Египтяне особенно чтили знамена с изображениями священных животных и эмблемы того нома, откуда они были родом, что, впрочем, не мешало каждому запастись всевозможными талисманами и амулетами, предохраняющими от разных бед. Одни носили на шее или на руке ладанку с зашитыми в ней спасительными изречениями; другие – таинственные глаза, дарующие спасение, но у большинства были кольца со священными скарабеями. Многие считали себя неуязвимыми благодаря волосам или перьям какого-нибудь священного животного; немало было и таких, что вручали свою судьбу живой змее или жуку, которых носили в складках набедренных повязок или передников, или в мешках с едой.
Но вот вышел сам фараон. Перед ним несли фиванскую троицу, бога войны Монту и богиню победы Нехебт. Рамсес, сидя на троне, который несли на особых носилках на плечах двадцать четыре юноши из знатных семей, оглядывал свое войско. При его появлении все упали на колени и не поднимались до тех пор, пока Рамсес, сойдя с носилок, на глазах у всех не принес богам жертву с воскурением и возлиянием, а его сын Хаемусет, верховный жрец Мемфиса, не вручил ему от имени богов символы жизни и власти. Затем хоры певцов пропели торжественные гимны в честь бога солнца Ра и его сына и наместника на земле – фараона.
Когда войска выступили, на небе, еще недавно затянутом тяжелыми облаками, показались бледные звезды. Их появление на небосводе также сочли счастливым знаком, и жрецы объявили, что, подобно тому как бог Ра рассеял на небе тучи, так и Рамсес рассеет тучи врагов.
Тихо, без барабанного боя и рева труб, чтобы не привлечь внимания противника, пехота двинулась вперед в заранее установленном порядке, а колесничие, каждый на легкой двухколесной колеснице, запряженной двумя лошадьми, построились в колонну под предводительством самого фараона Рамсеса.
По обе стороны его золоченой колесницы сверкали усыпанные драгоценными камнями колчаны для луков и стрел. Великолепные кони были роскошно убраны: шеи и спины их покрывали пурпурные чепраки, затканные бирюзой; на головах сверкали украшения в виде корон с развевающимися страусовыми перьями; на дышлах из черного дерева были укреплены небольшие мягкие хомуты. Ничуть не обремененные своим легким грузом, кони, горячась, били землю изящными маленькими копытами, красиво сгибая шеи.
Мена стоял позади своего повелителя, увенчанного короной Верхнего и Нижнего Египта и облаченного в панцирь, поверх которого перекрещивались пурпурные перевязи. Левой рукой возничий туго натягивал вожжи, а правой опирался на щит; этим щитом он прикрывал фараона во время боя.
Фараон и его возничий походили на крепкий дуб, не боящийся бурь, и стройный ясень.
Когда они выезжали из лагеря, на востоке загорелась алая полоска зари. За оградой к фараону подъехал Паакер, соскочил с колесницы и бросился перед ним на колени, целуя землю. На вопрос фараона, где его брат, Паакер отвечал, что Гор внезапно заболел. Предрассветные сумерки скрыли от Рамсеса лицо не привыкшего лгать махора, чей румянец сменился мертвенной бледностью.
– Как ведет себя противник? – спросил Рамсес.
– Ему известно, что в ближайшие часы должно произойти сражение, – отвечал Паакер, – и он стягивает бесчисленные полчища к югу и востоку от города. Если тебе удастся прорваться к Кадешу с тыла, то есть с севера, а пехота тем временем нападет на лагерь азиатов с юга, то еще сегодня ты завладеешь крепостью. Горная дорога, по которой ты можешь пройти незамеченным, широка и удобна.
– Ты что, тоже болен, как твой брат? – спросил его фараон. – Твой голос дрожит.
– Никогда еще я не чувствовал себя лучше, – быстро проговорил махор.
– Указывай нам дорогу! – приказал фараон. Паакер повиновался.
В полном молчании двигались они впереди бесчисленных колесничих, наслаждаясь росистой утренней прохладой; сперва путь их лежал по равнине, но в скором времени они углубились в горы. Корпус Ра, вооруженный луками и мечами, двигался в авангарде. За высохшим руслом реки перед ними открылась широкая долина, окаймленная справа и слева горными склонами.
– Дорога хорошая, – заметил Рамсес, обращаясь к Мена. – Махор все-таки научился у отца своему делу. Да и кони y него неплохие – вот он указывает путь передовому отряду, а через миг он уже снова возле нас.
– Эти золотисто-рыжие кони – с моего завода, – процедил Мена сквозь зубы, и жилы на его лбу вздулись. – Управитель рассказал мне, что Катути приказала послать их Паакеру перед самым его отъездом. А предназначались они для колесницы Неферт. Махор сегодня разъезжает на них мне назло.
– Тебе досталась жена, пусть же он забирает этих коней, – сказал фараон, успокаивая своего возничего.
В этот миг утреннюю тишину разорвал оглушительный рев труб. Откуда он доносился – понять было нельзя, но трубили где-то совсем близко.
Рамсес выпрямился и схватил боевую секиру, а его кони насторожили уши.
– Это трубы хеттов, – сказал Мена. – Мне хорошо знакомы их звуки.
Закрытая четырхколесная колесница, в которой везли боевых львов Рамсеса, следовала за ними.
– Выпустить львов! – приказал фараон, услыхав боевые крики и увидав, как его передовой отряд дрогнул под натиском вражеских колесниц и побежал назад по долине, ему навстречу.
Хищники трясли гривами и, грозно рыча, огромными прыжками неслись рядом с колесницей фараона. Мена взмахнул плетью, и кони помчались навстречу бегущим, которых уже не остановил бы никакой окрик, на колесницы противника, преследовавшие египтян.
– А где Паакер? – спросил Рамсес.
Махор исчез; он словно сквозь землю провалился вместе со своей колесницей.
Бегущие египтяне и вражеские колесницы, сеявшие смерть в их рядах, все приближались. Земля дрожала под ногами людей и лошадиными копытами. Конский топот и грохот колес становились все оглушительней, словно громовые раскаты стремительно налетающей грозы.
Тогда Рамсес издал свой боевой клич – многократно отраженный скалами, этот клич звучал, словно зов трубы. Возничий подхватил его клич. Пехота остановилась на миг, но тут же снова обратилась в бегство, так как крики и рев труб противника внезапно раздались позади фараона. Из не замеченной Рамсесом поперечной долины, где скрылся Паакер, вылетела целая туча вражеских колесничих. Прежде чем Рамсес успел опомниться, они прорвали ряды его колесниц и отрезали фараона от главных сил.
Рамсес слышал, как позади него кипела битва; он видел бегущих и падающих людей, видел, что врагов становится все больше, они наступают все решительнее.
Осознав, какая смертельная опасность ему грозит, фараон выпрямился во весь свой огромный рост, словно желая испытать, достанет ли у него сил, чтобы сразиться с достойным противником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146