Не томите, выкладывайте новости!
— Новости разные. Начну с хороших, для восстановления гемоглобина. С заговором, в общем-то, покончили. Напрочь. Товарищ Дзержинский просил всем участникам, а тебе особо, передать благодарность, — тихо начал Лацис, не спуская тревожного взгляда с бледного, измученного лица Фролова.
— Спасибо, — растроганно сказал Фролов и, поморщившись, показал глазами на забинтованное плечо. — Вот только с этим неудачно получилось.
— Врачи говорят: скоро поправишься, — успокоил его Лацис.
— Да я и сам решил: дня через три-четыре убегу. Пулю вынули, рану зашили. Чуть затянется — и… — загорячился Фролов, на щеки его выплеснулась краска волнения.
Лацис нахмурился:
— Давай условимся так: лежать, пока не выпишут. Своевольничать не надо.
— Вот и я так думаю, — поддакнул Красильников. — Хоть отоспитесь тут.
Фролов посмотрел на Семена Алексеевича долгим взглядом, спросил:
— Скажи, Семён, что с мальчишкой? Где он?
Красильников неуклюже заёрзал на табурете.
— Не знаю… Поначалу забыли про него: этот Сперанский всем нам задал работы — во! — Он провёл ладонью по горлу. — Потом искал его. И дома был… Нету. Но ты не беспокойся — разыщу.
Фролов на секунду прикрыл глаза, тихо проговорил:
— Жалко парнишку… Пропасть может в этой заварухе…
— Я его обязательно найду, ты не сомневайся, — ещё раз пообещал Красильников; — Я всем нашим, которые его в лицо знают, наказал — найдут. Куда денется?!
Фролов слабо кивнул в знак того, что верит Красильникову. В палату заглянула нянечка, укоризненно посмотрела на посетителей.
— Гонят, — вздохнул Красильников и хитровато взглянул на Лациса. — Может, пойдёмте, Мартин Янович?
— Плохие новости с собой хотите унести? — понял уловку Красильникова Фролов. — Рассказывайте!.. Лацис посуровел лицом, вздохнул.
— Понимаешь, обстановка на фронте за эти дни резко ухудшилась. Особенно на юге. Сорок пятая, сорок седьмая и пятьдесят восьмая наши дивизии на грани окружения. Приказом командующего двенадцатой армией их объединили в одну, Южную, группу и поставили задачу удерживать юг Украины. Удерживать во что бы то ни стало. Но подошёл военный флот Антанты, блокировал все Черноморское побережье, и вчера депикинцы с помощью союзников захватили Херсон и Николаев. На очереди Одесса… — с затаённой горечью, что говорит все это ещё не пришедшему в себя человеку, обстоятельно развёртывал картину последних дней Лацис.
— Н-да… — Красильников как-то несмело, украдкой взглянул на Фролова, будто и себя признавал виновным в происшедшем, и сокрушённо покачал головой. — Я так понимаю, что, пока не поздно, надо им из этой каши выбираться. И чем быстрее, тем лучше.
— Вот об этом и шла сегодня речь в Центральном Комитете, — сказал Лацис. — Готовится приказ о боевом переходе Южной группы на соединение с основными силами двенадцатой армии — в район Житомира…
— Куда?.. К Житомиру? — Фролов приподнялся на подушке и вскинул на Лациса удивлённые глаза. — Но ведь это… это больше четырехсот вёрст!..
— Они долго молчали. Затем Фролов спросил: — А вы, Мартин Янович? Вы верите в успех этого рейда?
— Нет. — Фролов ожидал, что Лацис промолчит или уклонится от ответа, или уж во всяком случае ответит не столь категорично. А Лацис между тем сурово продолжал: — Нет, если мы не окажем Южной группе помощь. Если будем полагаться только лишь на счастливую звезду или военный талант товарища Якира, на его везение или просто на случай… Нет!
— Командование Южной группой возложено на товарища Якира?.. Это правильно, это хорошо, — задумчиво сказал Фролов. — Но чем, чем мы можем им помочь?
— Если бы я мог сказать сегодня чем… Не знаю! Надо думать! И использовать любую, самую малейшую возможность для помощи! — Лацис встал, нервно подошёл к окну палаты и долго стоял так, не оборачиваясь. — Для начала надо получить исчерпывающую информацию, что конкретно предпримет Ковалевский против Южной группы. А он, конечно, будет знать о ней и приложит все силы для её уничтожения.
— Надо срочно сообщить об этом Кольцову, — предложил Фролов, на, лице у него выступило выражение сосредоточенной тревоги.
— Согласен. Но дело, как ты понимаешь, слишком важное, чтобы полагаться на эстафету. Надо кому-то идти к Кольцову, быть неподалёку от него. — Лацис вопросительно посмотрел на Фролова.
И они снова замолчали. Фролов несколько раз коротко взглянул на Красильникова, но тот, погруженный в раздумье, не заметил этого.
Вновь в палату заглянула нянечка, сокрушённо покачала головой, с молчаливым укором поглядела на Лациса. Когда Дверь за нею закрылась, Фролов поднял глаза на нервно вышагивающего по палате Лациса:
— Мартин Янович! Я думаю, что в Харьков может пойти…
Красильников.
— Я? — брови Семена Алексеевича стремительно изогнулись. — Ну знаешь… Вот уж для чего я точно не способен, так это для разведки.
— Речь идёт о другом, — мгновенно оценив выгоды этого предложения Фролова, сказал Лацис. — Речь идёт о помощнике Кольцову. О диспетчере, что ли, который будет связан с большевистским подпольем. Проверять явки, следить за чёткой работой связников. Нужна регулярная и быстрая пересылка всех сведений, добытых не только Кольцовым, но и товарищами из Зафронтового бюро… Не исключено, что вам прямо из Харькова придётся пробираться навстречу Южной группе, если, конечно, товарищи там сумеют снабдить вас надёжными документами.
— Насчёт Южной группы — сильно сомневаюсь, чтоб справился, а вот диспетчером… — Красильников сокрушённо вздохнул, понимая, что это дело уже решённое. — Диспетчером, может, и получится.
— Что ж… Удачи тебе, Семён! — погрустнев, ласково сказал Фролов Красильникову и слегка пошевелил неслушающейся рукой. — С кровью от сердца тебя отрываю. Нужен ты мне здесь — вот как! Да только понимаю: там ты ещё нужнее… Адреса явок до Харькова возьмёшь у Сазонова, выучишь на память, — уже деловито наказывал он, забыв, что лежит в палате и через минуту-другую может потерять сознание от боли.
— Ясно. Как молитву.
— Вот-вот. Уточни у Сазонова пароль. Если его ещё не поменяли, он такой: «Скажите, не доводилось ли нам с вами встречаться в Ростове? — „Ваше имя? — «Я — человек без имени“.
— Я — человек без имени! — медленно повторил Красильников последние слова пароля, словно пробуя их на слух, покачал головой. — Мудрено шибко!
— Мудрено, зато надёжно.
Они ещё сидели бы у Фролова, но не на шутку встревоженная нянечка привела врача — маленького, толстого, воинственного старичка, — и тот, несмотря ни на какие мандаты, просто выставил их за дверь. Лациса врач знал, вскинув острую бородёнку, сказал ему холодно, с достоинством:
— Это здание, товарищ Лацис, республика, государство, остров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
— Новости разные. Начну с хороших, для восстановления гемоглобина. С заговором, в общем-то, покончили. Напрочь. Товарищ Дзержинский просил всем участникам, а тебе особо, передать благодарность, — тихо начал Лацис, не спуская тревожного взгляда с бледного, измученного лица Фролова.
— Спасибо, — растроганно сказал Фролов и, поморщившись, показал глазами на забинтованное плечо. — Вот только с этим неудачно получилось.
— Врачи говорят: скоро поправишься, — успокоил его Лацис.
— Да я и сам решил: дня через три-четыре убегу. Пулю вынули, рану зашили. Чуть затянется — и… — загорячился Фролов, на щеки его выплеснулась краска волнения.
Лацис нахмурился:
— Давай условимся так: лежать, пока не выпишут. Своевольничать не надо.
— Вот и я так думаю, — поддакнул Красильников. — Хоть отоспитесь тут.
Фролов посмотрел на Семена Алексеевича долгим взглядом, спросил:
— Скажи, Семён, что с мальчишкой? Где он?
Красильников неуклюже заёрзал на табурете.
— Не знаю… Поначалу забыли про него: этот Сперанский всем нам задал работы — во! — Он провёл ладонью по горлу. — Потом искал его. И дома был… Нету. Но ты не беспокойся — разыщу.
Фролов на секунду прикрыл глаза, тихо проговорил:
— Жалко парнишку… Пропасть может в этой заварухе…
— Я его обязательно найду, ты не сомневайся, — ещё раз пообещал Красильников; — Я всем нашим, которые его в лицо знают, наказал — найдут. Куда денется?!
Фролов слабо кивнул в знак того, что верит Красильникову. В палату заглянула нянечка, укоризненно посмотрела на посетителей.
— Гонят, — вздохнул Красильников и хитровато взглянул на Лациса. — Может, пойдёмте, Мартин Янович?
— Плохие новости с собой хотите унести? — понял уловку Красильникова Фролов. — Рассказывайте!.. Лацис посуровел лицом, вздохнул.
— Понимаешь, обстановка на фронте за эти дни резко ухудшилась. Особенно на юге. Сорок пятая, сорок седьмая и пятьдесят восьмая наши дивизии на грани окружения. Приказом командующего двенадцатой армией их объединили в одну, Южную, группу и поставили задачу удерживать юг Украины. Удерживать во что бы то ни стало. Но подошёл военный флот Антанты, блокировал все Черноморское побережье, и вчера депикинцы с помощью союзников захватили Херсон и Николаев. На очереди Одесса… — с затаённой горечью, что говорит все это ещё не пришедшему в себя человеку, обстоятельно развёртывал картину последних дней Лацис.
— Н-да… — Красильников как-то несмело, украдкой взглянул на Фролова, будто и себя признавал виновным в происшедшем, и сокрушённо покачал головой. — Я так понимаю, что, пока не поздно, надо им из этой каши выбираться. И чем быстрее, тем лучше.
— Вот об этом и шла сегодня речь в Центральном Комитете, — сказал Лацис. — Готовится приказ о боевом переходе Южной группы на соединение с основными силами двенадцатой армии — в район Житомира…
— Куда?.. К Житомиру? — Фролов приподнялся на подушке и вскинул на Лациса удивлённые глаза. — Но ведь это… это больше четырехсот вёрст!..
— Они долго молчали. Затем Фролов спросил: — А вы, Мартин Янович? Вы верите в успех этого рейда?
— Нет. — Фролов ожидал, что Лацис промолчит или уклонится от ответа, или уж во всяком случае ответит не столь категорично. А Лацис между тем сурово продолжал: — Нет, если мы не окажем Южной группе помощь. Если будем полагаться только лишь на счастливую звезду или военный талант товарища Якира, на его везение или просто на случай… Нет!
— Командование Южной группой возложено на товарища Якира?.. Это правильно, это хорошо, — задумчиво сказал Фролов. — Но чем, чем мы можем им помочь?
— Если бы я мог сказать сегодня чем… Не знаю! Надо думать! И использовать любую, самую малейшую возможность для помощи! — Лацис встал, нервно подошёл к окну палаты и долго стоял так, не оборачиваясь. — Для начала надо получить исчерпывающую информацию, что конкретно предпримет Ковалевский против Южной группы. А он, конечно, будет знать о ней и приложит все силы для её уничтожения.
— Надо срочно сообщить об этом Кольцову, — предложил Фролов, на, лице у него выступило выражение сосредоточенной тревоги.
— Согласен. Но дело, как ты понимаешь, слишком важное, чтобы полагаться на эстафету. Надо кому-то идти к Кольцову, быть неподалёку от него. — Лацис вопросительно посмотрел на Фролова.
И они снова замолчали. Фролов несколько раз коротко взглянул на Красильникова, но тот, погруженный в раздумье, не заметил этого.
Вновь в палату заглянула нянечка, сокрушённо покачала головой, с молчаливым укором поглядела на Лациса. Когда Дверь за нею закрылась, Фролов поднял глаза на нервно вышагивающего по палате Лациса:
— Мартин Янович! Я думаю, что в Харьков может пойти…
Красильников.
— Я? — брови Семена Алексеевича стремительно изогнулись. — Ну знаешь… Вот уж для чего я точно не способен, так это для разведки.
— Речь идёт о другом, — мгновенно оценив выгоды этого предложения Фролова, сказал Лацис. — Речь идёт о помощнике Кольцову. О диспетчере, что ли, который будет связан с большевистским подпольем. Проверять явки, следить за чёткой работой связников. Нужна регулярная и быстрая пересылка всех сведений, добытых не только Кольцовым, но и товарищами из Зафронтового бюро… Не исключено, что вам прямо из Харькова придётся пробираться навстречу Южной группе, если, конечно, товарищи там сумеют снабдить вас надёжными документами.
— Насчёт Южной группы — сильно сомневаюсь, чтоб справился, а вот диспетчером… — Красильников сокрушённо вздохнул, понимая, что это дело уже решённое. — Диспетчером, может, и получится.
— Что ж… Удачи тебе, Семён! — погрустнев, ласково сказал Фролов Красильникову и слегка пошевелил неслушающейся рукой. — С кровью от сердца тебя отрываю. Нужен ты мне здесь — вот как! Да только понимаю: там ты ещё нужнее… Адреса явок до Харькова возьмёшь у Сазонова, выучишь на память, — уже деловито наказывал он, забыв, что лежит в палате и через минуту-другую может потерять сознание от боли.
— Ясно. Как молитву.
— Вот-вот. Уточни у Сазонова пароль. Если его ещё не поменяли, он такой: «Скажите, не доводилось ли нам с вами встречаться в Ростове? — „Ваше имя? — «Я — человек без имени“.
— Я — человек без имени! — медленно повторил Красильников последние слова пароля, словно пробуя их на слух, покачал головой. — Мудрено шибко!
— Мудрено, зато надёжно.
Они ещё сидели бы у Фролова, но не на шутку встревоженная нянечка привела врача — маленького, толстого, воинственного старичка, — и тот, несмотря ни на какие мандаты, просто выставил их за дверь. Лациса врач знал, вскинув острую бородёнку, сказал ему холодно, с достоинством:
— Это здание, товарищ Лацис, республика, государство, остров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131