Длинный
нож сверкнул в воздухе и опустился с такой быстротой, что едва
можно было различить удар.
Это был смертельный удар. Ноги Ринггольда подкосились, и
он рухнул мертвым на том самом месте, где его настиг Оцеола, --
его застывшее тело так и осталось скорченным.
-- Это четвертый и последний из моих врагов, -- промолвил
вождь, возвращаясь ко мне. -- Последний, кому я поклялся
отомстить!
-- А Скотт? -- спросил я.
-- Это третий, и он был убит вчера вот этой рукой... До
сих пор, -- продолжал Оцеола после минутного молчания, -- я
сражался, чтобы отомстить, и я отомстил. Я удовлетворен, и
теперь... -- Последовала большая пауза.
-- И теперь? -- машинально переспросил я.
-- Теперь мне все равно, когда они убьют меня!
Произнеся эти странные слова, Оцеола опустился на упавшее
дерево и закрыл лицо руками. Я понял, что он не ждет
возражений.
В голосе Оцеолы звучала грусть, как будто какая-то
глубокая, неодолимая скорбь таилась в его сердце. С ней нельзя
было совладать, ее нельзя было смягчить словами утешения. Я уже
давно заметил это. В такую минуту лучше всего было оставить его
одного, и я тихо отошел в сторону.
Через несколько секунд сестра была уже в моих объятиях. А
рядом Черный Джек утешал Виолу, прижимая ее к своей черной
груди.
Его старого соперника нигде не было видно. Во время
ложного нападения Желтый Джек последовал примеру своих
подчиненных и скрылся в лесу, и, хотя теперь большая часть их
возвратилась в лагерь, желтого вождя и след простыл.
Его отсутствие возбудило у Оцеолы подозрение. Энергия и
решимость вернулись к нему. Он созвал своих воинов и отправил
нескольких человек на поиски мулата. Но они нигде не нашли его
и прискакали обратно. Один из воинов объяснил, в чем дело: у
Ринггольда было пять спутников, а внимательно всматриваясь в
дорогу, индеец обнаружил следы шести лошадей.
Это известие, по-видимому, произвело на Оцеолу не очень
приятное впечатление. Он вновь отправил воинов на поиски и
приказал во что бы то ни стало доставить к нему мулата живым
или мертвым.
Строгость, с которой был отдан этот приказ, говорила о
том, что Оцеола начал сомневаться в верности Желтого Джека.
Воины, по-видимому, разделяли подозрения своего вождя.
Партия патриотов, много претерпевшая за последнее время,
значительно уменьшилась. Несколько небольших племен, уставших
от войны и доведенных голодом до отчаяния, последовали примеру
племени Оматлы и прекратили сопротивление. До сих пор индейцы
одерживали победы во всех схватках. Но они не понимали, что
белые имеют решающее превосходство в силах и, рано или поздно,
окончательная победа будет за ними. Чувство мести за долгие
годы несправедливости и угнетения сначала вдохновляло их, но
они отомстили полной мерой и удовлетворились этим. Любовь к
родине, привязанность к земле своих предков, чувство
патриотизма -- все это было брошено на одну чашу весов, а на
другой был ужас перед полной и неизбежной гибелью. И вторая
чаша перетянула.
Боевой пыл начал понемногу угасать. Уже шли переговоры о
мире. Индейцы вынуждены были сложить оружие и согласиться на
переселение в другие земли. Сам Оцеола не мог бы удержать свой
народ: семинолы все равно приняли бы условия мира. Да и вряд ли
он стал бы их удерживать. Одаренный исключительным даром
предвидения, он знал силу и особенности своих врагов. Он
предвидел все бедствия, которые могли бы обрушиться на его
соотечественников и его родину. Выбора не было!
Именно это предчувствие грядущих бед и явилось подлинной
причиной грусти, отпечаток которой лежал на всех его поступках,
на всех словах... А может быть, к этому примешивалась и
глубокая личная скорбь -- мучительная и безнадежная любовь к
девушке, которую он никогда не мог надеяться назвать своей
женой.
Я очень волновался, когда молодой вождь подошел к моей
сестре. Даже теперь я все еще был жертвой гнетущих подозрений и
следил за обоими с неослабевающим вниманием.
Но мои подозрения безусловно обманули меня. Ни Оцеола, ни
сестра не дали мне ни малейшего повода к беспокойству. Молодой
вождь держал себя скромно и вежливо. Во взгляде сестры можно
было прочесть только горячую благодарность.
-- Мисс Рэндольф, я должен просить у вас прощения за
сцену, свидетельницей которой вам пришлось быть. Но я не мог
позволить уйти этому человеку. Госпожа, он был не только вашим,
но и нашим величайшим врагом. С помощью мулата он разыграл это
ложное нападение, надеясь заставить вас стать его женой. Но
если бы ему это не удалось, он сбросил бы маску, и тогда... Мне
не надо говорить о том, что могло бы тогда произойти с вами...
Какое счастье, что я успел вовремя!
-- Благородный Оцеола! -- воскликнула Виргиния. -- Вы
дважды спасли жизнь и брату и мне. Как нам отблагодарить вас? У
меня не хватает слов... Я могу предложить вам только это слабое
доказательство нашей признательности.
Сказав это, она подошла к вождю и вручила ему сложенный
пергамент, который хранила у себя на груди.
Оцеола сейчас же узнал этот документ: это был акт на право
владения поместьем его отца.
-- Спасибо! -- сказал он с печальной улыбкой. -- Это
действительно доказательство бескорыстной дружбы. Но, увы!
Теперь оно опоздало. Та, которая больше всего на свете хотела
получить эти драгоценные бумаги, которая так стремилась
вернуться в свой любимый дом, уже больше не существует! Моя
мать умерла! Вчера ее душа улетела в вечность...
Это была страшная новость и для Маюми. В неистовом порыве
горя, заливаясь слезами, она бросилась на шею к моей сестре.
Объятия и слезы обеих смешались. Наступила тишина, прерываемая
только рыданиями девушек. Иногда слышался голос Виргинии,
шептавшей слова утешения. Сам Оцеола был настолько взволнован,
что не мог вымолвить ни слова.
Но прошло несколько минут, и он овладел собой.
-- Слушайте меня, Рэндольф! -- сказал он. -- Нам нельзя
терять времени на воспоминания о прошлом, когда будущее так
мрачно и неопределенно. Вам надо вернуться к себе и подумать о
постройке нового дома. Вы потеряли только дом, но ваши богатые
земли сохранились. Негров вам вернут -- я об этом распорядился.
Они уже в пути к плантации. Здесь не место для нее, -- тут он
указал на Виргинию, -- и вам нельзя медлить с отъездом. Лошади
уже готовы. Я сам провожу вас до границы, а дальше вам уже
нечего бояться никаких врагов.
При этих словах он многозначительно взглянул на тело
Ринггольда, лежавшее на опушке леса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
нож сверкнул в воздухе и опустился с такой быстротой, что едва
можно было различить удар.
Это был смертельный удар. Ноги Ринггольда подкосились, и
он рухнул мертвым на том самом месте, где его настиг Оцеола, --
его застывшее тело так и осталось скорченным.
-- Это четвертый и последний из моих врагов, -- промолвил
вождь, возвращаясь ко мне. -- Последний, кому я поклялся
отомстить!
-- А Скотт? -- спросил я.
-- Это третий, и он был убит вчера вот этой рукой... До
сих пор, -- продолжал Оцеола после минутного молчания, -- я
сражался, чтобы отомстить, и я отомстил. Я удовлетворен, и
теперь... -- Последовала большая пауза.
-- И теперь? -- машинально переспросил я.
-- Теперь мне все равно, когда они убьют меня!
Произнеся эти странные слова, Оцеола опустился на упавшее
дерево и закрыл лицо руками. Я понял, что он не ждет
возражений.
В голосе Оцеолы звучала грусть, как будто какая-то
глубокая, неодолимая скорбь таилась в его сердце. С ней нельзя
было совладать, ее нельзя было смягчить словами утешения. Я уже
давно заметил это. В такую минуту лучше всего было оставить его
одного, и я тихо отошел в сторону.
Через несколько секунд сестра была уже в моих объятиях. А
рядом Черный Джек утешал Виолу, прижимая ее к своей черной
груди.
Его старого соперника нигде не было видно. Во время
ложного нападения Желтый Джек последовал примеру своих
подчиненных и скрылся в лесу, и, хотя теперь большая часть их
возвратилась в лагерь, желтого вождя и след простыл.
Его отсутствие возбудило у Оцеолы подозрение. Энергия и
решимость вернулись к нему. Он созвал своих воинов и отправил
нескольких человек на поиски мулата. Но они нигде не нашли его
и прискакали обратно. Один из воинов объяснил, в чем дело: у
Ринггольда было пять спутников, а внимательно всматриваясь в
дорогу, индеец обнаружил следы шести лошадей.
Это известие, по-видимому, произвело на Оцеолу не очень
приятное впечатление. Он вновь отправил воинов на поиски и
приказал во что бы то ни стало доставить к нему мулата живым
или мертвым.
Строгость, с которой был отдан этот приказ, говорила о
том, что Оцеола начал сомневаться в верности Желтого Джека.
Воины, по-видимому, разделяли подозрения своего вождя.
Партия патриотов, много претерпевшая за последнее время,
значительно уменьшилась. Несколько небольших племен, уставших
от войны и доведенных голодом до отчаяния, последовали примеру
племени Оматлы и прекратили сопротивление. До сих пор индейцы
одерживали победы во всех схватках. Но они не понимали, что
белые имеют решающее превосходство в силах и, рано или поздно,
окончательная победа будет за ними. Чувство мести за долгие
годы несправедливости и угнетения сначала вдохновляло их, но
они отомстили полной мерой и удовлетворились этим. Любовь к
родине, привязанность к земле своих предков, чувство
патриотизма -- все это было брошено на одну чашу весов, а на
другой был ужас перед полной и неизбежной гибелью. И вторая
чаша перетянула.
Боевой пыл начал понемногу угасать. Уже шли переговоры о
мире. Индейцы вынуждены были сложить оружие и согласиться на
переселение в другие земли. Сам Оцеола не мог бы удержать свой
народ: семинолы все равно приняли бы условия мира. Да и вряд ли
он стал бы их удерживать. Одаренный исключительным даром
предвидения, он знал силу и особенности своих врагов. Он
предвидел все бедствия, которые могли бы обрушиться на его
соотечественников и его родину. Выбора не было!
Именно это предчувствие грядущих бед и явилось подлинной
причиной грусти, отпечаток которой лежал на всех его поступках,
на всех словах... А может быть, к этому примешивалась и
глубокая личная скорбь -- мучительная и безнадежная любовь к
девушке, которую он никогда не мог надеяться назвать своей
женой.
Я очень волновался, когда молодой вождь подошел к моей
сестре. Даже теперь я все еще был жертвой гнетущих подозрений и
следил за обоими с неослабевающим вниманием.
Но мои подозрения безусловно обманули меня. Ни Оцеола, ни
сестра не дали мне ни малейшего повода к беспокойству. Молодой
вождь держал себя скромно и вежливо. Во взгляде сестры можно
было прочесть только горячую благодарность.
-- Мисс Рэндольф, я должен просить у вас прощения за
сцену, свидетельницей которой вам пришлось быть. Но я не мог
позволить уйти этому человеку. Госпожа, он был не только вашим,
но и нашим величайшим врагом. С помощью мулата он разыграл это
ложное нападение, надеясь заставить вас стать его женой. Но
если бы ему это не удалось, он сбросил бы маску, и тогда... Мне
не надо говорить о том, что могло бы тогда произойти с вами...
Какое счастье, что я успел вовремя!
-- Благородный Оцеола! -- воскликнула Виргиния. -- Вы
дважды спасли жизнь и брату и мне. Как нам отблагодарить вас? У
меня не хватает слов... Я могу предложить вам только это слабое
доказательство нашей признательности.
Сказав это, она подошла к вождю и вручила ему сложенный
пергамент, который хранила у себя на груди.
Оцеола сейчас же узнал этот документ: это был акт на право
владения поместьем его отца.
-- Спасибо! -- сказал он с печальной улыбкой. -- Это
действительно доказательство бескорыстной дружбы. Но, увы!
Теперь оно опоздало. Та, которая больше всего на свете хотела
получить эти драгоценные бумаги, которая так стремилась
вернуться в свой любимый дом, уже больше не существует! Моя
мать умерла! Вчера ее душа улетела в вечность...
Это была страшная новость и для Маюми. В неистовом порыве
горя, заливаясь слезами, она бросилась на шею к моей сестре.
Объятия и слезы обеих смешались. Наступила тишина, прерываемая
только рыданиями девушек. Иногда слышался голос Виргинии,
шептавшей слова утешения. Сам Оцеола был настолько взволнован,
что не мог вымолвить ни слова.
Но прошло несколько минут, и он овладел собой.
-- Слушайте меня, Рэндольф! -- сказал он. -- Нам нельзя
терять времени на воспоминания о прошлом, когда будущее так
мрачно и неопределенно. Вам надо вернуться к себе и подумать о
постройке нового дома. Вы потеряли только дом, но ваши богатые
земли сохранились. Негров вам вернут -- я об этом распорядился.
Они уже в пути к плантации. Здесь не место для нее, -- тут он
указал на Виргинию, -- и вам нельзя медлить с отъездом. Лошади
уже готовы. Я сам провожу вас до границы, а дальше вам уже
нечего бояться никаких врагов.
При этих словах он многозначительно взглянул на тело
Ринггольда, лежавшее на опушке леса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111