Не на такого, сударыня, напали!
О: Если и есть тут обман, то обманывает мой рассказ, но не я. Я передаю, что видела, а от какой причины мне это увиделось, я не знаю.
В: Таким баснословием книжки для сброда наполнять, а человеку с понятием такое и слушать зазорно. Ты, как погляжу, так и осталась продувной шлюхой, хоть и толкуешь про пилы да молотки, щепы да опилки.
О: Мои слова – чистая правда. Ну поверь же ты мне! Ты должен мне верить!
В: Не стало ли причиной сказочного видения то зелье, которым вас угощали?
О: Меня не сон сморил, не истома напала. Я куда яснее видела, что мы летим над городом. И много еще чего видела – дальше расскажу. Хотя, правду сказать, не обошлось и без доброго чародейства, какое только во сне пригрезится. Через окошки поменьше было видно, что пещеру мы не покидали: как были за окошками стены, так и остались.
В: Какую величину имело то окно, за которым открылся город?
О: Высотой три фута, длиной четыре. Вытянутое в длину.
В: И вы положительно утверждаете, что машина, в коей вы помещались, пещеры не покидала?
О: Да.
В: Так и есть: либо ворожба, либо зелье. Либо то и другое вместе.
О: Пусть так, и все равно я знаю, что меня несло по воздуху. И что было за окном, виделось не так, как оно обыкновенно видится через простое стекло. Точно кто неведомый показывал нам вид из окна таким, каким хотел представить его нашим глазам: то покажет издали, это – сблизи, то с одного бока, это – с другого. Я бы и рада глядеть по сторонам или рассмотреть те места, что остаются позади, – рада бы, да не выходит. Как ни задерживаю взгляд, а все равно вижу лишь то, что видит окно.
В: Окна, сударыня, видеть не умеют. То был один обман чувств. Над каким же городом вы будто бы пролетали?
О: Над городом красоты несказанной. Сама не видывала и от людей не слыхала, чтобы во всем свете был хоть один такой город. Строения сплошь белые с золотом. Куда ни глянь – парки и плодоносные сады, чудные улицы и аллеи, речки и пруды. Не то чтобы город, а больше пригород, где селятся богатые горожане. И таким от всего этого веет покоем!
В: Откуда вы узнали, что сады были именно плодоносные? Разве вы пролетали не на большой высоте?
О: Так мне показалось. Маленькие деревца, рядами посаженные, – я и рассудила, что это плодоносные сады. И меж них через всю окрестность протянулись великолепные широкие дороги, точно золотом мощенные, а по ним двигались люди и бегали блистающие кареты. Сами собой, без лошадей, а бегают.
В: Каким же это способом они бегали?
О: Не знаю. А люди по золоченым дорогам передвигались не сами, не пешим ходом – двигалась мостовая у них под ногами. Сама двигалась и их везла.
Хотя ходить пешком они умели не хуже, чем мы. Мы, как пролетали над полем, видели их пляшущими, девицы стояли двумя кругами, а мужчины на другом поле – рядами. И плясали. Попадались нам и просто прохожие: ходят совершенно как мы.
В: И как они плясали?
О: Плясали и, похоже, припевали. И девицы движениями показывали, будто пол метут. Преизящнейшим образом двигались и с ликованием запрокидывали головы. А мужчины взмахивали руками, будто сеют семена, а потом изображали, будто косят. Как взаправду, только что проворнее. Чистоте духовной в этой земле почет и уважение. Я многих там видала, которые, взяв помело или веник, по правде мели дорожки или золоченые аллеи и этим изъявляли, как несносна им неопрятность. Другие же стирали в ручьях белье.
А мужчины в пляске радовались щедротам Господним. И повсюду у них усматривался благостный порядок – и в садах, и в парках, и, без сомнения, в жилищах.
В: Наружность их была ли подобна нашей?
О: Как у различных народов. Иные белые, иные смуглые или желтые, а то черные, словно ночь. Всех я с вышины не рассмотрела. Мы глядели словно с маковки превысокой башни, которая двигалась на ногах.
В: А что их одежды?
О: Все были наряжены точь-в-точь как те три леди – в серебряные штаны и курточки. Что мужчины, что женщины. Я не все разглядела из-за нашей быстроходности. Едва начнешь к чему-то приглядываться, а оно уже скрылось из глаз и перед тобой новые виды.
В: А эти черные дикари – не нагими ли они ходили?
О: Нет.
В: Не попадались ли вам церкви?
О: Нет.
В: Не видели вы каких-либо символов Господа либо Его исповедания?
О: Таких, как заведены у нас, не видала. Все вокруг было таким символом. А священников, церквей и прочего в таком роде не имелось.
В: А языческих либо не знаю каких еще храмов?
О: Нет.
В: Ну а большие здания, дворцы? Биржи, лазареты, судебные палаты?
О: Ничего из этого не было. Дома же большие и красивые точно имелись, и люди, похоже, проживали в них все вместе и не делали между собой никакой разницы. И дома эти, ни заборами, ни стенами не обнесенные, не лепились друг к другу, но были разбросаны по зеленым полям. И едким печным дымом от них не разило. Славные дома, будто пребольшие фермы среди полей. И все-то там зелено, как в летнюю пору, и все залито солнцем, будто на дворе вечный июнь. Я теперь этот счастливый край, который нам открылся, так и зову.
В: Как зовете, сударыня?
О: Вечный Июнь.
В: Alias , турусы на колесах. Из чего были сложены их жилища: из камня ли, кирпича ли? Имели они кровлю соломенную или из плитки?
О: Ни то, ни другое. Подобные жилища в нашем мире мне вовсе не встречались. Стены белые и все больше гладкие, как внутри у морской раковины, а кровли и двери золотые. А очертаниями дома друг от друга различествуют. Одни – как большие шатры, другие с плоской кровлей, а на кровле разбит чудесный сад, третьи – круглые, как большие головы сыра.
Есть и иные, многоразличные.
В: Откуда вам известно, что двери, кровли и дороги сделаны из золота?
О: Доподлинно я не знаю, они имели такой вид. Посмотрела я эти большие дома, где они имели общежительство. Много в них людей жило, и не как у нас – одна-единственная семья, но все купно. И одни дома были отведены лишь для женщин, другие – лишь для мужчин. И такое же разделение являло себя всюду. В одном месте мы усмотрели многолюдное собрание: все сидели под чистым небом и внимали державшему перед ними речь. Вот и там мужчины и женщины строжайше были разведены по сторонам: женщины сидели по левую руку, мужчины – по правую, точно им было определено, как живут врозь, так держаться порознь и тут.
В: И вы не видели нигде супружеских пар или там любовников, что ли?
О: Нет, не видала. В Вечном Июне такое не в обычае.
В: Что у них не в обычае? Уж не живут ли они на манер католических монахов и затворниц-монашек? А детей вы тоже не видели?
О: Дети были, да только не плотского порождения. Плоти и грехам ее туда доступа нет. Заведись они – не было бы Вечного Июня.
В: Видели вы, чтобы люди там работали?
О: Разве что в садах и в полях. Себе на радость.
В: Не имелось ли там лавок, уличных торговцев, рынков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
О: Если и есть тут обман, то обманывает мой рассказ, но не я. Я передаю, что видела, а от какой причины мне это увиделось, я не знаю.
В: Таким баснословием книжки для сброда наполнять, а человеку с понятием такое и слушать зазорно. Ты, как погляжу, так и осталась продувной шлюхой, хоть и толкуешь про пилы да молотки, щепы да опилки.
О: Мои слова – чистая правда. Ну поверь же ты мне! Ты должен мне верить!
В: Не стало ли причиной сказочного видения то зелье, которым вас угощали?
О: Меня не сон сморил, не истома напала. Я куда яснее видела, что мы летим над городом. И много еще чего видела – дальше расскажу. Хотя, правду сказать, не обошлось и без доброго чародейства, какое только во сне пригрезится. Через окошки поменьше было видно, что пещеру мы не покидали: как были за окошками стены, так и остались.
В: Какую величину имело то окно, за которым открылся город?
О: Высотой три фута, длиной четыре. Вытянутое в длину.
В: И вы положительно утверждаете, что машина, в коей вы помещались, пещеры не покидала?
О: Да.
В: Так и есть: либо ворожба, либо зелье. Либо то и другое вместе.
О: Пусть так, и все равно я знаю, что меня несло по воздуху. И что было за окном, виделось не так, как оно обыкновенно видится через простое стекло. Точно кто неведомый показывал нам вид из окна таким, каким хотел представить его нашим глазам: то покажет издали, это – сблизи, то с одного бока, это – с другого. Я бы и рада глядеть по сторонам или рассмотреть те места, что остаются позади, – рада бы, да не выходит. Как ни задерживаю взгляд, а все равно вижу лишь то, что видит окно.
В: Окна, сударыня, видеть не умеют. То был один обман чувств. Над каким же городом вы будто бы пролетали?
О: Над городом красоты несказанной. Сама не видывала и от людей не слыхала, чтобы во всем свете был хоть один такой город. Строения сплошь белые с золотом. Куда ни глянь – парки и плодоносные сады, чудные улицы и аллеи, речки и пруды. Не то чтобы город, а больше пригород, где селятся богатые горожане. И таким от всего этого веет покоем!
В: Откуда вы узнали, что сады были именно плодоносные? Разве вы пролетали не на большой высоте?
О: Так мне показалось. Маленькие деревца, рядами посаженные, – я и рассудила, что это плодоносные сады. И меж них через всю окрестность протянулись великолепные широкие дороги, точно золотом мощенные, а по ним двигались люди и бегали блистающие кареты. Сами собой, без лошадей, а бегают.
В: Каким же это способом они бегали?
О: Не знаю. А люди по золоченым дорогам передвигались не сами, не пешим ходом – двигалась мостовая у них под ногами. Сама двигалась и их везла.
Хотя ходить пешком они умели не хуже, чем мы. Мы, как пролетали над полем, видели их пляшущими, девицы стояли двумя кругами, а мужчины на другом поле – рядами. И плясали. Попадались нам и просто прохожие: ходят совершенно как мы.
В: И как они плясали?
О: Плясали и, похоже, припевали. И девицы движениями показывали, будто пол метут. Преизящнейшим образом двигались и с ликованием запрокидывали головы. А мужчины взмахивали руками, будто сеют семена, а потом изображали, будто косят. Как взаправду, только что проворнее. Чистоте духовной в этой земле почет и уважение. Я многих там видала, которые, взяв помело или веник, по правде мели дорожки или золоченые аллеи и этим изъявляли, как несносна им неопрятность. Другие же стирали в ручьях белье.
А мужчины в пляске радовались щедротам Господним. И повсюду у них усматривался благостный порядок – и в садах, и в парках, и, без сомнения, в жилищах.
В: Наружность их была ли подобна нашей?
О: Как у различных народов. Иные белые, иные смуглые или желтые, а то черные, словно ночь. Всех я с вышины не рассмотрела. Мы глядели словно с маковки превысокой башни, которая двигалась на ногах.
В: А что их одежды?
О: Все были наряжены точь-в-точь как те три леди – в серебряные штаны и курточки. Что мужчины, что женщины. Я не все разглядела из-за нашей быстроходности. Едва начнешь к чему-то приглядываться, а оно уже скрылось из глаз и перед тобой новые виды.
В: А эти черные дикари – не нагими ли они ходили?
О: Нет.
В: Не попадались ли вам церкви?
О: Нет.
В: Не видели вы каких-либо символов Господа либо Его исповедания?
О: Таких, как заведены у нас, не видала. Все вокруг было таким символом. А священников, церквей и прочего в таком роде не имелось.
В: А языческих либо не знаю каких еще храмов?
О: Нет.
В: Ну а большие здания, дворцы? Биржи, лазареты, судебные палаты?
О: Ничего из этого не было. Дома же большие и красивые точно имелись, и люди, похоже, проживали в них все вместе и не делали между собой никакой разницы. И дома эти, ни заборами, ни стенами не обнесенные, не лепились друг к другу, но были разбросаны по зеленым полям. И едким печным дымом от них не разило. Славные дома, будто пребольшие фермы среди полей. И все-то там зелено, как в летнюю пору, и все залито солнцем, будто на дворе вечный июнь. Я теперь этот счастливый край, который нам открылся, так и зову.
В: Как зовете, сударыня?
О: Вечный Июнь.
В: Alias , турусы на колесах. Из чего были сложены их жилища: из камня ли, кирпича ли? Имели они кровлю соломенную или из плитки?
О: Ни то, ни другое. Подобные жилища в нашем мире мне вовсе не встречались. Стены белые и все больше гладкие, как внутри у морской раковины, а кровли и двери золотые. А очертаниями дома друг от друга различествуют. Одни – как большие шатры, другие с плоской кровлей, а на кровле разбит чудесный сад, третьи – круглые, как большие головы сыра.
Есть и иные, многоразличные.
В: Откуда вам известно, что двери, кровли и дороги сделаны из золота?
О: Доподлинно я не знаю, они имели такой вид. Посмотрела я эти большие дома, где они имели общежительство. Много в них людей жило, и не как у нас – одна-единственная семья, но все купно. И одни дома были отведены лишь для женщин, другие – лишь для мужчин. И такое же разделение являло себя всюду. В одном месте мы усмотрели многолюдное собрание: все сидели под чистым небом и внимали державшему перед ними речь. Вот и там мужчины и женщины строжайше были разведены по сторонам: женщины сидели по левую руку, мужчины – по правую, точно им было определено, как живут врозь, так держаться порознь и тут.
В: И вы не видели нигде супружеских пар или там любовников, что ли?
О: Нет, не видала. В Вечном Июне такое не в обычае.
В: Что у них не в обычае? Уж не живут ли они на манер католических монахов и затворниц-монашек? А детей вы тоже не видели?
О: Дети были, да только не плотского порождения. Плоти и грехам ее туда доступа нет. Заведись они – не было бы Вечного Июня.
В: Видели вы, чтобы люди там работали?
О: Разве что в садах и в полях. Себе на радость.
В: Не имелось ли там лавок, уличных торговцев, рынков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119