— И выходит, что никакого золота у вас и в помине нет? — исподволь допытывался Семён Алексеевич.
— А откуда ж ему взяться? Я не алхимик. Изготовлять золото из воздуха пока не научился, — сказал Федотов, всем видом показывая, что этот визит ему не нравится и что он изрядно устал.
— Я вам, в общем-то, верю, — похоже, даже посочувствовал Красильников. — Но работа у нас, Лев Борисович, такая, что приходится иногда и проверять. Так сказать, доверяя, проверяй. Так что не обессудьте! Вот ордер на обыск!
Федотов слегка скосил глаза на ордер, пожал плечами: дескать, хотите проверять — проверяйте — и снова принял скучающе-безразличный ко всему происходящему вид. Лишь большие пальцы рук, помимо воли хозяина, разомкнулись и стали выделывать замысловатые фигуры. И это не ускользнуло от внимания Семена Алексеевича.
— Приступайте! — повернувшись к чекистам, решительно кивнул он головой.
Поначалу чекисты вершок за вершком прощупали валики дивана, спинку, сиденье, заглянули в старинные часы с кукушкой, просмотрели граммофон — это был привычный «ритуал» при обысках. Молоденький чекист подошёл к кадке с фикусом, остановился в нерешительности, вопросительно взглянул на Красильникова. Федотов перехватил этот взгляд, великодушно бросил:
— Рвите, чего там! Его уже три раза вырывали, может, ив четвёртый раз приживётся.
Но Красильников рассудил по-своему. Если и есть у Федотова золото, то не такой он простак, чтобы прятать его на виду у всех в кадке с цветком. И поэтому сказал чекисту:
— Оставь пока!
Двое других тем временем досконально простучали стены, оконные переплёты. Сняли с гвоздей картины в толстых золочёных рамах, просмотрели рамы. Ничего.
Затем чекисты подошли к буфету, в котором за крупными стёклами тускло отсвечивал хрусталь.
На лице Льва Борисовича появилось подобие саркастической улыбки. Он продолжал все так же сидеть в кресле, обхватив руками большой живот. Пальцы его теперь были спокойны.
— Чудно все-таки, — сказал он. — Вот четвёртый обыск наблюдаю, и все одинаково. Ищут-ищут, и в граммофон и в буфет заглядывают, плюнут и уйдут. Вроде как даже обижаются, что не нашли ничего.
— Посмотрим, — неопределённо ответил Семён Алексеевич Федотову и затем бросил молоденькому чекисту: — Вы буфет аккуратненько поднимите и тщательно осмотрите ножки.
Втроём подняли буфет, отняли ножки. Стали простукивать одну за другой, дерево глухо загудело.
— Ну, что там? — спросил Семён Алексеевич, искоса наблюдая за пальцами хозяина.
— Дерево как дерево, а вроде тяжёлое, — сказал чекист.
— На то оно и называется железным, это дерево. В Африке Произрастает,
— объяснил Федотов. Семёну Алексеевичу показалось, что сказал он это не прежним неторопливо-снисходительным тоном, и чуть-чуть поспешнее, чем следовало.
— А ну давай сюда… тяжёлое…
Красильников надел очки и внимательно оглядел толстую Короткую ножку буфета. Прислушиваясь, стал стучать по ней своим прокуренным до черноты пальцем. Был он в эти мгновения похож на настройщика роялей, который никак не довьется нужного звучания струны. Затем он поднял глаза на Федотова, укоризненно сказал:
— Вот! А вы говорили — нету.
Перочинным ножичком он осторожно поддел фанеровку ножки. И оттуда посыпались на стол один за другим, позванивая друг о друга, жёлтые кружочки.
— Это разве золото? — пренебрежительно сказал Федотов, глаза у него презрительно сузились. — На старость, на чёрный день приберёг.
— И это тоже… на старость? — строго спросил Красильников, вытряхивая золото из второй ножки.
А когда один из чекистов принёс толстую библию, из её переплёта Семён Алексеевич тоже вытряхнул десятка два золотых десятирублевиков.
— И господь не сохранил! — улыбнулся чекист.
Наконец было проверено и пересмотрено все. Чекисты собрались у стола.
— Вроде больше ничего нету.
— Нету, нету, — поспешно закивал головой Федотов и затем Смиренно спросил: — Мне как? Прикажете одеваться?
— Не нужно, — равнодушным голосом сказал Семён Алексеевич. — Куда нам торопиться! Посидим, побеседуем. Может, вы и ещё что вспомните.
Пальцы Льва Борисовича снова беспокойно зашевелились, то сцепляясь, словно успокаивая друг друга, то расцепляясь.
Прошло много времени, как Мирон привёл гостя в дом Сперанского. Он успел уже выкурить с десяток цигарок. Его стало клонить в сон. И чтобы не заснуть, он начал медленно прогуливаться под окнами. Остановился, прислушался, заглянул в окно. Подполковник Лебедев медленно расхаживал по гостиной, говорил, скупо жестикулируя руками:
— Господин бразильский консул прав. Масштабы и ещё раз масштабы! Мы в них тоже заинтересованы кровно. Ибо за каждый шаг к победе мы платим кровью.
— Союзники… как это… разоча-ровы-ваются, — сказал с места граф Пирро с сильным акцентом. — Им нужны ваши победы, а не ваши поражения… Я тоже… рискую добрым именем… ради ваших побед.
— Вот! — патетически воскликнул подполковник. — Наши друзья, которые не только морально поддерживает нас в священной борьбе, хотят видеть, что их усилия не пропадают даром. В конце концов, будем откровенны. Им нужны наши победы как некая гарантия, что их материальная поддержка не сейчас, а позже, но не в очень отдалённом будущем, обернётся такой же материальной благодарностью…
— Так, может, мы им сразу отдадим всю Россию в виде компенсации? — мрачно поинтересовался Лысый, не поднимаясь с места. — Англии — Донбасс и железные дороги, Франции — остальную Украину со всеми потрохами, Бразилии… Простите, а какие интересы имеет ваше правительство, господин консул? — обернулся Прохоров к графу Пирро.
— Простите… Я вас плохо поймал… простите, понял, — уклонился дипломат.
— Ну, что бы вы хотели у нас оттяпать? Сибирь, Урал, Дальний Восток? У вас там, кажется, нет снега? Берите себе Сибирь! — не отставал Лысый.
— Прекратите паясничать, штабс-капитан! — угрюмо вскинулся подполковник и постучал по столу, призывая к порядку, Мирон отпрянул от окна, снова принялся кружить по двору.
…Юра в это позднее время сидел в кресле-качалке и дочитывал «Графа Монте-Кристо». Дочитал, с сожалением закрыл книгу, посидел немного, размышляя об удивительной судьбе главного героя.
Внизу, в гостиной, слышались голоса, а со двора донеслось осторожное покашливание. Интересно, кто там? Юра потушил лампу и лишь после этого открыл окно. Действительно, кто-то ходит. Мальчик лёг на подоконник, стал наблюдать за человеком во дворе. Тот в это время закурил, огонь спички выхватил из тьмы лицо.
Юра вцепился руками в подоконник. Он узнал этот беззубый рот на порченом, пересыпанном оспинами лице. Вспомнил поезд, бандита, из-за которого умерла мама. Прежний страх и прежнее бессильное отчаяние вернулись в его сердце, и, не понимая, что он делает, Юра стремглав выскочил из комнаты…
— Вы правы, масштабы нужны!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131