– над мавританским замком появилось нечто невероятное – красный диск луны, полной луны. Его сопровождал кортеж небесных светил. «Посмотри-ка!» – вскричала мечтательная Леонор Мария, указывая на странное пятно. «Что это такое?» – спросила она, скорее, себя, чем сестру Марию Терезу. «И они обе надолго смолкли», – рассказывала мать, которая шла к ним, чтобы потребовать послушания, и стала неожиданной свидетельницей их разговора, поняв, что луну девочки видели впервые. Они, без сомнения, размышляли над тем, как объяснить эту удивительную загадку неба, где, конечно же, они знали, живет бог, и дева Мария, и святые, и ангелы, и хорошие люди, которые умерли, ну, как отец, ведь им о том говорила мать. И вот тоненький, слабый голосок Леонор ответил: «Да это же воздушный шар… Красный воздушный шар…» Однако ее романтическому воображению не суждено было дать объяснение этому явлению, так как Мария Тереза, толкнув ее локтем, оборвала сестру на полуслове: «Ты просто дура… Воздушный шар! Знаешь, что это?» Онемевшая сестра потрясла кудряшками. «А я вот знаю… Это кусок мяса… коровьего мяса…» И они опять смолкли, тогда как мать поспешила рассказать гостям только что услышанное и потом еще много раз рассказывала всем, кому придется.
Этим– то и объяснялась затаенная Марией Терезой обида на мать. Дед хорошо понимал это и никогда не заговаривал о том куске мяса, что появился на небе в Синтре. Но всегда, когда внучка спрашивала, который час и сколько осталось до обеда, смеялся от души.
Каждое утро в фаэтоне или в одной из открытых колясок он прогуливал внуков. И хотя Руй Диого уже хорошо знал все окрестные места, дед все равно брал его с собой, желая, чтобы тот был гидом для своих сестер и братьев, один из которых – Жоан Диого – ехал на руках Диого Релваса, сидящего на облучке. Руй Диого понимал, что дед отдает предпочтение ему, но вида не показывал. Как говорил дядя Мигел своей жене, без сомнения раздражаясь постоянным общением племянника с: отцом, хотя племянник и к нему выказывал свою склонность: «Мать его хорошо воспитала». Племянник, конечно, перебарщивал: был сама любезность, само смирение, за что дядя платил ему той же фальшивой монетой, стараясь быть с парнем особенно любезным на людях.
Мигел Жоан прекрасно понимал хорошо продуманную двойную игру сестры, которая сознательно держала сына подле деда в имении Алдебаран. И не был одинок в своих догадках относительно пользы, которую та извлекала из того, что Руй не жил в материнском доме. Преждевременно созревшему тринадцатилетнему Рую не составило бы труда выяснить тайную причину материнских поездок в Лиссабон, где она стала преданной подругой одной графини, которую звали не иначе как «сестра Наполеона» из-за многочисленных и безумных авантюр при дворе; графиня, уступавшая своего мужа и своих любовников близким подругам, которым предоставляла и комнаты для встреч, стала для Эмилии Аделаиде своеобразной конторой по распутству.
В имении же деда Руй Диого с британской пунктуальностью приступил к изучению английского языка, который преподавала все еще служившая у Релваса мисс Карри, тогда как Мария до Пилар решила кончить совершенствоваться в этом языке, сославшись на смерть королевы Виктории, о которой она, побуждаемая патриотической щепетильностью, злословила в сочинениях, так как не понимала, как же мог союзник Португалии войти в сделку с Германией, чтобы лишить Португалию ее африканских колоний. Именно это Мария до Пилар и сказала отцу, чтобы оправдать возникшую вдруг очевидную враждебность между нею и мисс Карри. За англичанку вступился Мигел Жоан, предлагая увезти ее в свое имение, чему тут же воспротивился Диого Релвас, от которого не ускользал голодный взгляд сына, всякий раз обращенный к мисс Карри, как только он оказывался с ней рядом. «Заголодал при беременной-то жене», – решил Релвас. А куда денешься? Вот и он уже на пороге шестидесяти, а разве способен порвать с этой шестнадцатилетней Капитолиной?
Возможно, к внукам он тянулся еще и потому, что взрослые продолжали ему выказывать, хоть и молча, свое несогласие с его отказом принять от короля знатный титул. Заткнуть им рты было не так-то четко. Ведь в этих спорах не принимала участие только младшая.
Что он им сказал?…
Правду, только правду, и крепкую, как его кулак, такую же, как его величеству, которому все же вскользь и намекнул на тщеславие Релвасов, но голоса не повышал и зло не смотрел, как на сыновей и невесток, когда увидел их раздражение. В прежние времена он даже не позволил бы обратиться к себе с таким вопросом. А-а! До чего же они глупы в своем нежелании понять, что отказ от титула – еще больший титул, которым можно будет гордиться! И во все времена!…
– Что нам в этом титуле, разве он нам открывает возможность стать графами или маркизами? Его можно принять только из вежливости. Но нет. Этого не случится никогда! Во всяком случае, со мной. Вы, конечно, считаете, что вы что-то утратили… А я думаю – наоборот, приобрели. Придет время, и все вы будете мне благодарны именно за то, против чего сейчас выступаете.
– Не было бы поздно, – заметила Эмилия Аделаиде.
И тут они увидели его рассвирепевшего, почти в ярости.
– Поздно или рано, но титул давали мне. Зарубите себе это на носу: мне! И только мне. Никто из вас до сегодняшнего дня его не заслужил, нет! Его величество назвал меня королем земледельцев. А это в такой аграрной стране, как наша, означает, что он разделил со мной корону. Теперь понятно?! Я – король земледельцев. И этого мне достаточно. Вам же нужна вывеска!
Так на здоровье!
Он вышел из зала, не проронив больше ни слова, и удалился в Башню, откуда вернулся только на следующее утро, чтобы приласкать внуков. Все же говорили, что он решил быть гордым монстром. Конечно, захоти Диого Релвас, он бы объяснил, что дружбой с внуками надеялся вернуть дружбу их родителей. Он чувствовал, что внутри него что-то лопнуло, но что и почему – не знал, а окружающие ничего не подозревали. Ведь в тот же день они могли бы его увидеть мертвым. Мужества ему хватило бы.
Глава II, В которой любовь встречается со смертью
Мужество, столько раз выкалываемое Релвасами, было фетишем их рыцарского снаряжения, оно-то и подвигло Марию до Пилар победить неприязнь, а может, и страх, всякий раз возникающий перед мужчинами, которых влекла ее красота. «Это все из-за денег и земель моего отца», – говорила она, стараясь завуалировать явный отказ претендентам, решившимся открыто заявить о своем желании сделать ее супругой. К демонстрации своей фальшивой прозорливости она прибегала, обязательно добавляя, что, конечно же, выйдет замуж, должна выйти, но только за того, в ком почувствует истинную страсть к ней самой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Этим– то и объяснялась затаенная Марией Терезой обида на мать. Дед хорошо понимал это и никогда не заговаривал о том куске мяса, что появился на небе в Синтре. Но всегда, когда внучка спрашивала, который час и сколько осталось до обеда, смеялся от души.
Каждое утро в фаэтоне или в одной из открытых колясок он прогуливал внуков. И хотя Руй Диого уже хорошо знал все окрестные места, дед все равно брал его с собой, желая, чтобы тот был гидом для своих сестер и братьев, один из которых – Жоан Диого – ехал на руках Диого Релваса, сидящего на облучке. Руй Диого понимал, что дед отдает предпочтение ему, но вида не показывал. Как говорил дядя Мигел своей жене, без сомнения раздражаясь постоянным общением племянника с: отцом, хотя племянник и к нему выказывал свою склонность: «Мать его хорошо воспитала». Племянник, конечно, перебарщивал: был сама любезность, само смирение, за что дядя платил ему той же фальшивой монетой, стараясь быть с парнем особенно любезным на людях.
Мигел Жоан прекрасно понимал хорошо продуманную двойную игру сестры, которая сознательно держала сына подле деда в имении Алдебаран. И не был одинок в своих догадках относительно пользы, которую та извлекала из того, что Руй не жил в материнском доме. Преждевременно созревшему тринадцатилетнему Рую не составило бы труда выяснить тайную причину материнских поездок в Лиссабон, где она стала преданной подругой одной графини, которую звали не иначе как «сестра Наполеона» из-за многочисленных и безумных авантюр при дворе; графиня, уступавшая своего мужа и своих любовников близким подругам, которым предоставляла и комнаты для встреч, стала для Эмилии Аделаиде своеобразной конторой по распутству.
В имении же деда Руй Диого с британской пунктуальностью приступил к изучению английского языка, который преподавала все еще служившая у Релваса мисс Карри, тогда как Мария до Пилар решила кончить совершенствоваться в этом языке, сославшись на смерть королевы Виктории, о которой она, побуждаемая патриотической щепетильностью, злословила в сочинениях, так как не понимала, как же мог союзник Португалии войти в сделку с Германией, чтобы лишить Португалию ее африканских колоний. Именно это Мария до Пилар и сказала отцу, чтобы оправдать возникшую вдруг очевидную враждебность между нею и мисс Карри. За англичанку вступился Мигел Жоан, предлагая увезти ее в свое имение, чему тут же воспротивился Диого Релвас, от которого не ускользал голодный взгляд сына, всякий раз обращенный к мисс Карри, как только он оказывался с ней рядом. «Заголодал при беременной-то жене», – решил Релвас. А куда денешься? Вот и он уже на пороге шестидесяти, а разве способен порвать с этой шестнадцатилетней Капитолиной?
Возможно, к внукам он тянулся еще и потому, что взрослые продолжали ему выказывать, хоть и молча, свое несогласие с его отказом принять от короля знатный титул. Заткнуть им рты было не так-то четко. Ведь в этих спорах не принимала участие только младшая.
Что он им сказал?…
Правду, только правду, и крепкую, как его кулак, такую же, как его величеству, которому все же вскользь и намекнул на тщеславие Релвасов, но голоса не повышал и зло не смотрел, как на сыновей и невесток, когда увидел их раздражение. В прежние времена он даже не позволил бы обратиться к себе с таким вопросом. А-а! До чего же они глупы в своем нежелании понять, что отказ от титула – еще больший титул, которым можно будет гордиться! И во все времена!…
– Что нам в этом титуле, разве он нам открывает возможность стать графами или маркизами? Его можно принять только из вежливости. Но нет. Этого не случится никогда! Во всяком случае, со мной. Вы, конечно, считаете, что вы что-то утратили… А я думаю – наоборот, приобрели. Придет время, и все вы будете мне благодарны именно за то, против чего сейчас выступаете.
– Не было бы поздно, – заметила Эмилия Аделаиде.
И тут они увидели его рассвирепевшего, почти в ярости.
– Поздно или рано, но титул давали мне. Зарубите себе это на носу: мне! И только мне. Никто из вас до сегодняшнего дня его не заслужил, нет! Его величество назвал меня королем земледельцев. А это в такой аграрной стране, как наша, означает, что он разделил со мной корону. Теперь понятно?! Я – король земледельцев. И этого мне достаточно. Вам же нужна вывеска!
Так на здоровье!
Он вышел из зала, не проронив больше ни слова, и удалился в Башню, откуда вернулся только на следующее утро, чтобы приласкать внуков. Все же говорили, что он решил быть гордым монстром. Конечно, захоти Диого Релвас, он бы объяснил, что дружбой с внуками надеялся вернуть дружбу их родителей. Он чувствовал, что внутри него что-то лопнуло, но что и почему – не знал, а окружающие ничего не подозревали. Ведь в тот же день они могли бы его увидеть мертвым. Мужества ему хватило бы.
Глава II, В которой любовь встречается со смертью
Мужество, столько раз выкалываемое Релвасами, было фетишем их рыцарского снаряжения, оно-то и подвигло Марию до Пилар победить неприязнь, а может, и страх, всякий раз возникающий перед мужчинами, которых влекла ее красота. «Это все из-за денег и земель моего отца», – говорила она, стараясь завуалировать явный отказ претендентам, решившимся открыто заявить о своем желании сделать ее супругой. К демонстрации своей фальшивой прозорливости она прибегала, обязательно добавляя, что, конечно же, выйдет замуж, должна выйти, но только за того, в ком почувствует истинную страсть к ней самой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100