если кто-нибудь из них заговорит на улице с человеком, который по уши в долгах, я и тут терзаюсь мыслию: а не подтолкнет ли он моего сына к безрассудности? Короче говоря, вы видите, что я и так уж чувствую себя весьма стесненно и далек от мысли оказаться еще и в за висимости от богатого свата и получить вместо старого друга покровителя и господина. И зачем мне это нужно, чтобы мой зазнайка сынок ни с того ни с сего стал богачом и ходил тут у меня задрав нос, он, который и жизни-то не знает! Неужто я своей рукой захлопну перед ним врата жизни, чтобы уже в юно-сти стал он бесчувственным олухом и невеждой, который думает, что калачи на березах растут и бог весть что мнит о своих заслугах? Нет уж, мой друг, будь спокоен, вот тебе моя рука — никаких сватьев, ника ких кумовьев!
Старики пожали друг другу руки, остальные рассмеялись, а Бюрги сказал:
— Кто бы поверил, слушая всю эту чепуху, что вы оба только что столь мудро говорили о чести отечества и задали нам порядочную трепку! Слава богу! Значит, у меня еще есть надежда пристроить к делу мою двуспальную кровать; и я предлагаю преподнести ее молодоженам в качестве свадебного подарка!
— Принимаем! — закричали остальные, а трактирщик Пфистер добавил:
— А я требую, чтобы бочонок моей «Швейцарской крови» мы выпили на свадьбе все вместе!
— И я за него плачу, если свадьбе быть! — прокричал Фриман грозно.— Но если из этого ничего не выйдет, в чем я уверен, то за бочонок платите вы, мы разопьем его на наших заседаниях и выпьем все до
последней капли!
— Согласны, по рукам! — закричали все, но Фриман и Хедигер застучали кулаками по столу и завопили
в один голос:
— Никаких сватьев-кумовьев! Не хотим быть родней, хотим быть независимыми свободными друзьями!
На сих возбужденных выкриках завершилось наконец это содержательное заседание, и свободолюбивые братья твердо и непоколебимо отправились по домам.
На следующий же день, за обедом, как только ушли работники, Хедигер сообщил сыну и жене о вчерашнем торжественном решении, согласно которому отныне ни одна из сторон не потерпит более никаких сношений между Карлом и плотниковой дочкой. Приговор этот до того рассмешил госпожу Хедигер, оружейницу, что последний глоток вина, которое она как раз собиралась допить, попал ей не в то горло, и она отчаянно закашлялась.
— Что тут смешного? — сердито спросил мастер;
жена его отвечала:
— Конечно, смешно — видно, вы в вашем союзе забыли поговорку «Всяк сверчок знай свой шесток». И чего вы суетесь в амурные дела — занимались бы
своей политикой!
— Ты смеешься, как женщина, и рассуждаешь, как женщина! — отчеканил Хедигер с большой серьезностью.— Как раз в семье и начинается истинная политика; конечно, мы политические друзья, и чтобы остаться таковыми, мы не собираемся перемешивать наши семьи, делить на всех богатство одного и устраивать тут коммунизм. Я беден, а Фриман богат, пусть так оно и будет; тем большую радость доставит нам наше духовное равенство. Могу ли я путем этой женитьбы покуситься на его дом, влезть в его дела и породить между нами неловкость и досаду? Нет уж, увольте!
- Ну и ну! Что за странные порядки! — отвечала Госпожа Хедигер.— Хороша дружба, коли один друг
не желает отдавать свою дочь за сына другого! И с каких это пор считается коммунизмом, если женитьба при-носит в семью благополучие? И разве это плохая политика, если счастливый сын сумеет добиться руки красивой и богатой девицы, завоюет почет и деньги, станет опорой и поддержкой престарелым родителям да братьям — пусть и им раз в жизни повезет! Ведь ес-ли к кому-то приходит удача, она распространяется быстро, как огонь, который, не нанося никому вреда, всех согревает, а под ее крылом и остальные смогут закинуть свои удочки — глядишь, и они чего поймают. Я ведь не мечтаю о молочных реках да кисельных берегах, нет, но ведь часто случается, что человеку, честно и справедливо разбогатевшему, даже приятно бывает, если неимущие родственники обращаются к нему за помощью и советом. Нам-то, старикам, много ли надо, но ведь может статься, что кто-нибудь из братьев нашего Карла задумает дело какое начать, решится попытать счастья, если кто-то доверит ему нужные средства. А может, пойдут у них смышленые дети, которые больших бы высот достигли, будь у их родителей состояние, чтобы образование им достойное дать. И стал бы тогда один — уважаемым доктором, или почтенным адвокатом, или даже судьей, другой — инженером или художником. И тут уж дело пойдет — они запросто сделают хорошую партию, и будет тогда у нас большое, счастливое и почтенное семейство. И разве не пример человеколюбия богатый дядюшка, который безо всякого для себя убытка открывает дорогу в мир сметливым, но бедным родственникам? Ведь часто бывает — когда в доме есть один счастливчик, глядишь, и другим что-нибудь перепадет, и они наберутся ума-разума. И все это ты хочешь пресечь безжалостной рукой и уничтожить счастье на корню?
Хедигер натужно рассмеялся и с досадой сказал: — Это все выдумки. Ты рассуждаешь, как та крестьянка с кувшином. Я совсем по-другому представляю себе, что значит быть богатым и иметь бедных родственников. Такой богатей ни в чем себе не отказывает, у него мильон капризов и причуд, которым он все время потакает и которые съедают уйму денег. Но стоит прийти его родителям или братьям — он тут же садится с важ-ным видом за стол, берет окладную книгу, мусолит перо и, вздыхая, говорит: «Благодарите бога, что не знаете
ни, как тяжко управлять таким состоянием! Уж лучше сторожить стадо коз, чем следить за полчищем злостных нерадивых должников! Платить никто не желает, каждый норовит улизнуть да отделаться, день-деньской только и смотришь, как бы тебя кто не надул! А стоит схватить такого проныру за шиворот, так он такой шум-гам подымет, что рад поскорее избавиться от него, если не хочешь прослыть кровососом и ростовщиком. Бюллетени, протоколы, извещения, объявления — все нужно читать и перечитывать, чтобы не пропустить какой-нибудь выигрыш и не просрочить какой-нибудь платеж. И денег на руках никогда нет! Выплатит кто-то ссуду - так он сразу выставляет свою мошну напоказ по всех кабаках и повсюду трубит, что расплатился,— и не успеет он выйти из моего дома, как тут же появляются трое других, и требуют денег, и по крайней мере один уж обязательно берет деньги безо всякого залога! Да еще притязания общины, да благотворительных обществ, да всякие общественные дела, да всевозможные подписные листы — ведь не откажешь, положение обязывает — часто, скажу вам, голова кругом идет! А в этом году дела совсем плохи: сад вот привел в порядок да балкон пристроил, жена давно уж хотела,— теперь надо рассчитываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Старики пожали друг другу руки, остальные рассмеялись, а Бюрги сказал:
— Кто бы поверил, слушая всю эту чепуху, что вы оба только что столь мудро говорили о чести отечества и задали нам порядочную трепку! Слава богу! Значит, у меня еще есть надежда пристроить к делу мою двуспальную кровать; и я предлагаю преподнести ее молодоженам в качестве свадебного подарка!
— Принимаем! — закричали остальные, а трактирщик Пфистер добавил:
— А я требую, чтобы бочонок моей «Швейцарской крови» мы выпили на свадьбе все вместе!
— И я за него плачу, если свадьбе быть! — прокричал Фриман грозно.— Но если из этого ничего не выйдет, в чем я уверен, то за бочонок платите вы, мы разопьем его на наших заседаниях и выпьем все до
последней капли!
— Согласны, по рукам! — закричали все, но Фриман и Хедигер застучали кулаками по столу и завопили
в один голос:
— Никаких сватьев-кумовьев! Не хотим быть родней, хотим быть независимыми свободными друзьями!
На сих возбужденных выкриках завершилось наконец это содержательное заседание, и свободолюбивые братья твердо и непоколебимо отправились по домам.
На следующий же день, за обедом, как только ушли работники, Хедигер сообщил сыну и жене о вчерашнем торжественном решении, согласно которому отныне ни одна из сторон не потерпит более никаких сношений между Карлом и плотниковой дочкой. Приговор этот до того рассмешил госпожу Хедигер, оружейницу, что последний глоток вина, которое она как раз собиралась допить, попал ей не в то горло, и она отчаянно закашлялась.
— Что тут смешного? — сердито спросил мастер;
жена его отвечала:
— Конечно, смешно — видно, вы в вашем союзе забыли поговорку «Всяк сверчок знай свой шесток». И чего вы суетесь в амурные дела — занимались бы
своей политикой!
— Ты смеешься, как женщина, и рассуждаешь, как женщина! — отчеканил Хедигер с большой серьезностью.— Как раз в семье и начинается истинная политика; конечно, мы политические друзья, и чтобы остаться таковыми, мы не собираемся перемешивать наши семьи, делить на всех богатство одного и устраивать тут коммунизм. Я беден, а Фриман богат, пусть так оно и будет; тем большую радость доставит нам наше духовное равенство. Могу ли я путем этой женитьбы покуситься на его дом, влезть в его дела и породить между нами неловкость и досаду? Нет уж, увольте!
- Ну и ну! Что за странные порядки! — отвечала Госпожа Хедигер.— Хороша дружба, коли один друг
не желает отдавать свою дочь за сына другого! И с каких это пор считается коммунизмом, если женитьба при-носит в семью благополучие? И разве это плохая политика, если счастливый сын сумеет добиться руки красивой и богатой девицы, завоюет почет и деньги, станет опорой и поддержкой престарелым родителям да братьям — пусть и им раз в жизни повезет! Ведь ес-ли к кому-то приходит удача, она распространяется быстро, как огонь, который, не нанося никому вреда, всех согревает, а под ее крылом и остальные смогут закинуть свои удочки — глядишь, и они чего поймают. Я ведь не мечтаю о молочных реках да кисельных берегах, нет, но ведь часто случается, что человеку, честно и справедливо разбогатевшему, даже приятно бывает, если неимущие родственники обращаются к нему за помощью и советом. Нам-то, старикам, много ли надо, но ведь может статься, что кто-нибудь из братьев нашего Карла задумает дело какое начать, решится попытать счастья, если кто-то доверит ему нужные средства. А может, пойдут у них смышленые дети, которые больших бы высот достигли, будь у их родителей состояние, чтобы образование им достойное дать. И стал бы тогда один — уважаемым доктором, или почтенным адвокатом, или даже судьей, другой — инженером или художником. И тут уж дело пойдет — они запросто сделают хорошую партию, и будет тогда у нас большое, счастливое и почтенное семейство. И разве не пример человеколюбия богатый дядюшка, который безо всякого для себя убытка открывает дорогу в мир сметливым, но бедным родственникам? Ведь часто бывает — когда в доме есть один счастливчик, глядишь, и другим что-нибудь перепадет, и они наберутся ума-разума. И все это ты хочешь пресечь безжалостной рукой и уничтожить счастье на корню?
Хедигер натужно рассмеялся и с досадой сказал: — Это все выдумки. Ты рассуждаешь, как та крестьянка с кувшином. Я совсем по-другому представляю себе, что значит быть богатым и иметь бедных родственников. Такой богатей ни в чем себе не отказывает, у него мильон капризов и причуд, которым он все время потакает и которые съедают уйму денег. Но стоит прийти его родителям или братьям — он тут же садится с важ-ным видом за стол, берет окладную книгу, мусолит перо и, вздыхая, говорит: «Благодарите бога, что не знаете
ни, как тяжко управлять таким состоянием! Уж лучше сторожить стадо коз, чем следить за полчищем злостных нерадивых должников! Платить никто не желает, каждый норовит улизнуть да отделаться, день-деньской только и смотришь, как бы тебя кто не надул! А стоит схватить такого проныру за шиворот, так он такой шум-гам подымет, что рад поскорее избавиться от него, если не хочешь прослыть кровососом и ростовщиком. Бюллетени, протоколы, извещения, объявления — все нужно читать и перечитывать, чтобы не пропустить какой-нибудь выигрыш и не просрочить какой-нибудь платеж. И денег на руках никогда нет! Выплатит кто-то ссуду - так он сразу выставляет свою мошну напоказ по всех кабаках и повсюду трубит, что расплатился,— и не успеет он выйти из моего дома, как тут же появляются трое других, и требуют денег, и по крайней мере один уж обязательно берет деньги безо всякого залога! Да еще притязания общины, да благотворительных обществ, да всякие общественные дела, да всевозможные подписные листы — ведь не откажешь, положение обязывает — часто, скажу вам, голова кругом идет! А в этом году дела совсем плохи: сад вот привел в порядок да балкон пристроил, жена давно уж хотела,— теперь надо рассчитываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20