— Как ты думаешь, можно ли узнать, о чем они будут говорить? — спросил я.
— Это сложно. Мне приказано приготовить коврики и вино в эркере. Там не подслушаешь.
Да, ничего не скажешь, бандиты все предусмотрели.
— А что, они пьют вино, эти поклонники Пророка?
— О да, они часто выпивают, иногда доходят до полного бесчувствия, но об этом никто не должен знать. Эркер выгодно расположен, туда ведет старая лестница. Я хотела подслушать, но оттуда быстро не убежишь: если бы открылась дверь, меня бы сразу обнаружили. Господин запретил мне туда заходить.
— Да, такой опасности ты не должна себя подвергать. И все-таки мне очень нужно знать, о чем они будут там говорить.
— Вот что мне пришло в голову: я лягу на верхнее перекрытие этой комнаты и подслушаю.
— Как же это получится?
— Там наверху голубятня, я заберусь внутрь. Оттуда все прекрасно слышно.
— Это же здорово — голубятня! А туда можно забраться? — спросил я.
— Да, там уже много лет нет никаких голубей, а входное отверстие такое большое, что человек свободно пролезет туда.
— А из чего состоит пол?
— Из деревянных реек.
— А они крепко держатся?
— Очень крепко, но в них есть дырки, и через них не только хорошо слышно, но и видно, что происходит внизу.
— Хм, конечно, это было бы очень здорово, но…
— Господин! — вскричала она. — Я сделаю все!
— Я верю тебе, но там будут обсуждаться вещи, которые ты можешь неправильно растолковать. И твой рассказ пойдет не на пользу, а во вред мне. Мне бы надо самому забраться на эту голубятню.
— Но ведь там так грязно!
— Это меня как раз мало волнует. Самое главное — как туда незаметно забраться.
— Есть путь.
— Какой?
— Сейчас уже темно, а иначе ты бы увидел лестницу, по которой можно попасть туда, где господин хранит сено. Там дальше есть еще одна лестница, она ведет в помещение, где лежит солома. Потом, пройдя вдоль крыши, ты окажешься под кровлей главного здания и перед дверцей самой голубятни. Если ты туда заберешься и закроешь за собой дверь, то никто ни о чем не догадается и ничего не заметит. А слева от этой двери есть лестница, ведущая вниз, в главное здание.
— Ты считаешь, я должен попробовать?
— Да, но я обязательно провожу тебя.
— Хорошо, но дальше я все сделаю сам.
— Когда эти люди закончат свою беседу, я буду знать, что ты тоже уже спустился, и буду ждать тебя на том же месте. Может, я еще чем-то окажусь тебе полезной. Ты прямо сейчас поднимайся. До разговора еще час.
— Да, но подожди еще минутку.
Я пролез обратно в конюшню. Там я наткнулся на Халефа, который, естественно, все слышал.
— Вот и хорошо. Мне не придется ничего рассказывать тебе. Оско и Омар еще не пришли?
— Нет.
— Я послал их за провиантом. Ведь неизвестно, как еще все сложится. Держи лошадей оседланными и готовыми к немедленному отъезду. Но все незаметно.
— Нам что-то угрожает?
— Пока нет, но нужно быть ко всему готовыми.
— Тогда я пойду с тобой наверх.
— Это невозможно.
— Сиди, тебе угрожает опасность, а я ведь твой защитник.
— Ты лучше всего защитишь меня, если будешь выполнять мои распоряжения.
— Тогда возьми с собой хотя бы ружье.
— Ружье — в голубятню? Не имеет смысла.
— Тогда я буду охранять тебя здесь.
— Давай, но не удаляйся от лошадей. У меня два револьвера и нож — этого достаточно.
И я снова пролез во двор. Служанка взяла меня за руку и провела к лестнице. Ни слова не говоря, она полезла наверх, я — за ней. Там, наверху, я сразу попал в мягкое сено. Она проводила меня еще дальше — до второй лестницы, немного повыше той, первой. Добравшись до нее, мы оказались на перекрытиях соседнего дома. Там она снова взяла меня за руку и повела дальше. Теперь мы уткнулись в солому. Я был выше нее и то и дело натыкался на какие-то балки и доски. Она только успевала говорить: «Осторожно, доска!» Но это происходило после того, как я уже стукался.
Вдруг мы неожиданно потеряли опору под ногами и несколько футов пролетели вниз. К счастью, место приземления состояло из мягкой соломенной подстилки.
Моя проводница не удержалась и вскрикнула. Мы замерли, прислушиваясь. Но все было тихо, и она обратилась ко мне:
— Вот здесь, под нами, голубятня, а слева — спуск. Я вернусь тем же путем.
— Они уже там?
— Нет, мы бы их услышали.
— Это хорошо. Главное, чтобы они нас не услышали.
— Я открыла тебе здесь дверь. Ухожу, будь очень осторожен.
Она ушла, и стало совершенно тихо и темно.
Даже в американской чащобе я не чувствовал себя так одиноко и жутко, как в этом неведомом, полном опасностей пространстве. Справа — стена, слева — спуск. Я находился на крохотной площадке в несколько квадратных сантиметров. Подо мной — соломенный пол, впереди — тонкая деревянная стенка с открытой дверцей, в которую я едва мог бы протиснуться.
Это помещение было к тому же весьма огнеопасно. Но нужно было посмотреть, куда я попал. Поэтому я достал спичку и зажег ее. Быстро огляделся в пляшущем свете. Ах, старая была права! Грязи здесь превеликое множество. Но это еще можно было вынести. К счастью, места для лежания тоже хватало. Справа, похоже, не было пола, но зато слева дно было надежным. Я вполз внутрь и закрыл за собой дверь. Еще не устроившись как следует, стал ощущать жуткий запах. Человек просто не мог выдержать здесь двух-трех минут. Это было опасно для жизни! Я нащупал рукой веревку: потянул — и действительно открылись два окошечка и появилось немного воздуха для дыхания.
Я снова вылез из «скворечника» и собрал немного соломы под локти. Теперь я устроился, можно сказать, с комфортом. Хорошо бы уже пришли эти люди, но, похоже, мое терпение подверглось тяжелому испытанию. Я понял, что без специальных приспособлений здесь долго не протянешь. Свежего воздуха катастрофически не хватало. Я снова приоткрыл дверь: запах соломы лучше, чем «аромат» голубиного гуано, среди которого я возлежал. Чтобы хоть как-то избавить себя от жуткого запаха, я повязал платок на нос и как можно ближе придвинулся к отверстиям.
Здесь появлялись на свет эти райские птички с пальмовыми ветками в клювиках. Я лежал под самой крышей и слышал звуки ярмарки. При этом меня посещали разные мысли. Кумир моего Халефа знаменитый эмир Кара бен Немей на голубятне! Опытный путешественник угодил в гуано. Совсем как в стихотворении о портняжке, который должен отбывать в странствия, но так боится этого, что мать прячет его на голубятне!
Задумавшись, я пошевелился, и настил затрещал. Сначала это меня озадачило, но бревна выдерживали и большее, поэтому у меня не было причин для беспокойства. Ясное дело, голубятня была рассчитана не на одно тысячелетие, ничто не должно было поколебать ее устои.
Так, неподвижно, я пролежал почти целый час. Поскольку нос я завязал, дышать мне приходилось через рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88