Е Чжицю никак не хотела поверить в это. Ей все казалось, что бедность — не основная причина, что страна дала трещину где-то в другом месте, но где? Она была бы счастлива, если бы какой-нибудь знающий человек объяснил ей это.
Е Чжицю в задумчивости подошла к двери и стала надевать пальто.
— Вы куда? — спросил Мо Чжэн.
— Надо позвонить.
— Повяжите шарф, а то как бы вам снова не простудиться!
Дозвонилась она с трудом, ответили ей неприветливо:
— Хэ Цзябинь слушает. Кто это?
Она назвалась.
— А-а! А я и не узнал! — Тон Хэ Цзябиня смягчился.— Чем могу служить?
Е Чжицю редко общалась с ним: оба они были заняты, и она звонила лишь тогда, когда нуждалась в его помощи. В конце концов, они однокашники, можно и без особых церемоний. И Хэ Цзябинь знал, что она звонит только в трудных ситуациях.
— Да ничего особенного. Я хотела бы вместе с тобой сходить к замминистра Чжэн Цзыюню, интервью взять.
Хэ Цзябинь долго молчал. Е Чжицю даже решила, что связь прервалась, и крикнула:
— Алло, алло! Ты слышишь?
— Не кричи, я не глухой,— ответил Хэ Цзябинь и вдруг притворился непонимающим: — Зачем тебе это?
— Вот те на! Ты же сам расхваливал его мне, говорил, что он работает с душой, именно работает, а не бездельничает. Что он тверд, принципиален, имеет свой нетривиальный взгляд на то, как поднимать производство, проводить реформу экономики. И еще много всякого говорил... Ты советовал мне написать о нем специальный очерк, забыл, что ли?
Хэ Цзябинь непонятно хмыкнул.
— Ну так что, ты пойдешь со мной?
— Нет, не пойду,— решительно отрезал он.
— Ты что, передумал?
— Я никогда не обещал пойти вместе с тобой.
У Е Чжицю перехватило дыхание. Действительно, он этого не обещал, но зачем же тогда он подбивал ее на интервью?
— А почему ты не хочешь идти?
— Его лучше ловить дома, а я терпеть не могу его жены. На каждого приходящего она смотрит так, будто тот хочет воспользоваться их покровительством. Больно интересно! К тому же...— Он хотел добавить, что сейчас в министерстве очень сложная обстановка, легко оказаться между двух огней — заместителем министра и министром. Конечно, Е Чжицю решит, что ей нечего бояться, она человек посторонний, но на самом деле у министра Тянь Шоучэна руки длинные, сети широкие: даже если его обидчик не работает в промышленности, Тянь сумеет найти на него управу — через старых боевых друзей, прежних начальников и прочих. И что сможет она, жалкая журналистка?
Всего этого он сказать не успел, потому что в кабинет к нему вошли. Хэ Цзябинь постарался закруглить разговор:
— В общем, я не пойду.
— Эх, ты... Ну ладно, дай хоть его адрес, я пойду одна.
— И тебе не советую.
— Ну в это уж ты не влезай!
Хэ Цзябинь рассердился. Он понимал, как тяжело будет Е Чжицю в одиночку лезть на рожон.
"ЛЗВЭ Прическа получилась совсем неплохой — точно по вкусу С я Чжуюнь. Волосы были уложены волнами в одном направлении, и это придавало Чжуюнь благородный, можно сказать, аристократический облик. Она была уже в возрасте и не могла позволить себе мелких кудряшек, как иные молодые женщины. К тому же перманент — это вульгарно, а она не какая-нибудь мещанка, чтобы завиваться всего один раз в год, потому-де, что каждая новая завивка — лишние расходы.
Она важно оглядела себя в обоих зеркалах: лоб, затылок, профиль,— улыбнулась, довольная, и чуть кивнула Лю Юйин, которая стояла позади клиентки и держала одно из зеркал. Да, парикмахерша неплохая, не зря ей ее рекомендовали, но почему у нее такой грустный вид? Она же еще молода, чего ей печалиться? Даже смотреть неприятно!
С я Чжуюнь вздохнула, ожидая, когда ей подадут пальто и сумку. Пальто было из дорогой ткани, темно- серой с серебряной нитью, толстой, но очень легкой. И сумка была дорогая — плоская, широкая, с красивым тиснением на коже. Чжэн Цзыюнь привез ее в прошлом году из Англии.
Каждый раз, когда муж ездил, в зарубежные командировки, он обязательно ей что-нибудь привозил, это уже стало правилом, и, разглядывая подарки, С я Чжуюнь снисходительно улыбалась, словно царица, принимающая дары подданных. С гораздо меньшим удовольствием она воспринимала командировки мужа по стране, из которых тот привозил только местный чай и, вручая дар, шутливым тоном, на разных диалектах говорил: «Это тебе, дорогая!» Тут уж она не улыбалась.
Не спеша надев пальто и осторожно повязав голову косынкой, чтобы не испортилась новая прическа, Ся Чжуюнь медленно открыла сумку. Ее медлительность была вовсе не нарочитой, скорее привычной для женщины, которая, имея высокопоставленного мужа, давно жила безбедно и привыкла к угодничеству. Она знала, что каждое ее движение исполнено значительности. Даже если бы она вдруг потеряла всего лишь руководство к очередному косметическому средству, люди вокруг кинулись бы искать его так же подобострастно, как обычно, забыв о себе и отбросив все срочные дела, они спешили выполнить любое из ее указаний.
Она достала из сумки изящное желтое портмоне с коричневыми узорами и двумя золотыми кнопками. В портмоне было юаней шестьдесят, а то и семьдесят — почти месячная зарплата Лю Юйин. Парикмахерша и видела-то такие деньги только в дни зарплаты, обычно у нее бывало на руках не больше юаня. Ся Чжуюнь вытащила из пачки десяти новую бумажку, потерла ее большим и указательным пальцами, как будто собираясь выдавить еще одну купюру, и протянула Лю Юйин. Та пошла к кассе. Кассирша, Маленькая Гу, заметила ее усталый вид и, отсчитывая сдачу, кивнула на настенные часы:
— Уже полшестого, тебе пора заканчивать!
Лю Юйин усмехнулась, но не ответила, только подумала: разве это называется «заканчивать»? У нее и кроме работы еще целая куча дел.
Сдачу выдали грязными, мятыми бумажками. С я Чжуюнь брезгливо взяла их кончиками пальцев, но все-таки не забыла пересчитать и положила в свое красивое портмоне. Золотые кнопки звонко щелкнули. Она еще раз взглянула в зеркало и направилась к выходу.
— До свиданья! — тихо проговорила Лю Юйин.
Ся Чжуюнь в удивлении обернулась: она и не ожидала такой вежливости от этой простоватой парикмахерши. Тут было даже нечто подозрительное. Чего это она так старается?
За дверью парикмахерской Ся Чжуюнь бросила взгляд на золотые наручные часики. Ого, опять незаметно пролетело больше четырех часов! Она вовсе не сожалела о потраченном времени, наоборот, радовалась, когда можно было убить его. В их доме стирала, убирала и готовила домработница. Дочь, живущая с Ся Чжуюнь, уже выросла и поступила на работу, причем очень удачную — фотокорреспонденткой. Единственное, что теперь предстоит девочке,— это выйти замуж, но так, чтобы жених был ее достоин.
С я Чжуюнь тоже временами поступала на службу,
1 Юань — основная денежная единица в Китае.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Е Чжицю в задумчивости подошла к двери и стала надевать пальто.
— Вы куда? — спросил Мо Чжэн.
— Надо позвонить.
— Повяжите шарф, а то как бы вам снова не простудиться!
Дозвонилась она с трудом, ответили ей неприветливо:
— Хэ Цзябинь слушает. Кто это?
Она назвалась.
— А-а! А я и не узнал! — Тон Хэ Цзябиня смягчился.— Чем могу служить?
Е Чжицю редко общалась с ним: оба они были заняты, и она звонила лишь тогда, когда нуждалась в его помощи. В конце концов, они однокашники, можно и без особых церемоний. И Хэ Цзябинь знал, что она звонит только в трудных ситуациях.
— Да ничего особенного. Я хотела бы вместе с тобой сходить к замминистра Чжэн Цзыюню, интервью взять.
Хэ Цзябинь долго молчал. Е Чжицю даже решила, что связь прервалась, и крикнула:
— Алло, алло! Ты слышишь?
— Не кричи, я не глухой,— ответил Хэ Цзябинь и вдруг притворился непонимающим: — Зачем тебе это?
— Вот те на! Ты же сам расхваливал его мне, говорил, что он работает с душой, именно работает, а не бездельничает. Что он тверд, принципиален, имеет свой нетривиальный взгляд на то, как поднимать производство, проводить реформу экономики. И еще много всякого говорил... Ты советовал мне написать о нем специальный очерк, забыл, что ли?
Хэ Цзябинь непонятно хмыкнул.
— Ну так что, ты пойдешь со мной?
— Нет, не пойду,— решительно отрезал он.
— Ты что, передумал?
— Я никогда не обещал пойти вместе с тобой.
У Е Чжицю перехватило дыхание. Действительно, он этого не обещал, но зачем же тогда он подбивал ее на интервью?
— А почему ты не хочешь идти?
— Его лучше ловить дома, а я терпеть не могу его жены. На каждого приходящего она смотрит так, будто тот хочет воспользоваться их покровительством. Больно интересно! К тому же...— Он хотел добавить, что сейчас в министерстве очень сложная обстановка, легко оказаться между двух огней — заместителем министра и министром. Конечно, Е Чжицю решит, что ей нечего бояться, она человек посторонний, но на самом деле у министра Тянь Шоучэна руки длинные, сети широкие: даже если его обидчик не работает в промышленности, Тянь сумеет найти на него управу — через старых боевых друзей, прежних начальников и прочих. И что сможет она, жалкая журналистка?
Всего этого он сказать не успел, потому что в кабинет к нему вошли. Хэ Цзябинь постарался закруглить разговор:
— В общем, я не пойду.
— Эх, ты... Ну ладно, дай хоть его адрес, я пойду одна.
— И тебе не советую.
— Ну в это уж ты не влезай!
Хэ Цзябинь рассердился. Он понимал, как тяжело будет Е Чжицю в одиночку лезть на рожон.
"ЛЗВЭ Прическа получилась совсем неплохой — точно по вкусу С я Чжуюнь. Волосы были уложены волнами в одном направлении, и это придавало Чжуюнь благородный, можно сказать, аристократический облик. Она была уже в возрасте и не могла позволить себе мелких кудряшек, как иные молодые женщины. К тому же перманент — это вульгарно, а она не какая-нибудь мещанка, чтобы завиваться всего один раз в год, потому-де, что каждая новая завивка — лишние расходы.
Она важно оглядела себя в обоих зеркалах: лоб, затылок, профиль,— улыбнулась, довольная, и чуть кивнула Лю Юйин, которая стояла позади клиентки и держала одно из зеркал. Да, парикмахерша неплохая, не зря ей ее рекомендовали, но почему у нее такой грустный вид? Она же еще молода, чего ей печалиться? Даже смотреть неприятно!
С я Чжуюнь вздохнула, ожидая, когда ей подадут пальто и сумку. Пальто было из дорогой ткани, темно- серой с серебряной нитью, толстой, но очень легкой. И сумка была дорогая — плоская, широкая, с красивым тиснением на коже. Чжэн Цзыюнь привез ее в прошлом году из Англии.
Каждый раз, когда муж ездил, в зарубежные командировки, он обязательно ей что-нибудь привозил, это уже стало правилом, и, разглядывая подарки, С я Чжуюнь снисходительно улыбалась, словно царица, принимающая дары подданных. С гораздо меньшим удовольствием она воспринимала командировки мужа по стране, из которых тот привозил только местный чай и, вручая дар, шутливым тоном, на разных диалектах говорил: «Это тебе, дорогая!» Тут уж она не улыбалась.
Не спеша надев пальто и осторожно повязав голову косынкой, чтобы не испортилась новая прическа, Ся Чжуюнь медленно открыла сумку. Ее медлительность была вовсе не нарочитой, скорее привычной для женщины, которая, имея высокопоставленного мужа, давно жила безбедно и привыкла к угодничеству. Она знала, что каждое ее движение исполнено значительности. Даже если бы она вдруг потеряла всего лишь руководство к очередному косметическому средству, люди вокруг кинулись бы искать его так же подобострастно, как обычно, забыв о себе и отбросив все срочные дела, они спешили выполнить любое из ее указаний.
Она достала из сумки изящное желтое портмоне с коричневыми узорами и двумя золотыми кнопками. В портмоне было юаней шестьдесят, а то и семьдесят — почти месячная зарплата Лю Юйин. Парикмахерша и видела-то такие деньги только в дни зарплаты, обычно у нее бывало на руках не больше юаня. Ся Чжуюнь вытащила из пачки десяти новую бумажку, потерла ее большим и указательным пальцами, как будто собираясь выдавить еще одну купюру, и протянула Лю Юйин. Та пошла к кассе. Кассирша, Маленькая Гу, заметила ее усталый вид и, отсчитывая сдачу, кивнула на настенные часы:
— Уже полшестого, тебе пора заканчивать!
Лю Юйин усмехнулась, но не ответила, только подумала: разве это называется «заканчивать»? У нее и кроме работы еще целая куча дел.
Сдачу выдали грязными, мятыми бумажками. С я Чжуюнь брезгливо взяла их кончиками пальцев, но все-таки не забыла пересчитать и положила в свое красивое портмоне. Золотые кнопки звонко щелкнули. Она еще раз взглянула в зеркало и направилась к выходу.
— До свиданья! — тихо проговорила Лю Юйин.
Ся Чжуюнь в удивлении обернулась: она и не ожидала такой вежливости от этой простоватой парикмахерши. Тут было даже нечто подозрительное. Чего это она так старается?
За дверью парикмахерской Ся Чжуюнь бросила взгляд на золотые наручные часики. Ого, опять незаметно пролетело больше четырех часов! Она вовсе не сожалела о потраченном времени, наоборот, радовалась, когда можно было убить его. В их доме стирала, убирала и готовила домработница. Дочь, живущая с Ся Чжуюнь, уже выросла и поступила на работу, причем очень удачную — фотокорреспонденткой. Единственное, что теперь предстоит девочке,— это выйти замуж, но так, чтобы жених был ее достоин.
С я Чжуюнь тоже временами поступала на службу,
1 Юань — основная денежная единица в Китае.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99