Поэтому и торопился приноровиться к столярному инструменту и восстановить привитое еще отцом понимание древесины. Врачи не соглашались на скорую выписку из больницы. Спасибо друзьям — убедили их, что дома уход, за ним будет отличным.
Вернулся в общежитие, и дышать стало легче. Под койкой сундук с инструментом. Тут же плашки древесины, заготовленной исподволь, еще в ту пору, когда был здоров. Уходят ребята на работу, стол превращается в верстак.
Как-то утром раздался стук в дверь. Вошли два человека. «Видимо, какая-то комиссия»,— решил Василий. Последнее время, рассказывали ребята, все чаще стали навещать молодежные общежития комиссии из разных организаций: из завкома, жилуправления, из отдела культуры горсовета, горкома партии.
— Добрый . день,.— поздоровался один из вошедших. Он среднего роста, плотный, брови седые.
— Принимай, староста, гостей,— сказал второй.
Этого Василий узнал — секретарь горкома, встречался с ним еще на стройке. Плечистый, подтянутый, голос веселый.
— Пожалуйста, проходите,— пригласил Ярцев.
Пока он убирал инструменты, гости повесили свои плащи, шляпы и подошли к столу.
— Будем знакомы,—сказал первый, подавая руку, скороговоркой назвал свою фамилию, Василий не разобрал даже.
— Василий Ярцев,— ответил староста, еще не успев подавить в себе недоумение: что привело сюда секретаря горкома.
— А как по отчеству? — спросил гость.
— Сын Веденея.
— Василий Веденеевич, значит.
— Можно ни величать, Василий — проще и короче.
— Одну минуточку... Я не согласен с вами, Василий Веденеевич,— возразил гость и взял в руки плашку, которую Василий хотел было сунуть в стол.— Это ваша работа?
— Не работа, а так... баловство.— Василий с улыбкой взглянул на гостя и спохватился: где-то видел этого человека. Черты лица вроде знакомы. Если бы в эту минуту в его руках оказалась газета с портретом того, кто был перед ним, то едва ли поверил бы своим глазам. Живое лицо и портрет в газете своей приблизительной схожестью могут сбить с толку любого. Скажем, на портрете брови черные, хмурые, а тут седые, вразлет, удивленные. И кому придет в голову белое принимать за черное?..
— На баловство это мало похоже,— продолжал гость, вынимая, из футляра очки.—Инкрустация-—один из видов прикладного искусства. И давно вы, Василий Ведене-евич, занимаетесь такой тонкой работой?
— Да как вам сказать, вроде давно, но с долгими перерывами. Отец был у меня мастер-краснодеревщик. Эти инструменты достались мне от него в наследство.
— Похвально отцовскими инструментами звезду мастерить.
— Чего тут похвального: работа по древесине теперь не в моде, другие материалы на первый план выходят.
— Я говорю о замысле,— уточнил гость, разглядывая инкрустированную звезду.
Василий хотел было показать готовую крышку, но раздумал: разговор затянется, а по всему видать, люди пришли сюда с другой целью.
— Могу угостить только чаем.
— На большее мы и не рассчитываем,— шутливо сказал секретарь горкома.
Электрический чайник стоял на подоконнике. Василий дотянулся до розетки, включил его, затем стал расставлять посуду на столе, И тут до него донесся говор из-за двери:
— Тише, тише, с Ярцевым беседуют.
— А кто он такой? — спросил хрипловатый бас.
- Из Москвы...
— А-а-а, ясно,— смирился бас... Василий поставил перед гостями красивые фаянсовые чашки с блюдцами — подарок Рустаму Абсолямову от родителей из Чистополя; печенье в плетеной вазе — изделие Афони Яманова.
— Смотрите, да тут все по-домашнему!
— Как положено, к семейной жизни готовимся. -—Молодцы.
Запел свою песню еще не успевший остыть чайник, на боках которого выгравированы сюжеты из гоголевской поэмы «Тарас Бульба». Гость снова надел очки. — Это тоже ваше искусство? — Нет, это Володя Волнорезов любит по металлу резцом пройтись.
— Волкорезов Владимир Андреевич?
— Он самый,
— Я знаю его отца. А как сын?
— Честный парень. Однажды даже хотел чужой грех
на душу взять, но не вышло.— И Василий рассказал историю с потерей пяти червонцев.
- Значит, себя чуть не оболгал,— заключил гость.— Обязательно расскажу об этом академику Волкорезову.
— А может, не надо,— засомневался Василий,— сердце у него теперь того... с пробоиной.
— Вы правы,— согласился гость и, помолчав, попросил: — О себе что-нибудь поведайте, о своих думах, сомнениях, радостях.
— Радость ко мне скоро должна вернуться. С партийностью у меня закавыка получилась...
— Это мы знаем,— сказал секретарь горкома,— о заводе мыслями поделись.
Теперь стала ясной цель визита: перед подписанием акта члены государственной комиссии хотят знать, как и чем живут рабочие. Судя по всему, гость в очках — председатель этой комиссии.
— Не знаю, с чего начать,— сознался Василий.
— С того и начинайте, что вас больше волнует,— посоветовал гость, сосредоточенный, весь — внимание. Ему нельзя отказать в проницательности: «Говори, о чем думаешь, не ищи шаблонных заготовок с чужих слов».
— Автомобиль нашего завода, если сравнивать его с другими такого же класса, имеет много преимуществ...
— Об этом все знают,— прервали его сразу оба собеседника.
— Теплая осень — к долгой зиме,—нашелся Василий и тем насторожил гостей.
— С какой же стороны ждать холодного ветра? — спросил гость.
— С той, в какую сторону ложатся спинами и лошади и коровы на выпасах.
— Вам в наблюдательности отказать нельзя.
— О такой примете нам Афоня Яманов говорил, он родился и вырос в степи.
— Понятно.— Гость улыбнулся и уже другим тоном спросил, внимательно посмотрев в глаза: — Вы — испытатель автомобилей, что вас волнует?
На заботливых людей любого масштаба Василий привык смотреть глазами отца, внушавшего ему с детства: «От беззаботных держись подальше, от них весельем пышет, а земля под ногами огнем дышит». Разве можно замыкаться, если перед тобой человек с такими же думами,
как у тебя? Разговорился Василий, слово за слово, и беседа перешла в русло непринужденной доверительности, — Смежники лихорадят наш завод... — Об этом высказал свои суждения и просил записать в акт генеральный директор.
— Вот и мой голос присоедините,— неожиданно вырвалось у Василия, но парень тут же смутился: «Экий владыка, на равных с генеральным директором подает свой голос». А гость одобрительно кивнул головой, записал что-то в своем блокноте.
— И далее,— продолжал Василий,— если каждый рабочий не будет дорожить своим рабочим местом, если более или менее квалифицированные токари, фрезеровщики, слесари, электрики, сборщики, наладчики, регулировщики — все, кто непосредственно причастен к выпуску автомобилей, в том числе и обкатчики, не закрепятся в своем цехе до полного освоения техники и технологии производства деталей, пока не достигнем мастерства по управлению сложными механизмами, до тех пор завод не дождется доброй славы и сбытовики не избавятся от рекламаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Вернулся в общежитие, и дышать стало легче. Под койкой сундук с инструментом. Тут же плашки древесины, заготовленной исподволь, еще в ту пору, когда был здоров. Уходят ребята на работу, стол превращается в верстак.
Как-то утром раздался стук в дверь. Вошли два человека. «Видимо, какая-то комиссия»,— решил Василий. Последнее время, рассказывали ребята, все чаще стали навещать молодежные общежития комиссии из разных организаций: из завкома, жилуправления, из отдела культуры горсовета, горкома партии.
— Добрый . день,.— поздоровался один из вошедших. Он среднего роста, плотный, брови седые.
— Принимай, староста, гостей,— сказал второй.
Этого Василий узнал — секретарь горкома, встречался с ним еще на стройке. Плечистый, подтянутый, голос веселый.
— Пожалуйста, проходите,— пригласил Ярцев.
Пока он убирал инструменты, гости повесили свои плащи, шляпы и подошли к столу.
— Будем знакомы,—сказал первый, подавая руку, скороговоркой назвал свою фамилию, Василий не разобрал даже.
— Василий Ярцев,— ответил староста, еще не успев подавить в себе недоумение: что привело сюда секретаря горкома.
— А как по отчеству? — спросил гость.
— Сын Веденея.
— Василий Веденеевич, значит.
— Можно ни величать, Василий — проще и короче.
— Одну минуточку... Я не согласен с вами, Василий Веденеевич,— возразил гость и взял в руки плашку, которую Василий хотел было сунуть в стол.— Это ваша работа?
— Не работа, а так... баловство.— Василий с улыбкой взглянул на гостя и спохватился: где-то видел этого человека. Черты лица вроде знакомы. Если бы в эту минуту в его руках оказалась газета с портретом того, кто был перед ним, то едва ли поверил бы своим глазам. Живое лицо и портрет в газете своей приблизительной схожестью могут сбить с толку любого. Скажем, на портрете брови черные, хмурые, а тут седые, вразлет, удивленные. И кому придет в голову белое принимать за черное?..
— На баловство это мало похоже,— продолжал гость, вынимая, из футляра очки.—Инкрустация-—один из видов прикладного искусства. И давно вы, Василий Ведене-евич, занимаетесь такой тонкой работой?
— Да как вам сказать, вроде давно, но с долгими перерывами. Отец был у меня мастер-краснодеревщик. Эти инструменты достались мне от него в наследство.
— Похвально отцовскими инструментами звезду мастерить.
— Чего тут похвального: работа по древесине теперь не в моде, другие материалы на первый план выходят.
— Я говорю о замысле,— уточнил гость, разглядывая инкрустированную звезду.
Василий хотел было показать готовую крышку, но раздумал: разговор затянется, а по всему видать, люди пришли сюда с другой целью.
— Могу угостить только чаем.
— На большее мы и не рассчитываем,— шутливо сказал секретарь горкома.
Электрический чайник стоял на подоконнике. Василий дотянулся до розетки, включил его, затем стал расставлять посуду на столе, И тут до него донесся говор из-за двери:
— Тише, тише, с Ярцевым беседуют.
— А кто он такой? — спросил хрипловатый бас.
- Из Москвы...
— А-а-а, ясно,— смирился бас... Василий поставил перед гостями красивые фаянсовые чашки с блюдцами — подарок Рустаму Абсолямову от родителей из Чистополя; печенье в плетеной вазе — изделие Афони Яманова.
— Смотрите, да тут все по-домашнему!
— Как положено, к семейной жизни готовимся. -—Молодцы.
Запел свою песню еще не успевший остыть чайник, на боках которого выгравированы сюжеты из гоголевской поэмы «Тарас Бульба». Гость снова надел очки. — Это тоже ваше искусство? — Нет, это Володя Волнорезов любит по металлу резцом пройтись.
— Волкорезов Владимир Андреевич?
— Он самый,
— Я знаю его отца. А как сын?
— Честный парень. Однажды даже хотел чужой грех
на душу взять, но не вышло.— И Василий рассказал историю с потерей пяти червонцев.
- Значит, себя чуть не оболгал,— заключил гость.— Обязательно расскажу об этом академику Волкорезову.
— А может, не надо,— засомневался Василий,— сердце у него теперь того... с пробоиной.
— Вы правы,— согласился гость и, помолчав, попросил: — О себе что-нибудь поведайте, о своих думах, сомнениях, радостях.
— Радость ко мне скоро должна вернуться. С партийностью у меня закавыка получилась...
— Это мы знаем,— сказал секретарь горкома,— о заводе мыслями поделись.
Теперь стала ясной цель визита: перед подписанием акта члены государственной комиссии хотят знать, как и чем живут рабочие. Судя по всему, гость в очках — председатель этой комиссии.
— Не знаю, с чего начать,— сознался Василий.
— С того и начинайте, что вас больше волнует,— посоветовал гость, сосредоточенный, весь — внимание. Ему нельзя отказать в проницательности: «Говори, о чем думаешь, не ищи шаблонных заготовок с чужих слов».
— Автомобиль нашего завода, если сравнивать его с другими такого же класса, имеет много преимуществ...
— Об этом все знают,— прервали его сразу оба собеседника.
— Теплая осень — к долгой зиме,—нашелся Василий и тем насторожил гостей.
— С какой же стороны ждать холодного ветра? — спросил гость.
— С той, в какую сторону ложатся спинами и лошади и коровы на выпасах.
— Вам в наблюдательности отказать нельзя.
— О такой примете нам Афоня Яманов говорил, он родился и вырос в степи.
— Понятно.— Гость улыбнулся и уже другим тоном спросил, внимательно посмотрев в глаза: — Вы — испытатель автомобилей, что вас волнует?
На заботливых людей любого масштаба Василий привык смотреть глазами отца, внушавшего ему с детства: «От беззаботных держись подальше, от них весельем пышет, а земля под ногами огнем дышит». Разве можно замыкаться, если перед тобой человек с такими же думами,
как у тебя? Разговорился Василий, слово за слово, и беседа перешла в русло непринужденной доверительности, — Смежники лихорадят наш завод... — Об этом высказал свои суждения и просил записать в акт генеральный директор.
— Вот и мой голос присоедините,— неожиданно вырвалось у Василия, но парень тут же смутился: «Экий владыка, на равных с генеральным директором подает свой голос». А гость одобрительно кивнул головой, записал что-то в своем блокноте.
— И далее,— продолжал Василий,— если каждый рабочий не будет дорожить своим рабочим местом, если более или менее квалифицированные токари, фрезеровщики, слесари, электрики, сборщики, наладчики, регулировщики — все, кто непосредственно причастен к выпуску автомобилей, в том числе и обкатчики, не закрепятся в своем цехе до полного освоения техники и технологии производства деталей, пока не достигнем мастерства по управлению сложными механизмами, до тех пор завод не дождется доброй славы и сбытовики не избавятся от рекламаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55