Едва успели сдать в эксплуатацию бетонное полотно от Куйбышевской автомагистрали до Крутояра, как над Борковским полем выросли горы вынутого из котлованов грунта, штабеля железобетонных плит, терриконы щебенки. Будто извержение вулкана случилось здесь, й ровная степь превратилась в нагромождение сопок с ущельями и глубокими впадинами, над которыми повисли тучи дыма, пыли, выхлопного газа работающих двигателей. Темп день ото дня возрастал. Казалось, надвигается какая-то лавина неотвратимых осложнений, и, чтобы она не застала врасплох и не принесла бедствий, люди торопились, подгоняли себя и держали технику на предельных оборотах. Порой думалось, что достаточно лишь где-то в одной точке допустить надлом или пробку, все пойдет кувырком или замрет под ледяным панцирем суровой зимы.
Быть может, именно такое предчувствие тянуло Аки-мыча на трассу, к шоферам, ночами напролет приглушал в себе думы об усталости и о цраве на отдых. Он как бы оказался втянутым в поток того самого воздуха, который возле костра становится ветром и поднимает крылья пламени до искрометных вихрей. Акимыч не хотел теряться в своих заблуждениях о невозможности управления таким муравейником и, как многие, равные ему руководители, привязывал свой контролирующий глаз к отдельным шоферам, по ним находил свое место в общем круговороте дел. В зоне его наблюдений остался Василий Ярцев.
Носился Ярцев на старом, много раз Латанном самосвале так, что первое время казалось, торопится парень расхлестать «старика» до последней косточки, чтобы получить новый. Однако старый самосвал не разваливался, наоборот, вроде даже обновился. Ярцев устроил обогрев кузова выхлопными газами двигателя. Кабину утеплил так, что в ней зимой можно работать в летнем костюме. Акимыч сделал одну контрольную ездку рядом с Ярцевым, затем вторую. Видел, как лихо крутит баранку Василий,
будто для него это не работа, а просто прогулка по лабиринтам стройки. Подмигивает, улыбается всем, похваливает свой самосвал, а значит, и самого себя.
«Пусть хвалится, лишь бы не выпрягся из общего режима работы колонны, иначе придется другой ориентир искать,— решил Акимыч.— Да и люди к нему тянутся».
И опять начальник колонны прервал наблюдения Аки-мыча за Ярцевым: приказал десять надежных водителей во главе с Ярцевым отправить в Минск за новыми машинами.
Эта поездка снова заронила в душу Акимыча сомнение. Вернее, тревогу: прошла неделя, а от Василия никаких вестей. Если задержался на пункте рекламации, значит, обнаружил серьезные неполадки. А вдруг Ярцев по своей размашистой натуре затеял испытание МАЗов на повышенных режимах и допустил аварию? Кто будет отвечать за него? Да что и говорить, пожалуй, действительно поспешили доверить десять таких машин человеку, которого мало знали.
Прошло еще четыре дня. Теперь хоть вылетай в Минск и возвращайся по маршруту, пешим маршем. Другого выхода нет. Но вот наконец-то поступила телеграмма: «Задержались погрузке столярных изделий нашей стройке. Прошли Москву, Пензу. Застряли ста километрах Сызрани. Загустела солярка. Ярцев».
Акимыч посмотрел на термометр: минус тридцать семь в затишке, а там, на ветру... Все ясно, просчитался Ярцев, заправил МАЗы летней соляркой, которая при низких температурах густеет, забивает форсунки, и двигатель, глохнет. Пишет, «застряли». Значит, мерзнут на ветру и не знают, что делать.
Заправив автоцистерну керосином для смеси с соляркой — зимний вариант дизельного топлива,— Акимыч выехал на трассу Сызрань — Кузнецк.
— Жми, жми! — торопил он шофера.— Вдруг они там все обморозились...
Он говорил о всех, а думал об одном: парень в лыжном костюме, на ногах ботинки, небось и На руках одни материнские перчатки — любит показать форс! Только все может плохо кончиться. Акимыч вспомнил, как сам обморозился. В январе сорок пятого из болотистой поймы Вислы вытягивал подбитый грузовик с нейтральной полосы, из-
иод огня, и не заметил, не почувствовал, как два пальца на правой ноге превратились в хрупкий фарфор, да так и остались в сапоге...
За Сызранью, на голой гриве показались горбатые, засыпанные снегом МАЗы. В кузовах громоздились связки деревянных брусков, полированной фанеры — сборная мебель. Один самосвал, второй... семь, восемь. А где еще два?
Свистит, завывает степной ветер. Даже останавливаться жутко возле дышащих морозом многотонных громадин. Шоферов не видно. Вода из радиаторов слита. Кабины закрыты, зеркала и стеклоочистители сняты. Молодцы, видать, оставили машины без паники. Но как теперь их стронешь с места, если солярка загустела, а масло в двигателях и смазка ходовой части закаменели. Эх, Вася, Вася...
Но не успел Акимыч вылезти из кабины, как появился новенький МАЗ с платформой и подъемником на прицепе и парень в лыжном костюме и кепке подбежал к бензозаправщику, открыл дверцу:
—- Здравствуйте, Рем Акимович. Привезли керосин?
— Привез.
— Вот хорошо... Но мы уже нашли выход. Один за другим перетаскиваем самосвалы на платформе в теплый бокс Кузнецкой автобазы. Уговорил там товарищей: отвели место. Пока притащу второй, первый уже отогреется и пойдет.
— Все живы, здоровы?
— Пока без потерь, вот только застряли...
— Как же ты не учел:, в такой мороз дизельные двигатели заправляются зимней соляркой,— упрекнул Акимыч и тут же пожалел об этом: взгляд у пария потускнел, на лице появилась отчужденность.
Акимыч пригласил Ярцева к себе в кабину.
— Как не учел?!—Ярцев выдернул из грудного кармана листок.— Вот,— сказал он,— вот справка Пензенской заправочной станции: солярка выдана по зимнему стандарту, но анализ показал, что это самый настоящий летний стандарт. Кто-то поленился или решил сэкономить керосин...
Стало ясно: работники нефтебазы нарушили технологию подготовки дизельного топлива для зимней заправки, и Ярцев, вероятно, наделал там шуму, не зря же вооружился такой справкой.
- А почему твой двигатель не заглох? — спросил Акимыч й тут Же заметил: на руках Ярцева волдыри от ожогов, ладони вспухли.
— Вовремя спохватился,— ответил тот,— подогревал насос факелом, а то бы все тут в звонкие чурбаки превратились...
«Руки обжег парень. Мог и машину спалить, которая теперь уже числится на балансе автоколонны. Попробуй после этого списать ее. Не один год будет висеть на шее». Так с тревогой подумал Акимыч о своем завтрашнем дне, однако на язык пришли другие слова:
— Молодец, не растерялся. Люди дороже...
— Дороже, но как бы вы списали эту машину? — спросил Василий, будто зная, чем озабочен его собеседник.
Акимыч махнул рукой: — Не говори глупостей.
— Спасибо,— смягчился Василий.— Но мне показалось, что вы больше озабочены материальной ответственностью, так сказать, балансовой стоимостью этих машин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Быть может, именно такое предчувствие тянуло Аки-мыча на трассу, к шоферам, ночами напролет приглушал в себе думы об усталости и о цраве на отдых. Он как бы оказался втянутым в поток того самого воздуха, который возле костра становится ветром и поднимает крылья пламени до искрометных вихрей. Акимыч не хотел теряться в своих заблуждениях о невозможности управления таким муравейником и, как многие, равные ему руководители, привязывал свой контролирующий глаз к отдельным шоферам, по ним находил свое место в общем круговороте дел. В зоне его наблюдений остался Василий Ярцев.
Носился Ярцев на старом, много раз Латанном самосвале так, что первое время казалось, торопится парень расхлестать «старика» до последней косточки, чтобы получить новый. Однако старый самосвал не разваливался, наоборот, вроде даже обновился. Ярцев устроил обогрев кузова выхлопными газами двигателя. Кабину утеплил так, что в ней зимой можно работать в летнем костюме. Акимыч сделал одну контрольную ездку рядом с Ярцевым, затем вторую. Видел, как лихо крутит баранку Василий,
будто для него это не работа, а просто прогулка по лабиринтам стройки. Подмигивает, улыбается всем, похваливает свой самосвал, а значит, и самого себя.
«Пусть хвалится, лишь бы не выпрягся из общего режима работы колонны, иначе придется другой ориентир искать,— решил Акимыч.— Да и люди к нему тянутся».
И опять начальник колонны прервал наблюдения Аки-мыча за Ярцевым: приказал десять надежных водителей во главе с Ярцевым отправить в Минск за новыми машинами.
Эта поездка снова заронила в душу Акимыча сомнение. Вернее, тревогу: прошла неделя, а от Василия никаких вестей. Если задержался на пункте рекламации, значит, обнаружил серьезные неполадки. А вдруг Ярцев по своей размашистой натуре затеял испытание МАЗов на повышенных режимах и допустил аварию? Кто будет отвечать за него? Да что и говорить, пожалуй, действительно поспешили доверить десять таких машин человеку, которого мало знали.
Прошло еще четыре дня. Теперь хоть вылетай в Минск и возвращайся по маршруту, пешим маршем. Другого выхода нет. Но вот наконец-то поступила телеграмма: «Задержались погрузке столярных изделий нашей стройке. Прошли Москву, Пензу. Застряли ста километрах Сызрани. Загустела солярка. Ярцев».
Акимыч посмотрел на термометр: минус тридцать семь в затишке, а там, на ветру... Все ясно, просчитался Ярцев, заправил МАЗы летней соляркой, которая при низких температурах густеет, забивает форсунки, и двигатель, глохнет. Пишет, «застряли». Значит, мерзнут на ветру и не знают, что делать.
Заправив автоцистерну керосином для смеси с соляркой — зимний вариант дизельного топлива,— Акимыч выехал на трассу Сызрань — Кузнецк.
— Жми, жми! — торопил он шофера.— Вдруг они там все обморозились...
Он говорил о всех, а думал об одном: парень в лыжном костюме, на ногах ботинки, небось и На руках одни материнские перчатки — любит показать форс! Только все может плохо кончиться. Акимыч вспомнил, как сам обморозился. В январе сорок пятого из болотистой поймы Вислы вытягивал подбитый грузовик с нейтральной полосы, из-
иод огня, и не заметил, не почувствовал, как два пальца на правой ноге превратились в хрупкий фарфор, да так и остались в сапоге...
За Сызранью, на голой гриве показались горбатые, засыпанные снегом МАЗы. В кузовах громоздились связки деревянных брусков, полированной фанеры — сборная мебель. Один самосвал, второй... семь, восемь. А где еще два?
Свистит, завывает степной ветер. Даже останавливаться жутко возле дышащих морозом многотонных громадин. Шоферов не видно. Вода из радиаторов слита. Кабины закрыты, зеркала и стеклоочистители сняты. Молодцы, видать, оставили машины без паники. Но как теперь их стронешь с места, если солярка загустела, а масло в двигателях и смазка ходовой части закаменели. Эх, Вася, Вася...
Но не успел Акимыч вылезти из кабины, как появился новенький МАЗ с платформой и подъемником на прицепе и парень в лыжном костюме и кепке подбежал к бензозаправщику, открыл дверцу:
—- Здравствуйте, Рем Акимович. Привезли керосин?
— Привез.
— Вот хорошо... Но мы уже нашли выход. Один за другим перетаскиваем самосвалы на платформе в теплый бокс Кузнецкой автобазы. Уговорил там товарищей: отвели место. Пока притащу второй, первый уже отогреется и пойдет.
— Все живы, здоровы?
— Пока без потерь, вот только застряли...
— Как же ты не учел:, в такой мороз дизельные двигатели заправляются зимней соляркой,— упрекнул Акимыч и тут же пожалел об этом: взгляд у пария потускнел, на лице появилась отчужденность.
Акимыч пригласил Ярцева к себе в кабину.
— Как не учел?!—Ярцев выдернул из грудного кармана листок.— Вот,— сказал он,— вот справка Пензенской заправочной станции: солярка выдана по зимнему стандарту, но анализ показал, что это самый настоящий летний стандарт. Кто-то поленился или решил сэкономить керосин...
Стало ясно: работники нефтебазы нарушили технологию подготовки дизельного топлива для зимней заправки, и Ярцев, вероятно, наделал там шуму, не зря же вооружился такой справкой.
- А почему твой двигатель не заглох? — спросил Акимыч й тут Же заметил: на руках Ярцева волдыри от ожогов, ладони вспухли.
— Вовремя спохватился,— ответил тот,— подогревал насос факелом, а то бы все тут в звонкие чурбаки превратились...
«Руки обжег парень. Мог и машину спалить, которая теперь уже числится на балансе автоколонны. Попробуй после этого списать ее. Не один год будет висеть на шее». Так с тревогой подумал Акимыч о своем завтрашнем дне, однако на язык пришли другие слова:
— Молодец, не растерялся. Люди дороже...
— Дороже, но как бы вы списали эту машину? — спросил Василий, будто зная, чем озабочен его собеседник.
Акимыч махнул рукой: — Не говори глупостей.
— Спасибо,— смягчился Василий.— Но мне показалось, что вы больше озабочены материальной ответственностью, так сказать, балансовой стоимостью этих машин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55