Чулан похож на канцелярию. Лиза откуда-то притащила и поставила рядом два ящика, образовалось некое подобие стола для машинки и рукописей. Сама она сидит на пружинном матраце в довольно неудобной, но трудолюбивой позе, и вид у нее старательный.
– Рад, что вы нашли работу, – говорю я.
– Да. Представьте себе! Вам что-нибудь приготовить на ужин?
– Ужинал. – Я, конечно, лгу. – И вообще, раз вы теперь заняты делом, оставьте домашние хлопоты.
– Но они мне совсем не в тягость, – лжет она в свою очередь.
– Ладно, мы об этом еще поговорим. Не хочу вам мешать.
– Я, кажется, устала. Отвыкла, – бормочет Лиза. – Охотно бы выкурила сигарету.
– А как там посиделки? – спрашиваю я, когда мы закуриваем у меня в комнате.
– Вы не поверите – продолжаются. Старики рычат друг на друга, но сидят. Нынче вечером Несторов даже сыграл разок с товарищем Илиевым.
Товарищ Илиев… Какая официальность.
– А что вы переписываете? – любопытствую я. Окинув меня взглядом, который недвусмысленно
говорит: к чему спрашивать, если тебя это все равно не интересует? – она отвечает:
– Какая-то научная работа. Едва ли это вам интересно.
– А вам?
– Мне что, мое дело – перепечатать… – уклончиво говорит Лиза. – Может, вам надо что-нибудь перепечатать?
– Надо было, но это все позади.
– Большая была книга?
– Да. Если иметь в виду объем.
– Что ж, тогда подождем следующей.
– Вряд ли она будет, следующая. На складе пусто.
– А что за книга?
– Да вроде как роман.
Лиза молчит, задержав на мне взгляд, и наконец произносит с некоторым смущением:
– Извините, Тони, но, мне кажется, вы не можете написать роман.
– Мне в издательстве сказали то же самое, – смиренно киваю я.
– Потому что роман – это о людях, верно? А вы не любите людей.
– Мизантроп, – подсказываю я.
– И дело даже не в том, что вы их не любите – они вас не особенно интересуют.
– Вы сами себе противоречите, – возражаю я.
– Почему?
– Да потому, что если бы я не проявлял интереса к людям, разве я сел бы писать о них роман?
– Хитрите?
– Нисколько. Когда писал, они, вероятно, хоть чуточку меня занимали.
– Ну разве что «чуточку». Только не мало ли «чуточки» для целой книги. Эта «чуточка» и сейчас в вас есть. Иначе вы не выслушивали бы терпеливо мои излияния, не стали бы сталкивать наших стариков.
Подумав, Лиза продолжает:
– Я верю, что Толстой плакал, когда писал о своей Анне…
– Несомненно. По воспоминаниям современников, слезы заливали его бороду, точно водопад.
– Опять насмехаетесь? По-вашему, это хорошо – без конца насмешничать?
– А по-вашему, главная задача автора – вызвать у читателя слезы? Их вызвать совсем не трудно. Люди плачут от лука, от зубной боли, от пощечины… Неужто, по-вашему, так уж трудно вызвать у них слезы при помощи печатного слова?
– Вам, наверное, легко. Потому что причину слез вы видите только в луке или в зубной боли…
И пока я решаю, что ей на это ответить, Лиза встает.
– Я вам не помешаю, если еще немного поработаю?
– Конечно, нет. Человеку особенно сладко спится, когда рядом кто-то вкалывает изо всех сил.
Что правда, то правда. Под мягкий стрекот машинки я засыпаю, словно младенец, и просыпаюсь лишь в девять утра.
Лизы нет, но чай, оставленный на столе в маленьком чайнике, еще теплый. Едва я приступил к завтраку, как снизу слышатся два звонка.
У входа молодой человек нагловатого вида в черной кожаной куртке и вельветовых брюках, с сигаретой в зубах. Он явно знает цену своей внешности – у него пышные светлые волосы, красивые голубые глаза, которым позавидовала бы любая девушка. Только вот рост у парня средний – гораздо ниже его гонора.
– Мне нужна Лиза.
Голос тоже низкий, это скорее хрип, чем голос – может быть, из-за дымящейся сигареты.
– Лизы нет.
– Когда будет?
– Не могу сказать.
Я закрываю дверь у него перед носом. Не знаю почему, но существует категория внешне приятных людей, к которым я с первого же взгляда испытываю антипатию. Возможно, причина опять-таки в моей мизантропии, но я пока не задумывался над данной проблемой.
– Тут вас спрашивали, – сообщаю я Лизе, когда она час спустя возвращается с покупками.
– Кто?
В ее голосе удивление, во взгляде – беспокойство. Я вкратце рассказываю о молодом человеке.
– Это Лазарь, – говорит она, рассуждая как бы сама с собой. – Странно, как он меня нашел?…
– Это вас удивляет или пугает?
– И то и другое, – признается Лиза. – Пожалуйста, если он снова придет, скажите, что я здесь не живу.
– Я-то скажу. Но, вы думаете, он поверит?
– Скажите, что я больше здесь не живу, – повторяет она.
– Парень, в общем, приятный, – говорю я как бы между прочим. – Правда, несколько нагловатый.
Она вскидывает брови:
– Несколько?
Тема, похоже, ей не по душе: не сказав больше ни слова, Лиза уходит вниз, на кухню.
После скромного обеда, приготовленного, как всегда, на скорую руку, Лиза садится в чулане за пишущую машинку, а я позволяю себе прилечь с утренней газетой, но вскоре снова слышу доносящиеся снизу два звонка.
И снова в двери светловолосый парень в черном:
– Мне нужна Лиза.
Его голос все такой же низкий и хриплый, хотя во рту больше не торчит сигарета.
– Лиза тут не живет, – отвечаю я, помня ее просьбу.
– С каких пор?
– Со вчерашнего вечера.
– Давеча вы мне этого не сказали.
– Так уж вышло, – небрежно отвечаю я и собираюсь захлопнуть дверь.
Однако мне это не удается. В последний момент молодой человек ставит ногу в черном ботинке на высоком каблуке между дверью и косяком.
– Уберите, – спокойно говорю я.
– У меня еще есть вопросы, – хрипит он, тоже, впрочем, спокойно.
– Уберите, – повторяю я.
И, поскольку парень делает вид, что не слышит, я чуть приоткрываю дверь и что есть силы бью ногой по его ботинку. Парень отшатывается – рефлекс, ничего не поделаешь, – и я тут же захлопываю дверь, успев, однако, увидеть его искаженное от боли лицо.
Но едва я дохожу до лестницы, у входа снова звонят: два очень длинных, вызывающе настойчивых звонка. Неохотно вернувшись, я отпираю дверь и одним махом широко распахиваю ее.
Напрасно. У входа ни души. Но это только кажется в первый момент, а во второй я получаю сбоку резкий удар в лицо. Схватившись за нос, я пытаюсь удержать хлынувшую кровь – рефлекс, ничего не поделаешь. Моя первая мысль – догнать этого красавца и проучить как следует, но он стоит на противоположном тротуаре и спокойно наблюдает за мной, усмехаясь, а убегает от меня совсем другой – я даже разглядеть его толком не успеваю, потому что он скрывается в проходном дворе.
Я поднимаюсь наверх. Из чулана выходит встревоженная Лиза.
– Он вас избил…
– Это не он.
– Кто же?
По пути в ванную я рассказываю, как все произошло, а она идет за мной по пятам, повторяя:
– Мне ужасно стыдно, просто ужасно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111