Для детей полезнее в Варшаве. Викторека я вырастила в Варшаве, он был такой болезненный.
Януш с некоторым недоверием оглядел мускулистую, стройную фигуру Виктора, его прямую и мощную шею, ассирийскую голову — точеный профиль Виктора вырисовывался на фоне красноватого витража.
— В Лодзи постоянно свирепствуют эпидемии детских болезней,— продолжала Гданская, беспомощно разводя маленькими ручками, на которых густой россыпью сверкали бриллианты.-— Дети там мрут как мухи... Я не могла держать Викторека в таком городе...
— Ну, и благодаря тебе я отвык от Лодзи,— сказал Виктор.— Не могу уже там жить. Вы знаете,— обратился он к Янушу,— в Лодзи любая картина покрывается за три месяца слоем черной сажи в палец толщиной, и отмыть ее уже невозможно.
— А тем более легкие! — воскликнул Януш и, вдруг поперхнувшись, закашлялся.
Панп Юлия Гданская вскочила с дивана.
— У вас кашель, граф? Сейчас я вам дам великолепное
средство от кашля. Примите два порошка, и кашля как не бывало. Это порошки доктора Ландсберга... Какой доктор! Вы знаете его, граф? Вот это доктор!
Гданская торопливо выдвинула маленький ящичек секретера в стиле Ренессанс, вытащила из него коробку, наполненного пакетиками с аптекарскими снадобьями, и принялась быстро перебирать их.
— Может, у вас слабое сердце?—спросила она Януша.— У меня есть чудодейственные порошки доктора Ландау. Это тоже светило! Только по другой части...
— Но мама.— произнес с легким раздражением Виктор,— Януш совершенно здоров...
— В самом деле, я только поперхнулся,— пытался защищаться Януш.
Но все было напрасно. Мышинскому пришлось немедленно принять один порошок от кашля — Гданская позвонила, велела лакею (называя его «мой Валентин») подать стакан воды, а затем все-таки сунула Янушу в карман маленькую коробочку с порошками.
— Вы будете благодарить меня,— заверила она,— вот увиди
те. Только принимайте.
Ариадна не проронила ни слова. Она встала и, взглянув на часы, сказала, что должна встретиться по срочному делу с самой Ланвен. Пора уже обсудить моды осеннего сезона.
Виктор тоже поднялся.
— Знаешь что,— сказал он,— тебе не хватает такой добродетели, как любовь к ближнему,— charitee.
Ариадна подняла на него удивленный и полный недоумения взгляд.
— А тебе? — спросила она.
— Я никогда не скучаю,— возразил Виктор.
— Потому что упиваешься самим собой,— сказала Ариадна и обратилась к Янушу: — Я позвоню тебе послезавтра утром. Мне бы все-таки хотелось поговорить с тобой,
Януш слабо улыбнулся.
— Как хочешь,— прошептал он,— но стоит ли?
Виктор посмотрел на них с легким удивлением, словно только теперь заметил, что этих людей что-то связывает. Но тут же спохватился и поцеловал Ариадне руку.
— Au revoir, madame — сказала она папи Юлии.
— Au revoir, comtesse — ответила старуха Гданская и с преувеличенной сердечностью пожала ей руку.
Виктор проводил Ариадну до передней и вернулся на прежнее место под распятие.
— Вы слыхали, граф,— обратилась Гданская к Янушу,— что эта сумасшедшая хочет уйти в монастырь?
— Мама,— сказал Виктор,— что ты говоришь?
— Я понимаю всякие причуды,— сказала мама Гданская,-— но в монастырь! Ну и ну!
— Действительно,— заметил Януш.— А вы не знаете, как это пришло ей в голову?
Виктор зевнул.
— Не думайте, что у нее легкая жизнь. Parmi cette f acticite...'
— А вам не кажется, что это тоже «factice»?
— Ах, она просто сумасшедшая,— пожала плечами Гданская.— Вот уж не хотела бы я, чтобы мой Виктор на ней женился. Хоть она якобы и графиня.
— Она почти такая же графиня,—сказал Януш,— как и я. Ее отец был полицмейстером в Одессе!
— Tant pis,— проворчала Гданская,— а она хочет здесь делать la pluie et le beau chour...3
— Le beau temps,— поправил Виктор.
— Как этот Неволин сбежал от нее,— прошипела Гданская,— так она сразу в монастырь. На меньшее не способна — только в монастырь... Графиня...
— Да, кстати,— отозвался Януш, вдруг сообразив, что он проглядел самое главное в жизни Ариадны,— что случилось с Неволиным?
— Женился на молоденькой русской, сказал Виктор,— теперь поет в хоре русской чайной в предместье Сеит-Оноре.
— Ах, вот оно что,— протянул Януш. А сам подумал: «Господи, какой я идиот».
И Януш попрощался с Гданскими. Пани Юлия попросила, чтобы он сопровождал ее на какой-то благотворительный концерт, но Януш отговорился недостатком времени.
— Жаль,— сказала она,— но, я надеюсь, мы встретимся на концерте Падеревского? Правда?
— Да, я там буду. Моя сестра достала билеты через посольство.
— А мы еще два месяца назад получили билеты,— сказала Гданская.— Этот Сандро, приятель Виктора, такой предусмотрительный!
Януш очутился на улице, залитой теплым, даже слишком прекрасным солнечным светом.
«Господи, какой я глупец,— сказал он самому себе,— ведь я о ней ничего не знаю. У нее была своя жизнь все эти долгие годы, а я веду себя так, словно ничего не изменилось! Как я мог даже думать о ней!»
Но он думал о ней весь этот день и весь следующий, вплоть до ее телефонного звонка.
VII
Концерт Падеревского состоялся в просторном зале театра, который принадлежал Гане Вольской. Сбор от этого концерта был предназначен на благотворительные цели, и супруга польского посла приложила большие старания к тому, чтобы заполучить помещение бесплатно, но это ей не удалось. Американская миллионерша, вернее, ее импресарио, запросил обычную цену — весьма солидную. Несмотря на дорогие билеты, зрительный зал был переполнен. Ожидалось присутствие президента Речи Посполитой с супругой и королевы Елизаветы Бельгийской. Концерт назначили на три часа. Был погожий апрельский день, и каштаны на Кур ля Рен с зажженными свечами соцветий стояли так же выпрямившись, как мощные фигуры национальных гвардейцев, застывшие на лестнице театра в сверкающих нагрудниках и киверах с конскими хвостами. Президент прибыл минута в минуту. Посол с супругой встретили его внизу, в вестибюле, и повели наверх. Посол вел супругу президента. Президент со старомодной галантностью подал руку супруге посла, украшенной разлохмаченными черными перьями. Она обернулась назад и громко, так что слышали все окружающие, сказала префекту полиции:
— Скажите королеве, чтобы она подождала нас. Мы спустимся тотчас же.
Спыхала, увидев посла с супругой, входящих в ложу для почетных гостей вместе с президентом и его «половиной», встревожился за судьбу королевы. Его опыт советника посольства подсказывал ему, что тут может получиться какая-нибудь неловкость, а этого, как всякий настоящий дипломат, он боялся пуще всего. Поэтому он устремился на входную лестницу, которая круто подымалась вверх, как в греческом храме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
Януш с некоторым недоверием оглядел мускулистую, стройную фигуру Виктора, его прямую и мощную шею, ассирийскую голову — точеный профиль Виктора вырисовывался на фоне красноватого витража.
— В Лодзи постоянно свирепствуют эпидемии детских болезней,— продолжала Гданская, беспомощно разводя маленькими ручками, на которых густой россыпью сверкали бриллианты.-— Дети там мрут как мухи... Я не могла держать Викторека в таком городе...
— Ну, и благодаря тебе я отвык от Лодзи,— сказал Виктор.— Не могу уже там жить. Вы знаете,— обратился он к Янушу,— в Лодзи любая картина покрывается за три месяца слоем черной сажи в палец толщиной, и отмыть ее уже невозможно.
— А тем более легкие! — воскликнул Януш и, вдруг поперхнувшись, закашлялся.
Панп Юлия Гданская вскочила с дивана.
— У вас кашель, граф? Сейчас я вам дам великолепное
средство от кашля. Примите два порошка, и кашля как не бывало. Это порошки доктора Ландсберга... Какой доктор! Вы знаете его, граф? Вот это доктор!
Гданская торопливо выдвинула маленький ящичек секретера в стиле Ренессанс, вытащила из него коробку, наполненного пакетиками с аптекарскими снадобьями, и принялась быстро перебирать их.
— Может, у вас слабое сердце?—спросила она Януша.— У меня есть чудодейственные порошки доктора Ландау. Это тоже светило! Только по другой части...
— Но мама.— произнес с легким раздражением Виктор,— Януш совершенно здоров...
— В самом деле, я только поперхнулся,— пытался защищаться Януш.
Но все было напрасно. Мышинскому пришлось немедленно принять один порошок от кашля — Гданская позвонила, велела лакею (называя его «мой Валентин») подать стакан воды, а затем все-таки сунула Янушу в карман маленькую коробочку с порошками.
— Вы будете благодарить меня,— заверила она,— вот увиди
те. Только принимайте.
Ариадна не проронила ни слова. Она встала и, взглянув на часы, сказала, что должна встретиться по срочному делу с самой Ланвен. Пора уже обсудить моды осеннего сезона.
Виктор тоже поднялся.
— Знаешь что,— сказал он,— тебе не хватает такой добродетели, как любовь к ближнему,— charitee.
Ариадна подняла на него удивленный и полный недоумения взгляд.
— А тебе? — спросила она.
— Я никогда не скучаю,— возразил Виктор.
— Потому что упиваешься самим собой,— сказала Ариадна и обратилась к Янушу: — Я позвоню тебе послезавтра утром. Мне бы все-таки хотелось поговорить с тобой,
Януш слабо улыбнулся.
— Как хочешь,— прошептал он,— но стоит ли?
Виктор посмотрел на них с легким удивлением, словно только теперь заметил, что этих людей что-то связывает. Но тут же спохватился и поцеловал Ариадне руку.
— Au revoir, madame — сказала она папи Юлии.
— Au revoir, comtesse — ответила старуха Гданская и с преувеличенной сердечностью пожала ей руку.
Виктор проводил Ариадну до передней и вернулся на прежнее место под распятие.
— Вы слыхали, граф,— обратилась Гданская к Янушу,— что эта сумасшедшая хочет уйти в монастырь?
— Мама,— сказал Виктор,— что ты говоришь?
— Я понимаю всякие причуды,— сказала мама Гданская,-— но в монастырь! Ну и ну!
— Действительно,— заметил Януш.— А вы не знаете, как это пришло ей в голову?
Виктор зевнул.
— Не думайте, что у нее легкая жизнь. Parmi cette f acticite...'
— А вам не кажется, что это тоже «factice»?
— Ах, она просто сумасшедшая,— пожала плечами Гданская.— Вот уж не хотела бы я, чтобы мой Виктор на ней женился. Хоть она якобы и графиня.
— Она почти такая же графиня,—сказал Януш,— как и я. Ее отец был полицмейстером в Одессе!
— Tant pis,— проворчала Гданская,— а она хочет здесь делать la pluie et le beau chour...3
— Le beau temps,— поправил Виктор.
— Как этот Неволин сбежал от нее,— прошипела Гданская,— так она сразу в монастырь. На меньшее не способна — только в монастырь... Графиня...
— Да, кстати,— отозвался Януш, вдруг сообразив, что он проглядел самое главное в жизни Ариадны,— что случилось с Неволиным?
— Женился на молоденькой русской, сказал Виктор,— теперь поет в хоре русской чайной в предместье Сеит-Оноре.
— Ах, вот оно что,— протянул Януш. А сам подумал: «Господи, какой я идиот».
И Януш попрощался с Гданскими. Пани Юлия попросила, чтобы он сопровождал ее на какой-то благотворительный концерт, но Януш отговорился недостатком времени.
— Жаль,— сказала она,— но, я надеюсь, мы встретимся на концерте Падеревского? Правда?
— Да, я там буду. Моя сестра достала билеты через посольство.
— А мы еще два месяца назад получили билеты,— сказала Гданская.— Этот Сандро, приятель Виктора, такой предусмотрительный!
Януш очутился на улице, залитой теплым, даже слишком прекрасным солнечным светом.
«Господи, какой я глупец,— сказал он самому себе,— ведь я о ней ничего не знаю. У нее была своя жизнь все эти долгие годы, а я веду себя так, словно ничего не изменилось! Как я мог даже думать о ней!»
Но он думал о ней весь этот день и весь следующий, вплоть до ее телефонного звонка.
VII
Концерт Падеревского состоялся в просторном зале театра, который принадлежал Гане Вольской. Сбор от этого концерта был предназначен на благотворительные цели, и супруга польского посла приложила большие старания к тому, чтобы заполучить помещение бесплатно, но это ей не удалось. Американская миллионерша, вернее, ее импресарио, запросил обычную цену — весьма солидную. Несмотря на дорогие билеты, зрительный зал был переполнен. Ожидалось присутствие президента Речи Посполитой с супругой и королевы Елизаветы Бельгийской. Концерт назначили на три часа. Был погожий апрельский день, и каштаны на Кур ля Рен с зажженными свечами соцветий стояли так же выпрямившись, как мощные фигуры национальных гвардейцев, застывшие на лестнице театра в сверкающих нагрудниках и киверах с конскими хвостами. Президент прибыл минута в минуту. Посол с супругой встретили его внизу, в вестибюле, и повели наверх. Посол вел супругу президента. Президент со старомодной галантностью подал руку супруге посла, украшенной разлохмаченными черными перьями. Она обернулась назад и громко, так что слышали все окружающие, сказала префекту полиции:
— Скажите королеве, чтобы она подождала нас. Мы спустимся тотчас же.
Спыхала, увидев посла с супругой, входящих в ложу для почетных гостей вместе с президентом и его «половиной», встревожился за судьбу королевы. Его опыт советника посольства подсказывал ему, что тут может получиться какая-нибудь неловкость, а этого, как всякий настоящий дипломат, он боялся пуще всего. Поэтому он устремился на входную лестницу, которая круто подымалась вверх, как в греческом храме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178