиятельство, — сказал лодочник, пытаясь открыть корзину. — Живые. Посмотрите.
Жерво посмотрел на него, затем на лакея и, отвернувшись, направился к Мэдди.
Он остановился перед ней.
— Хватит, — сказал он тихо. — Пойдем… домой.
«Домой», — подумала Мэдди.
Жерво посмотрел в сторону реки, потом махнул рукой, отпуская экипаж.
— Погуляем, — он предложил ей свою руку.
Мэдди молча повернулась, оставляя свои пальцы в его ладони. Ему было тепло под ее холодными руками. Он прикрыл ее пальцы своей перчаткой.
Они шли молча, пока Мэдди не перестала слышать удары лошадиных копыт и скрип колес удаляющегося экипажа.
— Ты должен жениться на ней? — спросила она.
Чуть дрогнувший мускул его руки был единственным отражением того, что в нем что-то изменилось.
— Нет.
— Но она сказала, что она должна была быть на моем месте.
Кристиан не ответил.
— Около своей кровати ты держишь ее локон.
Тяжелым взглядом он молча уставился в сторону.
— Разве ты не любишь ее? — наконец спросила она. Жерво остановился, взяв ее руки в свои.
— Нет, Мэдди, нет.
Она повернулась лицом к реке.
— Если это правда, но ты ее оставил — ты безнравственный человек.
— Да, — согласился он, но в его голосе она не смогла уловить никаких эмоций.
Мэдди смотрела на белую кошку, которая мягко двигалась вдоль борта лодки.
— Идем, — сказал он. — Темно.
Мэдди не двигалась. Кошка быстро прыгнула в лодку и клубком свернулась на дне.
— Твое поведение кажется странным, — печально произнесла она. — В действительности я не знаю и не понимаю тебя.
Жерво ответил в тишине:
— Мне очень… стыдно, Мэдди. Я очень… сожалею в душе. Это все, что я могу сказать. Вернись. Попробуй изменить все. Пойдем домой, — продолжил он. — Мэдди.
Несчастная леди Сазерленд, подарившая локон своих волос распутнику. Любившая Жерво и в результате горько и безнадежно плакавшая на ступеньках его лестницы. Это стало, словно предостережением для Мэдди.
— Я боюсь думать о тебе, — прошептала она, — что сделаешь ты с моей душой и моим сердцем.
— Твое сердце… бесценно для меня, — тихо произнес он. Мэдди склонила голову. Затем повернулась и, не глядя на Кристиана, взяла его под руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Жерво подумал о письме, которое они написали ему в ответ на его последний план. Они заботились о его здоровье, да? Праведные ублюдки. Он им покажет, о чем следует заботиться.
Громко ступая, Кристиан спустился по ступенькам и встал перед ними, чуть раскачиваясь.
— Джентльмены, — произнес он, обойдясь без приветствия, — объяснитесь.
Они оба вскочили, бормоча пожелания доброго утра. Религиозный мистер Хоар устремился вперед, словно желая пожать руку.
Кристиан не шевелился. Мужчина остановился.
— Я… жду, — произнес Кристиан, — объяснитесь.
— Если вы имеете в виду задержку в…
— Задержку! — оборвал Кристиан объяснения банкира. Он не позволял направить беседу в спокойное русло.
— Я… мои чувства… так насильственно, — он отодвинулся от лестницы, — мне тяжело… говорить, сэр!
Жерво не хотел разыгрывать крайнее бешенство, дабы не посеять сомнения в своей вменяемости. Поэтому он остановился около письменного стола и сел. Это, по крайней мере, дало ему время приготовиться — другой план был уже отражен на чистом листе бумаги, но удачно расположенная стопка книг скрывала его от их взглядов. Он взял ручку и написал через весь лист: «Бог знает, как выполнить это».
Жерво встал и вынул листок:
— Попробуйте снова.
Сначала банкиры выглядели так, словно чувствовали себя крайне дискомфортно. Старший из Хоаров шагнул вперед, чтобы принять план, но его партнер произнес:
— Боюсь, все-таки ничего не получится.
— Почему?
— Мы приняли новые правила.
Кристиан вскочил из-за стола:
— Мои деньги… — произнес он возбужденно. — Вы… потеряли их?
— Конечно, нет! — возразил старший.
— Будьте совершенно спокойны, ваша светлость, — участливо сказал младший Хоар. — Ваша семья всегда доверяла нам в прошлом…
Он почувствовал себя плавающим в воде и постарался подгрести к берегу.
— …И мы постараемся уместно и целесообразно размещать ваши средства в настоящем и будущем.
— Ах, — улыбнулся Кристиан. Он сел на стул и развернул экземпляр «Тайме» «Банковское ограбление. Хоары украли… депозит». Он одобрительно покачал головой: — Умный заголовок.
Они стояли, как люди, знающие себе цену. Кристиан предложил им бумагу и торжествующе улыбнулся.
Старший Хоар взял план и положил его в карман.
— Конечно, это было бы необходимо, — сказал он примирительным тоном, который уже использовал его двоюродный брат. — Мы поняли, что ваша светлость не совсем хорошо себя чувствовали, и предложения, исходившие от вас, не могли считаться полностью законными. Мы бы очень хотели действовать крайне осмотрительно и благоразумно.
Его младший родственник позавидовал такой дипломатичности.
— Во всяком случае, — произнес Кристиан. — Деньги… где?
— Я засветло пришлю курьера, — сказал старший.
Кристиан позвонил, вызывая Кальвина.
Они молча стояли, ожидая прихода дворецкого, а затем вышли с пожеланиями Жерво дальнейшего здоровья, на которые он не счел нужным ответить.
Когда банкиры ушли, Кристиан тяжело опустился на стул. Его руки чуть подрагивали. Победа.
Его собственная победа.
Он хотел смеяться и плакать одновременно.
Он хотел, чтобы Мэдди была рядом с ним.
Крики лодочников были единственными звуками, раздававшимися над рекой, серебряная поверхность которой была покрыта густым туманом. Мэдди стояла на берегу. Лакей с площади герцога стоял на противоположной стороне улицы в пределах видимости.
Начало смеркаться. Мэдди знала, что вскоре ей придется что-то делать. Она не может оставаться здесь навсегда.
Лодочник подогнал свою плоскодонку и вытащил из нее корзину. Она посмотрела на него и сделала несколько шагов. Он двинулся ей навстречу.
— Живые угри, мадам? — спросил он заботливо. Мэдди покачала головой.
Он прошел мимо, и Мэдди еще долго слышала его голос, разносившийся вдоль по улице:
— Живые угри! Живые!
Медленно приближались ритмичные удары лошадиных копыт. Мэдди повернулась, чтобы увидеть, как кучер справляется с экипажем. Лодочник поднял корзину к колеснице.
На ее двери был изображен яркий, хорошо известный герб. Она видела, как к этой двери из тумана скользнул лакей, все это время следовавший за ней тенью.
Дверь открылась. Жерво ступил на землю. Он стоял, глядя в сторону Мэдди.
— Пять с половиной, ваше сиятельство, — сказал лодочник, пытаясь открыть корзину. — Живые. Посмотрите.
Жерво посмотрел на него, затем на лакея и, отвернувшись, направился к Мэдди.
Он остановился перед ней.
— Хватит, — сказал он тихо. — Пойдем… домой.
«Домой», — подумала Мэдди.
Жерво посмотрел в сторону реки, потом махнул рукой, отпуская экипаж.
— Погуляем, — он предложил ей свою руку.
Мэдди молча повернулась, оставляя свои пальцы в его ладони. Ему было тепло под ее холодными руками. Он прикрыл ее пальцы своей перчаткой.
Они шли молча, пока Мэдди не перестала слышать удары лошадиных копыт и скрип колес удаляющегося экипажа.
— Ты должен жениться на ней? — спросила она.
Чуть дрогнувший мускул его руки был единственным отражением того, что в нем что-то изменилось.
— Нет.
— Но она сказала, что она должна была быть на моем месте.
Кристиан не ответил.
— Около своей кровати ты держишь ее локон.
Тяжелым взглядом он молча уставился в сторону.
— Разве ты не любишь ее? — наконец спросила она. Жерво остановился, взяв ее руки в свои.
— Нет, Мэдди, нет.
Она повернулась лицом к реке.
— Если это правда, но ты ее оставил — ты безнравственный человек.
— Да, — согласился он, но в его голосе она не смогла уловить никаких эмоций.
Мэдди смотрела на белую кошку, которая мягко двигалась вдоль борта лодки.
— Идем, — сказал он. — Темно.
Мэдди не двигалась. Кошка быстро прыгнула в лодку и клубком свернулась на дне.
— Твое поведение кажется странным, — печально произнесла она. — В действительности я не знаю и не понимаю тебя.
Жерво ответил в тишине:
— Мне очень… стыдно, Мэдди. Я очень… сожалею в душе. Это все, что я могу сказать. Вернись. Попробуй изменить все. Пойдем домой, — продолжил он. — Мэдди.
Несчастная леди Сазерленд, подарившая локон своих волос распутнику. Любившая Жерво и в результате горько и безнадежно плакавшая на ступеньках его лестницы. Это стало, словно предостережением для Мэдди.
— Я боюсь думать о тебе, — прошептала она, — что сделаешь ты с моей душой и моим сердцем.
— Твое сердце… бесценно для меня, — тихо произнес он. Мэдди склонила голову. Затем повернулась и, не глядя на Кристиана, взяла его под руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122